В след за вилкой на пол полетела и тарелка. Он орал. Первый раз в жизни он на нее орал! Всю свою скопившуюся злость последних дней он выплескивал на нее, и ему становилось легче. Если бы он мог ее ударить, то в этот момент избил бы до потери сознания. Но рукоприкладством никогда не занимался, и даже в мыслях такого не держал. Но сегодня руки сами почему-то сильно зачесались, и Михаил вышел в коридор. Лариса бежала за ним, рыдая навзрыд и размазывая по щекам черную тушь, пыталась оправдаться.

Он надел легкую куртку, зашнуровал кроссовки.

– Свои проблемы будешь решать сама, – его сдержанный и на удивление спокойный голос отрезвил ее сразу. Она прекратила рыдать и судорожно икнула.

До Ларисы стали медленно доходить его слова. Она икнула еще раз и зажала ладонью рот.

– Я дам тебе телефон Дмитрия Алексеевича, звони ему сама и проблемы свои решай сама. Поняла?

Она быстро закивала головой, соглашаясь на всё. В ее глазах был животный страх, неподдельный ужас, ожидание какой-то неминуемой катастрофы. Он заметил это. А еще в ее глазах заблестела ложь. Раньше он ее не замечал или не хотел замечать. Но теперь часть этой лжи была ему известна. Он не испытывал к ней сострадания и не хотел проявлять какого-то участия, в этот момент она вызывала в нем только жалость. Боже мой, какая же она сейчас жалкая и… неприятная.

Он открыл дверь, стоял уже на пороге.

– Тебе что, колец было мало? Цепочек не хватало?

От этих слов у жены вытянулось лицо и прошла икота. Она так и осталась стоять с открытым ртом, пока он спускался по лестнице.

Михаил решил обойтись без пробежки. На улице было сыро, моросил мелкий дождь. Накинув на голову капюшон, он постоял возле подъезда, решая, в какую сторону податься: налево, направо. Решил спуститься в подземную парковку и посидеть в машине, послушать музыку. Домой идти не хотелось. Он вернется позже, когда жена будет уже спать.

В машине настроил любимую волну, удобно отклонил кресло и от усталости закрыл глаза. В салоне еще стоял тонкий, едва уловимый, аромат Наташиных духов. В кармане завибрировал телефон. Что опять?

– Да, – ответил, не глядя.

– Отец, привет. Это я!

Бодрый голос сына вернул его к действительности.

– Ого! Прям неожиданный поворот, – не сдержался Михаил от удивления. – Что случилось?

– Почему сразу – случилось! – Лёва интонацию не поменял, значит, не обиделся.

– Да потому, сын, что ты со своими проблемами сначала маме звонишь, а у меня потом только деньги просишь.

– Нет, отец, денег просить не буду. Я теперь ближайший год полностью на гособеспечении. У тебя и копейки не попрошу.

– Что так? – Михаил не совсем улавливал нить разговора.

– В армию ухожу. Долг родине отдавать, – бодро неслось из трубки.

Повисла долгая пауза.

– Па-ап, ты где? С тобой всё в порядке?

– В порядке! Сессию не сдал, я так понимаю, – голос его стал жестче. Левая рука ритмично постукивала по кожаному рулю.

– Если тебе интересно, могу рассказать. Только без крика и ругани, договорились?.. Пап?

Криков и ругани у него сегодня было достаточно. Интересно, какие доводы приготовил Лёвушка на этот раз?

– Давай, валяй.

– Учиться пока не хочу, – сын начал с главного. – Себя в профессии не вижу. А чего хочу, пока тоже не знаю. Как тебе такой поворот?

– Да нормальный поворот, – отозвался отец. – Я в твои годы тоже мало чего хотел, но родители настояли, чтобы учился. Как видишь, мне это в жизни пригодилось.

– А я хочу всего сам добиться, понимаешь? Без ваших связей, подсказок, поучений. Могу я хоть что-то в своей жизни решить сам?

– Можешь, сын, только боюсь, что это мне слишком дорого будет стоить. После армии сессию сдавать будет намного сложнее или дороже. Ты меня понимаешь?

– Я еще не решил: вернусь потом в институт или нет.

– Это почему?

Михаил чувствовал, что сейчас переубедить сына будет очень сложно, практически невозможно. Тот для себя уже что-то решил, может, друзья подсказали, может, сказывалась вольная жизнь студента без родительского контроля, а может, просто тупо не хватало мозгов понять всю сложность современной жизни.

