Добровольцами шли в основном несостоявшиеся «смертники» и их благодарные родственники. Бейбарсов не думал о том, что поступает кощунственно; он был сильным мира сего. Чем были для него жизни остальных?.. Каждый правитель обязан заботиться о своих подданых, и эту обязанность Глеб соблюдал крайне своеобразно. Во-первых, он еще не был правителем; во-вторых, он заботился об общем благе, а таковым, по его мнению, был и престиж государства.

Формирование отрядов прошло чрезвычайно быстро; необходимо было действовать сейчас, пока Пустоши не вступили на территорию Скальелесья… Глеб добыл эти проклятые рудники потом и кровью — и отдавать их был не намерен. Слишком, слишком многое было за них уплачено…

Две недели спустя он будет проклинать их еще сильнее… А ведь как начинался первый бой?

… — Я вызываю Бессмертника Кощеева.

Вперед вышел Матвей.

Дурак, — произнес про себя Бейбарсов. Мальчишка нарвался сам. Велено же было сидеть в провинции и не высовываться… Несмотря на свой преклонный возраст, Кощеев слыл лучшим мечником своего королевства, и равными ему противниками на поле брани могли стать разве что отсутствующий Арей, Гломов и сам Глеб.

Это было самоубийство.

О замене речи не шло — хотя первый бы, презрев общее мнение, мог вызваться на участие в поединке из чистого спортивного интереса; остальные же выйти не имели права.

Запрети Багрову сражаться, замени его — пострадает честь мальчишки. Честь Некрома.

— Он сам выбрал, — негромко произнес Глеб.

Гломов кивнул. Багрову всегда было свойственно излишнее благородство; мог ли он остаться в своем имении, когда послужил поводом для смерти многих невинных?

Разумеется, нет.

Жаль, — тяжело вздохнул Игнат. Этот парень ему всегда нравился… Он был намного честнее, чем его царственный сюзерен.

Назад, в имение, Багров отправился из военного лазарета две недели спустя. Ослепший на один глаз, изуродованный и без руки… Возраст возрастом, но опыт был куда важнее.

А бой они тогда выиграли, да. Этот бой и все следующие…

Пустоши пали спустя всего один месяц. Бессмертник был убит лично Бейбарсовым, правительство бежало. Бейбарсов хотел отстоять рудники и получить южные владения Кощеева — но получил все.

Принц ждал наследника; заниматься новыми территориями у него не было ни времени, ни сил, ни желания, и потому он вызвал десницу… В иное время он не позволил бы Лео Гроттеру получить еще большей власти, большего влияния — но нужно было в столицу. Лео старше и опытнее — он сделает все быстрее; а уж подкорректировать его работу Глеб еще успеет.

Пока не завершится полноценное объединение, наместником Пустошей он оставит Гломова. Потом сделает его высоким лордом… Гломов получит заслуженную награду за деяния свои; он будет верен и ограничит амбициозного правителя Севера. Да, во многом он прост и не далек — но он недооценивает себя; он чует предательство, он хитер и прекрасен на поле боя. А что касательно пробелов в его знаниях… Гроттер сделает все, как надо — а потом будет достаточно и княгини Морозовой, которая также будет служить престолу со всеми потрохами. Как же хорошо, что у Игната была умная жена…

Всегда награждай своих союзников, но не позволяй им слишком многого. Гломов будет награжден — но удален от столицы.

Вчера пришло письмо от Татьяны, и оно ему не понравилось: начал жаловаться на плохое самочувствие отец…

Присутствие Леопольда и Игната могло помешать тому, что планировал сделать Бейбарсов. Все было вовремя. Все было превосходно…

Эпоху Красного принца нужно было завершить достойно.

