Только в палате, когда два аспиранта переложили ее непослушное тело на кровать, Лариса открыла глаза и осмысленно уставилась на потолок. По вискам потекли слезы.

Сколько прошло времени, она не знала. Для нее время остановилось. Тот пережитый под наркозом ужас не покидал ее и наяву. Лариса никак не могла поверить, что всё закончилось, а увиденный сон являлся просто бредом чистой воды и ничем больше. Но почему же она так четко помнит свое измученное лицо и то место, где ей предстояло провести всю вечность после смерти? Лариса нисколько не сомневалась в том, что видела свой ад, и чем дольше она думала, тем сильнее колотилось сердце в груди, и капельки пота проступали над верхней губой. Страх заставлял биться ее тело мелкой дрожью, но она никак не могла согреться, всё пытаясь понять, за что ей приготовлено место в аду? За что?

В палату тихо входили и выходили, кровати пустели, скоро она осталась совсем одна.

– Лариса Игоревна, вы как? Встать сможете?

Нет, видимо, не одна.

Катя лежала рядом на соседней койке и ела зеленое яблоко. Лариса проглотила сухим горлом остатки слюны, очень хотелось пить, но к ней никто не подходил.

– Лариса Игоревна, все женщины домой отправились. Мы с вами последние остались. Вы от наркоза долго отойти не могли, а меня на вторую смену оставили.

– Который час? – она не узнала свой голос.

– Так пять часов вечера уже. Я мужу позвонила, к шести должен подъехать, забрать меня. А за вами муж приедет?

Лариса молча покачала головой.

– Так, может, вас домой подкинуть? Вы встать сможете? – Катя не умолкала ни на минуту. – В общем вовремя мы с вами управились, теперь осталось в парикмахерскую сходить, прическу навести и всё такое… Кстати, есть у меня одна знакомая маникюрша. Очень хороший мастер, и берет недорого. Брови может подкорректировать и ресницы нарастить. Только стрижками пока не занимается…

Лариса закрыла глаза. Она хорошо помнила эту молодую учительницу, хотя в гимназии встречалась с ней редко. Начальные классы располагались на первом этаже в правом крыле. Лариса туда никогда не заходила, ее кабинет русского языка находился на третьем этаже. Но Екатерина Петровна занималась еще и общественной работой, поэтому частенько захаживала в учительскую, присутствовала на собраниях профсоюза, протоколировала педсоветы. Она была энергичная, веселая, всегда улыбалась и волосы зачесывала гладко в тугой узел на макушке. С такой прической ее высокий мраморный лоб без единой морщинки вызывал у коллег только восхищение и даже тайную зависть.

Теперь же Катя выглядела, как взъерошенный воробей, волосы сбились в паклю, туш размазалась по щекам. Но Ларису пугало не это. Завтра вся гимназия будет знать, что она сделала аборт. И почему не подумала о частной клинике? Денег пожалела?

Лариса оторвала голову от подушки, попыталась встать. Перед глазами запорхали черные бабочки, тошнота подкатила к горлу. А еще надо одеться, привести себя в порядок, вызвать такси.

– Екатерина Петровна, – тихо позвала она соседку. – Поможете мне домой добраться?

– Конечно, помогу! – Катя натягивала джинсы, шнуровала кроссовки. – Если что, мой Дениска вас на руках до квартиры донесет…

Но Лариса на четвертый этаж поднялась сама, даже пакет с вещами дотащила. Уже в спальне, не раздеваясь и не включая свет, рухнула на постель и тут же заснула беспокойным сном.

Теплая вода обтекала его покатые плечи, накаченный торс, подтянутый живот, скользила по упругим икрам на белый кафель. Он всегда любил воду во всех ее ипостасях: в море, в речке, в бассейне, в душе, а еще любил простой дождь. Завтра наступит осень, каждый день будут идти дожди и приносить с собой утренние туманы, мелодичную музыку воды и запах мокрых прелых листьев… Он любил осень, а жена ее ненавидела. Как мало у них было общего, но это не помешало им прожить вместе двадцать лет. Ему шел всего сорок третий год. С Ларисой познакомился в институте. Она только поступила на первый курс, а он заканчивал последний, но учеба не стала для них препятствием. Веселый, компанейский, предприимчивый, он быстро вскружил голову юной студентке, и на втором курсе она стала его женой. Стройная, изящная, высокая – всегда выделялась из толпы и привлекала восхищенные взгляды парней. Но это было тогда…

