После обеда на приеме у гинеколога Ларисе пришлось немного понервничать. Ее осмотрела опытная врач с приличным стажем, лишних вопросов не задавала, только выписала направление на анализы и непосредственно в городскую больницу на аборт. Когда же после осмотра Лариса оделась и тихо сидела в ожидании заполнения медсестрой всех формуляров, акушер-гинеколог оторвалась от карточки и внимательно посмотрела на свою пациентку.

– Вы хорошо подумали? – тихо поинтересовалась она, при этом в голосе ее слышалась усталость и какое-то разочарование. – Потом будет поздно.

– Почему поздно? – вскинулась Лариса. – Сейчас и в пятьдесят рожают.

– Вы не родите. Возможно, это ваша последняя беременность.

Лариса открыла рот, но от удивления не смогла произнести ни слова. Опомнилась возле двери.

– А когда можно будет снова… – она вдруг запнулась, с трудом подбирая слова.

– Заниматься сексом как обычно сможете после первых месячных, – вздохнула акушер-гинеколог и добавила в автоматическом режиме. – На второй день после аборта пойдут выделения. Если будут обильные, пейте настойку водяного перца. Стоит копейки, продается в каждой аптеке без рецепта. И предохраняйтесь на будущее, берегите здоровье. Оно вам еще пригодится.

Медсестра закончила заполнять формуляры анализов, виновато улыбнулась и протянула Ларисе направление.

– Если передумаете, приходите на прием в следующий четверг, поставим на учет как беременную. А на аборт сразу в больницу поезжайте к шести утра, там очередь. Вещи не забудьте взять, халат, тапочки, деньги…

Нет, она не передумала. Вечером Михаила ждал накрытый со свечами стол, мясо по-французски, любимый дорогой портвейн и жена в кружевном белье из последней коллекции intimissimi.

– Обалдеть можно, – присвистнул он еще на пороге комнаты. – Это в честь чего? Что за повод?

Лариса, поправляя на груди кружевной розовый пеньюар, игриво подошла к мужу и обняла за шею.

– Разве нам нужен повод?

– Нет! – быстро согласился муж. Его темно-синие глаза мгновенно зажглись радужным фейерверком. – Тогда, может, сразу начнем со спальни. Я вроде не голоден…

– Ну нет, Миш. Всё же остынет! Я готовилась, – Лариса хорошо знала слабости мужа. Стоило ему лишь испить полбутылочки портвейна и хорошо закусить, как он начинал клевать носом и незаметно для окружающих отправлялся на диван «перекурнуть», как сам выражался, перед подачей основного блюда. Она таила надежду, что если муж хорошо поужинает и заснет, то и в постели делать ей ничего уже не придется.

– Это моя благодарность за предоставленный отпуск во Франции, а потом такое настроение… лето закончилось, скоро на работу выходить… – и нежно прикусив мужу мочку уха, добавила. – Открывай бутылку, будем кутить!

Кутили ровно час. Лариса включила тихую музыку, убрала лишний свет, зажгла ароматные свечи. Через время муж попросил открыть окно, от навязчивого запаха лаванды у него закружилась голова. Пока она открывала форточки, поправляла тюль, задергивала ночные шторы, Михаил, расстегнув на брюках ремень, удобно устроился на диванчике и видел десятый сон. Лариса только усмехнулась: ее план сработал безотказно…

Через два дня муж отбыл в командировку в Питер, заверил, что его не будет целую неделю, посетовал на занятость, но деньги на карту жены перевести не забыл. К новому учебному году Лариса затребовала обновить свой гардероб. Как раз после больницы она планировала отлежаться денька два дома, прийти в норму, а затем немного поднять себе настроение и пройтись по дорогим бутикам торгового центра. Каждый год на школьной линейке, посвященной первому сентября, она красовалась в новом наряде и позировала со школьницами старших классов для памятных снимков в гимназический альбом. Ее праздничный наряд должен затмить всех.