Комментарий к Часть 23. Красный принц, параграф 3 Часть маленькая, поэтому продолжение завтра, 10 декабря

====== Часть 24. Злая ведьма Запада, параграф 2 ======

— Матвей… Матвей! Господи, что с тобой стало…

Свеколт бросилась на колени перед сидевшим в кресле парнем, который некогда был ее лучшим другом, другом детства и юности. С которым играла в одной песочнице, делила книги и игрушки, даже целовалась — из чистого интереса, робко и неумело, смеясь и смущаясь. С которым мечтала, что они поженятся и станут правителями одной из областей — справедливыми и добрыми высокими лордами, обожаемыми подданными и верно служащими своему королю Глебу. Что же вышло из этих наивных детских мечтаний…

Они выросли; она встретила Александра, Матвей — княжну Ирину, небогатую, но почти такую же умную и талантливую, как его детская подружка. Светящуюся, добрую, сострадающую Ирину, по своим моральным качествам много раз превосходящую Свеколт. У Елены было богатство и знатный род, близость к королевскому роду, невероятный интеллект — но пустота в душе. Пустота, которую не мог заполнить Багров. И которая мешала заполнить такую же пустоту в душе Багрова…

Может, если бы они реализовали свои наивные хотелки, многие были бы живы и здоровы. Может…

Лена осторожно коснулась щеки Матвея. Левый глаз вытек; через всю сторону лица шел жуткий уродливый шрам, заканчивающийся где-то под подбородком. Рука… Как же она любила эти руки, помогавшие ей воровать книги с королевской библиотеки и возвращать их на место! На месте руки была пустота. Матвей потерял кисть правой руки. Буль проклят этот Бессмертник Кощеев, решивший порадовать и примерно наказать бывшую невесту… Нет, милосерднее было оставить его там, на поле боя. Бездыханным. Ирине бы сообщили, что он погиб на поединке, сражаясь, как герой, за ее честь… И она бы любила и берегла память о нем.

Это было бы милосерднее.

Тихо застонав, Лена положила голову ему на колено.

Глеб, будь и ты проклят…

Александр, прежде тихо стоявший у двери, отошел к окну. Он не знал Бейбарсова лично — но… теперь… Он им восхищался, пожалуй? Мастерские игры с людьми. Мастерски исполненное наказание…

— Лен, успокойся ты. Все хорошо. Я жив. Шрамы заживут. Глаз… Бог с ним, с глазом. Жаль только, что руки не отрастить, — попытался пошутить Багров.

Свеколт тяжело вздохнула.

— Твоя честь тебя и погубила… Честь и любовь неплохо губят, да, Матвей? — хохотнув, девушка отстранилась, и вновь начала рассматривать его лицо, — а, пожалуй, не так уж и плохо… Красавчиком-то ты никогда и не был.

Вранье. Матвей был потрясающе красив — конечно, не так хорош, как Глеб, но женщины от него млели… Да она сама млела, чего скрывать!

— Я же говорила, все хорошо, — в гостиную зашла молодая темноволосая девушка.

Смуглая, достаточно высокая, с веснушками. Обычная, — отметила Лена. Она прежде видела Ирину, но всего один раз. Все ее знания об этой особе основывались исключительно на рассказах Багрова. Симпатичная, неплохо сложенная — но не красавица. Не было в ней той красоты, ради которой можно было уничтожить свою жизнь… А вот свет — был. Да, Ирина была намного лучше нее. От Ирины прямо-таки веяло добрым всеспасающим светом…

— Он уже неплохо себя чувствует, — весело заявила Ирина, и буквально подлетела к собственному мужу, — но до полного выздоровления далеко. О том, кому нужно было его геройство, мы уже не говорим… По-другому тогда мы бы и не смогли; не простили бы себе. Но ведь все хорошо, так? Мы живы и мы вместе. И даже ребенка ждем.

Матвей усмехнулся.

Первые три дня по возвращению он упорно пытался довести до Ирки мысль о необходимости развода; он страдал, занимался саможалостью и упивался собственным благородством. Ирка слушала, кивала, гладила его по голове, смазывала раны, а потом огорошила его интересной новостью.

Собственно, тогда его жена впервые и закатила ему скандал. Скандал состоял сугубо из ее монолога, и суть его заключалась в следующем: «Обрюхатил и бросил». Далее последовало обвинение, что она выходила замуж за человека, а не его внешность, и что отсутствие руки и глаза у мужа она как-то переживет. И он переживет, если захочет увидеть дитя. А детей будет много; Ирка уже пообещала ему регулярно рожать девочек.

Как-никак, у нее было двенадцать сестер…

— Поздравляю Вас, — улыбнулась Свеколт.

Нет, зря она волновалась…