Последние годы он заметил, как стала расползаться ее фигура, одрябла и повисла грудь, наметился второй подбородок, и вся она как-то быстро обабилась и перестала следить за собой. На восьмое марта он подарил ей годовой абонемент в самый престижный фитнес-центр города. Очень переживал, что жена обидеться на такой подарок и закатит скандал, но всё обошлось. Лариса проходила туда ровно месяц и, сославшись на нехватку времени, сумку с одеждой для фитнеса положила в шкаф и больше ее не доставала. Тогда он промолчал. А через неделю предложил пойти на пробное занятие по йоге. Вроде понравилось. Два раза в неделю она стала ездить через весь город в группу, но когда заговорила о пробках и потерянном времени, он, не задумываясь, купил машину. И так по кругу…

– Миш, кофе сварила! Иди! Остынет! – крик за дверью прервал его мысли.

Он вышел из душа свежий, помолодевший, с влажными черными волосами, зачесанными назад. От него вкусно пахло новым одеколоном, подаренным еще на двадцать третье февраля. Лариса залюбовалась мужем, его идеальной фигурой и незаметно вздохнула. Ей физические нагрузки никогда не нравились, и потраченное время на выпаривание лишнего жира всегда казалось противоестественным занятием. Себя же считала вполне красивой, стройной и лишний раз в зеркала не заглядывала. Она ценила, прежде всего, комфорт, личное пространство, любила баловать себя маленькими радостями – красивая сумочка, изящный браслетик, новенькие туфельки, и весь мир у твоих ног!

Михаил отпил кофе. Перед ним стояла тарелка с омлетом, простой салатик, нарезанный сыр, но есть не хотелось. Он нехотя взял вилку, стал ковырять омлет. Жена готовила неважно, от случая к случаю. За двадцать лет так кулинарному мастерству и не научилась. Могла испортить даже банальную яичницу, но зато вся трехкомнатная квартира содержалась в идеальном порядке и пугала иногда какой-то хирургической чистотой. Для этого Лариса накупила модных швабр, тряпок и средств по уходу за паркетом и кожаной мебелью. Всё полировала, тщательно мыла, а уборку по дому называла не иначе как хобби.

Михаил проглотил один кусочек омлета. Вроде ничего, есть можно.

– Ты так ничего и не заметил, – Лариса начала утро с упрека.

– А что я должен был заметить?

Жена покрутилась возле окна, тряхнула головой.

– Подстриглась? Зачем? Мне больше с длинными волосами нравилось. А сейчас ты на ежа похожа. И цвет этот…

– Платиновый блонд, – подсказала Лариса. – Ты ничего не понимаешь в женской красоте. Это сейчас модно и современно. Пословицу знаешь? Чем больше лет, тем короче волосы.

– А не юбка? – усмехнулся Михаил. – Нет, Ларис. Определенно ты на ежа похожа.

– Ничего, привыкнешь. Завтра первое сентября, – напомнила она, допивая зеленый чай. – Ты после обеда ко мне загляни в гимназию, цветы домой отвезешь.

– Зачем тебе эти букеты, раздай кому-нибудь, – посоветовал муж. Отрываться от работы ради такой ерунды накануне переговоров с новым заказчиком, считал пустой тратой времени.

– Родители учеников сюрприз приготовили. Большую корзину роз завтра преподнесут. Как я ее домой донесу?

– У тебя машина есть, – напомнил Михаил.

– Не хотела я машину брать. Мы с девочками завтра решили шампанское открыть по-тихому после уроков. Ну, что тебе трудно, Миш…

Она обошла стол и обняла мужа за плечи, прижавшись грудью к широкой спине, поцеловала в мокрую макушку.

– Мне-то нетрудно…

– Ну вот и хорошо, ты завтра часов в десять заезжай прямо во двор, охранника я предупрежу, – Лариса села рядом на стул, смяла бумажную салфетку, затем резко поднялась с места, подошла к мойке, загремела тарелками.