Дэниел Райерс скорее всего обладал неким силовым полем, которое отталкивало всех. Оно было таким ощутимым, что даже желания приближаться не возникало.

– Тебе лучше оставить подобные измышления о нашем хореографе и сосредоточиться на постановке. Помнишь, что он сказал?

Я серьезно восприняла слова Дэниела и не собиралась ничему и никому встать между мной и ролью. Нельзя допустить, чтобы я каким-то образом потеряла ее.

– Интересно, вне театра он такой же… суровый и твердый? – будто и не слыша меня, томно вздохнула Джун. Я узнала этот тон – в ее голове уже родилась идея, которая могла стоить ей проблем. А заодно и мне.

– Прекрати это. Плохая идея, Джун, о чем бы ты сейчас не думала.

Я поднялась и, подхватив пустой кувшин из-под «Маргариты», вошла в квартиру.

Она только рассмеялась мне вслед.

– Ты ошибаешься.

Сиенна повторила это раз в пятый за последние двадцать минут. Но в глубине души она знала не хуже меня, что я как раз прав.

– Отцу плевать, буду я на его юбилее, или нет. Хотя мое отсутствие его, скорее всего только обрадует, – сухим тоном произнес я в трубку.

Сестра издала длинный, утомленный вздох. Она много лет была буфером между мной и отцом, пытаясь нас примирить и сблизить. Всякий раз безуспешно. Пора было смириться с этим. Я давно принял, что мы с отцом чужие люди. Это больше даже не задевало.

– Ты его давно не видел, он изменился.

Я хмыкнул. Она и сама не верила в то, что говорила – я слышал это в ее голосе.

Это невозможно. Люди как мой отец не меняются. Я это знаю, потому что и сам такой. Ирония, но при всей нашей непримиримости мы одинаковые. Поэтому наша молчаливая вражда никогда не закончится – никто не захочет уступить и признать, что был не прав.

– Не пытайся обманом заманить меня, из этого ничего не выйдет. – Я с удвоенной силой принялся сжимать и разжимать антистрессовый мячик. – К тому же я не могу сейчас приехать, у меня каждый день репетиции.

Конечно же, я мог выделить пару дней для визита домой. Но я не хотел.

Сиенна поворчала о том, что я игнорирую шестидесятилетие отца, но ей пришлось принять мое решение. Она знала, что спорить бесполезно.

– Дэн, если ты не прилетишь на мою свадьбу, я очень, очень – чертовски очень сильно обижусь на тебя, – строго предупредила она.

Я представил, как суровая линия прочертила лоб сестры, нахмурив светлые брови и улыбнулся.

– Я ни за что не пропущу это событие. Ты знаешь, что я не поступлю так с тобой.

После смерти мамы Сиенна осталась последним человеком, кто был близок мне, тогда как с отцом мы еще больше отдалились.

Мы поговорили еще немного, после чего попрощались – репетиция начиналась через пять минут. Я не мог опоздать после того, как вчера прочитал всей труппе лекцию об этом.

– Люблю тебя, Дэн, – напоследок сказала Сиенна.

– И я тебя, Нени.

– После репетиции сходим в Westfield – надо купить платье к завтрашней вечеринке, – сказала Джун, когда мы разогревались в ожидании «Мистера Пунктуальность».

Я издала длинный «Пффф», потому что новое платье пока что не вписывалось в мой бюджет. Чек с первой зарплатой я получу только в конце недели, а мой счет значительно обеднел из-за того, что я долго сидела без работы.

Но завтрашний вечер не просто «вечеринка», как выразилась Джун, а официальный прием, который устраивает продюсер постановки. Поэтому я не могла заявиться в чем попало.

Заметив, как губы Джун растянулись в улыбке, я обернулась – Дэниел Райерс показался на сцене. Все, кто разминался сидя, поднялись при его появлении.

Он прошелся взглядом по всей труппе, очевидно отмечая, все ли на месте. Хвала Господу, сегодня я пришла даже пораньше – вчерашнего выговора с меня хватило. Да и не хотелось получать штраф, если он говорил серьезно. А у меня не было причин думать иначе.