– Ты, случаем, не пьян? – решил поинтересоваться, между прочим.

– Нет, вообще не пью, даже пиво. Мы с ребятами в студенческую качалку с весны ходим. У нас здесь клуб трезвенников образовался. Интересные ребята, пап, между прочим, все армейку прошли, хотят в жизни чего-то достичь…

– Ну понятно… Лёва, ты мальчик взрослый. Выбирай дорогу сам. Против службы я не возражаю. Только… маме сегодня не сообщай эту новость. У нее голова вечером разболелась, второй день на работе после отпуска…

– Хорошо, пап. Я скоро на неделю домой приеду. Повидаемся… Ну пока.

– Спокойной ночи, сын.

Он посмотрел на часы. Почти одиннадцать, пора домой. Полной грудью вдохнул остатки легкого парфюма и медленно выдохнул… Наташа…

– Михаил Венедиктович, договор на вашем столе, кофе там же. Мне велено в бухгалтерию явиться, отпускные получить.

Секретарь Вероника, молоденькая и жизнерадостная девушка, вбежала за ним в кабинет и чуть не растянулась на пороге. Михаил усмехнулся.

– Ника, зачем вы на работе надеваете такие высокие каблуки? Для кого? Я же говорил вам сто раз: берегите ноги и свое здоровье. Больничный оплачивать не буду.

– А Андрей Павлович говорит, что я лицо фирмы! И должна выглядеть соответственно! Сегодня еще переговоры с белорусами.

– Сегодня? – директор поперхнулся, несколько капель кофейной жидкости упали на бежевый галстук.

– Ну, да. Забыли? В два часа в конференц-зале.

– Забыл.

Михаил откинулся на кресло, провел рукой по волосам, почесал затылок. Совсем забыл. Задергала его Лариса последнее время, совсем задергала.

– Так я схожу к девочкам на второй этаж? Быстро…

– Быстро? Сходи. Мне тоже нужно за последнюю командировку отчитаться. Передайте Галине Семеновне, после обеда зайду к ней.

Вероника кивнула головой, красиво прошествовала из кабинета и плотно закрыла за собой дверь. Главного бухгалтера в компании побаивались все, даже сам ее основатель. Галина Семеновна держала коллектив в ежовых рукавицах, спуску никому не давала, считала каждую копейку, все отделы ее просто боготворили. От нее на фирме зависело многое: банковские кредиты, соглашения, договорные обязательства, налогообложение. Стажу ей было не занимать, работала, как ломовая лошадь, ну и зарплату получала соответствующую. За что заместитель, Андрей Павлович, не раз нарывался на скандал, пытаясь последний год сократить расходы. Но главбуха Михаил в обиду не давал, поэтому и пользовался ее безграничным доверием и почти материнской любовью. Галина Семеновна давно уже была пенсионного возраста, но на покой не собиралась.

В кабинет без стука быстро вошел Андрей, приятель и старый друг еще по школе. Когда-то вместе учились в одном классе, бегали на танцы, дергали девчонок за косички.

– Миша, привет! Договор новый читал? Из Питера вчера вечером прислали, заменили некоторые пункты. И сроки сократили. Я сомневаюсь…

Андрей взглянул на шефа. Усталый вид, помятое лицо, прихлебывает кофе, а в глазах тоска.

– Что с тобой? Не выспался? – сел за стол, удобно развалился на стуле, положил ногу на ногу. Стал пристально рассматривать давнего друга.

– Да, не выспался, – признался тот. – Лариса целую неделю вечерами мозг выносит.

– А повод какой?

– Узнала, что сын в армию собрался идти.

– Ух ты! Молодец! Настоящий мужик вырос. А в чем проблема?

– Проблема, я так понимаю, в Ларисе, – Михаил скривился, будто вместо кофе выпил стрихнин. – Не хочет она сына в армию отпускать. Ну и мне заодно мозги промывает. Я даже позабыл о сегодняшней встрече.

– Миш, поживи у меня несколько дней, – Андрей с готовностью поддержал давнего школьного товарища. – Дом у меня большой. Оксанка только рада гостю будет. Каждый день спрашивает, когда ты приедешь. Заодно отдохнешь, выспишься. В воскресенье на рыбалку сможем выехать, на природу. Деньки какие стоят! Супер! Шашлычки организуем… а? Давай, подумай.