На следующий день в шесть утра Лариса сидела в холодном коридоре городской больницы. Пакет с вещами и тапочками зажимала подмышкой, в руке держала направление и результаты анализов. Бумажки тряслись мелкой дрожью, то ли от холода, то ли от страха. Самого процесса она не боялась, под общей анестезией никакой боли не чувствуется. Больше всего на свете Лариса боялась встретить здесь знакомое лицо. Только сейчас в этом полутемном коридоре до нее дошло, что город, в котором она жила, оказался не настолько большим, чтоб так смело посетить гинекологическое отделение. В таком месте достаточно одной встречи, и к вечеру этого же дня весь близкий круг знакомых за ужином будет обсуждать ее проблемы.

Она сидела тихо, пониже опустив голову, по сторонам вообще старалась не смотреть, особенно на соседок сбоку. Но в шесть утра никто не желал поддерживать разговор, только спрашивали, кто последний, и новенькие занимали удобные позиции возле крашеной стеночки, ожидая своей очереди.

Ее определили на третий этаж во вторую палату. Таких, как она, было семь человек. Медсестра быстро разнесла разовые халаты, собрала направления и велела поторапливаться, переодеваться и подходить к операционному блоку номер три. Лариса первая выскочила из палаты и в коридоре наткнулась на Екатерину Петровну, молодую учительницу третьего «Б» класса. Та искала указанную в направлении палату, чтобы успеть переодеться и не отстать от группы женщин, которые прошли все формальности и готовились к аборту.

– Ой, Лариса Игоревна, и вы здесь? – Катя удивленно заморгала глазами и уставилась на полупрозрачный халатик Ларисы, через который превосходно были видны и белые трусики, и кружевной лифчик.

Лариса только кивнула головой и интуитивно прикрылась руками.

– А вы что, тоже на аборт? – зашептала Катя, посматривая по сторонам. – И мне не повезло с этим отпуском. Представляете, спираль выпала, а я даже не заметила. Целых восемь недель срок уже. Случайно догадалась в аптеке тест на беременность купить, а то был бы киндер-сюрприз. Ой, ладно, потом поговорим, очередь пропущу…

Катенька прошла в палату переодеваться, а Лариса кинулась искать операционный блок. Там ее ждали. Пятое кресло самое последнее у стены за перегородкой. Медсестра провела пациентку, подсказала снять трусы, помогла взобраться на кресло и отрегулировала подколенники. В операционной от стен, потолка и огромных окон стояла исключительная белизна, когда же над головой зажглась огромная лампа, Лариса и вовсе прикрыла глаза.

– Хорошо, ребятки, проходите вот сюда, – послышался громкий голос из коридора, – становитесь по трое возле каждого кресла, чтобы всем было видно.

Лариса от ужаса распахнула глаза. Перед ее раздвинутыми ногами стояла совсем юная аспирантка, и два высоких прыщавых парня уставились прямо на ее выбритый лобок. Ларису заколотило мелкой дрожью. О таком унижении она даже и мечтать не могла. А если этот процесс еще и на телефон кто-нибудь снимет, а потом видео в сетях разместят! Она уже хотела слезть с этого проклятого кресла и потребовать заведующую отделением, но тут медсестричка ловко ввела в вену иглу и через десять секунд Лариса стала проваливаться в бездну…

Ее несло по радужным лабиринтам, словно на снежных санях. Она то взлетала на крутых виражах, то резко падала вниз в воздушные ямы, а вокруг струился теплый белый свет и плыли розовые облаков. Затем этот свет потух, и над головой понеслись гремящие составы. Где я? Что это за место? Это я? Она увидела свое окаменевшее серое лицо. А затем и всю себя, и рядом стоявших, но уже под землей. Голые люди жались плотно друг к другу и, словно гигантские Атланты, держали над собой поднятыми руками земляной свод. Там наверху бурлила жизнь, пешеходы переходили улицу, проезжали машины, по рельсам бежали и скрипели на повороте красные трамвайчики. А там, где она увидела себя, под землей, находился ад, и это было ее наказание. Но за что? Не понимала она. За убийство! Тут же подсказывала затравленная душонка …

Сознание возвращалось к ней медленно. Она слышала рядом истеричный смех, чужие голоса…

– Что-то тяжело она от наркоза отходит. Может нашатырь дать, – старенькая нянечка, божий одуванчик, еле втащила Ларису на каталку. – Милая, глаза-то открывай! Хохочет да хохочет. Весело ей…