– Готовы приступить к работе? – обратился он к нам, и все дружно закивали. – Хорошо, начнем.

Начали со вступительного танца, который танцевали мы с Мишелем (ведущим актером), а потом к нам присоединялись остальные.

Дэниел хмурился, отдавая нам короткие приказы. Заставлял повторять все снова и снова, и так в течение двух часов. Казалось, ему все не нравится. Все, что мы делали – неправильно. Он и правда был тираном, беспощадным. К концу третьего часа мы все были в предобморочном состоянии, красные, потные и еле дышащие. Мы выкладывались на все двести процентов, но этот человек все равно выглядел так, будто мы кучка неудачников, которые могут только разочаровывать его.

Наблюдая за ним, я не увидела никакого хотя бы небольшого одобрения, не говоря даже про улыбку.

Вполне возможно, он родился с повреждением лицевых мышц, которые отвечали за нее. Или же он просто был эмоционально мертвым.

– Горячий! – одними губами произнесла Джун, когда мы сделали небольшой перерыв.

Я взяла свою бутылку с водой и с жадностью набросилась на нее, после чего посмотрела на подругу как на ненормальную.

Кажется, мы по-разному видим его. Я бы не удивилась, если бы у Дэниела Райерса отсутствовал пульс.

– Ты, правда, собралась к нему подкатить?

Судя по тому, что она сегодня потратила не менее часа на макияж и надела топ, едва скрывающий сиськи, она начала охоту за нашим хореографом. Но после изнурительной тренировки уже не выглядела такой очаровательной.

– Получить такой экземпляр будет настоящей победой, – заулыбалась она. – Завтра вечером у меня будет отличный шанс.

Я очень сомневалась, что у нее что-то выйдет. Дэниел Райерс не выглядел как тот, кто ищет любовные приключения там же, где работает. Во всяком случае, я не заметила, чтобы он бросал на кого-нибудь заинтересованные взгляды.

***

Завтра в одиннадцать мне нужно было быть на репетиции, но меня не остановило это от третьего бокала шампанского.

Вечер продолжался, а я понемногу пьянела.

– Как я выгляжу?

Джун посмотрела на меня в ожидании одобрения, прекрасно зная, как она выглядела и каков будет мой ответ.

Этим вечером она превзошла себя, блистая в платье от Стеллы МакКартни, с уложенными золотистыми локонами волос. Тонкая красная ткань выгодно подчеркивала каждую плавную линию ее тела. Порой я даже завидовала Джун – мое собственное телосложение никак нельзя было назвать соблазнительным, или тем более округлым. В двадцать шесть я так и осталась угловатой девчонкой с пародией вместо груди. В профессии это не было недостатком – скорее наоборот, но никак не придавало уверенности как женщине.

– Отпадно. – Я показала большой палец, поднятый вверх. Не трудно было догадаться, ради кого все эти старания.

– Если сегодня все сложится удачно, завтра утром Дэниел будет пить кофе в нашей квартире, – заявила подруга, заулыбавшись улыбкой заговорщика. – Конечно, если он не захочет отвезти меня к себе.

– Пожалуйста, сделай так, чтобы было последнее, – попросила я, не желая видеть Дэниела Райерса в нашем доме. Впрочем, я вообще сомневалась, что у Джун что-то выйдет.

У нее никогда не было проблем с мужчинами, и я много раз становилась свидетельницей ее побед, но не верила, что и в этот раз все будет так же просто.

– Поверь, я буду очень стараться.

Джун залпом проглотила остатки шампанского, вручила пустой бокал мне и виляющей походкой двинулась в направлении добычи. Хотя это слово и казалось менее всего подходящим Дэниелу Райерсу.

Охваченная любопытством, стараясь сильно не пялиться, я поглядывала на то, как Джун что-то говорила Дэниелу, посмеиваясь своим отработанным смехом. В какой-то момент она даже коснулась его руки, будто невзначай. Трудно было определить по непроницаемому лицу мужчины, что он думает о таком «подкате».

Я бы и дальше наблюдала эту сцену, если бы ко мне не подошел мистер Литлок, и не увел знакомиться с целой кучей разных людей, тем или иным образом имевших отношение к театру.