Чернявая красавица с длинной косой и ярко – накрашенными губами, казачка Дуся была его первой женщиной. Сладость первого поцелуя, первых ласк, первого ощущения полета, он не забудет никогда. Конечно, мечтает повторить все это вновь. Но разочаровывается, под хмельным допингом не понимает, что не так и отправляет доставленных ему красоток в другой мир.

Поставщики девиц подбирают их на вокзалах, в кабаках, на блат – хатах по фотографии. Все знают вкус хозяина, его развлечение на одну ночь.

Лежа в пенном царстве, заливая страсть бутылкой виски, Барон опять увидел в красотке Дусю. Глаза помутнели, все происходило, как всегда быстро, хруст шеи и повисшая голова набок.

«Как не кстати, опять ее вспомнил, сколько ж ты будешь плодиться, Дуся? Я же сегодня последний день в Мурманске, нужно срочно бежать. Благо сына и Людмилу, тупую блондинку – наложницу, отправил в Италию, пусть приоденутся, отдохнут», – брезгливо ополаскивал руки Виктор Мурманский.

Про то что он теперь живет в квартире Паделкина никто не знает, ищут на Достоевского. А может быть на Бочкова? У него много нор, где они могут его искать. Завтра он уже будет в Питере. Пора валить к братве. Они приготовили ему шикарную квартиру на седьмой линии Васильевского острова. В Мурманске, как всегда, тесно, город маленький, не развернуться.

Кстати, хорошо было бы вспомнить родительский дом, как в той песне, да некогда. Нужно экономику страны поднимать, самое время. Питер стал экспортно – импортной перевалочной базой. Морской холдинг «Виктор и партнеры» требует руководителя. Кто ж лучше него возглавит дело, которое, он создал? Откуда взялся этот гад, прицепился к нему в ресторане. Кто ж знал, что он начальник РУВД или ГУВД. Морда у них ничем не отличается от его халдеев, не разобрал, рамсы попутал, что ж такое тоже бывает. Придется закутаться в кокон, оттуда расплетать криминальные нити во все концы огромной бандитской страны.

Виктор глянул на плавающее лицом вниз тело девушки с распущенными черными волосами, брезгливо оглядел разбросанные вещи. Взял полотенце, обвязал вокруг пояса, так и появился с бутылкой виски в зале. Шестерка смотрел телевизор, развалившись на кожаном французском гарнитуре, увидев Виктора, вскочил, как военный, даже пятками щелкнул.

– Машина у подъезда!

– Хорошо, приберись там! – подойдя к окну, процедил Барон.

За окном красиво падал снег, искрясь, брызгами шампанского. Фонари ловили прожектором остервенелую бело – желтую пыль, непонятно было то ли они всасывают ее, то ли выдувают. Площадь «Пять углов» тихо стонала под порывами северного ветра, охала разъяренно, подметая проспект до самой библиотеки.

«Надо же Руслану понравилась квартира из – за этих пыльных книг, которые хранятся там, – улыбнулся Барон. – Сын взял столько макулатуры, похоже Италию некогда будет увидеть, перечитывать будет «Войну и мир» уже в сотый раз, именно столько Толстой этот роман правил. Эх, сынок, не приведет тебя чтение романов в криминальный мир, кому все мое богатство достанется? – вздохнул Виктор, рассматривая темное бархатное полотно над фонарями. Я думаю, мурманское небо – это и есть черный квадрат Малевича. Был списан с него точно! С этого северного неба, за которым я буду скучать».

Было действительно что – то необыкновенно – спокойное в этом мурманском небе. Мурманск – целая планета задумчивой вечности. Казалось, здесь не живут люди, спят, замерзли навсегда. Черный квадрат везде! Выключи свет и нет города. Один черный квадрат. Осень и белый крутящийся столп фонаря. А завтра вновь получасовой рассвет и черный квадрат Малевича.

«В какой момент я полюбил этот город? – вспоминал Виктор. – Ведь полюбил больше Питера. Уезжать не хочется. Наверное, когда после первой ходки остался здесь? Глоток свободы полюбил! А Ставрополь – глоток жизни, который вкусил при появлении на свет. Ставрополь? Давно там не был. Нужно смотаться, повидать отца. Могу не успеть, как и мать. Ладно, Руслан вернется из Италии, познакомлю его с дедом!».

В Ставрополе Василий Паделкин никак не ожидал встретиться на рынке с отцом Виктора. Столько лет прошло. Может не вспомнил?

– Григорий Фомич вообще не изменился, – делился он с Дусей, – представляешь лоб в лоб столкнулся на стадионе!

– Я его с выпускного не видела. Он тогда сильно на меня разозлился, увидел меня с Федюркиным. Был еще один балбес у нас в классе, – засмеялась Евдокия, закидывая косу вокруг головы, впивая в нее шпильки.

Она спускалась в новом коттедже со второго этажа по белоснежной лестнице с закругленными балясинами. Черные глаза искрились смехом, глядя на белоснежный костюм Василия Федоровича. Конечно, как она могла не влюбиться тогда в белый парадный костюм, в белые перчатки морячка, которого привез с собой в гости Витька. Она, только глянула на него, сразу поняла, что ни Витька, ни балбес Федюркин не были ее первой любовью. Вот оно первое и настоящее чувство! Вася Паделкин!

Затем были письма до востребования, телефонные переговоры, редкие встречи в санатории «Заполярье». Именно этот санаторий они облюбовали для своих любовных встреч. Их устраивало, что круглый год бассейн с морской водой. Ухоженные аллеи рододендронов, по которым гуляли космонавты, и ни одного знакомого лица. Их встречи от рейсов к рейсу, в которые Василий Паделкин якобы ходил часто, были хорошо запланированы. Штурманам разрешали поговорить по телефону с любимыми, умеющими ждать.

Это совершенно не относилось к легкомысленной Евдокии Петровне. Она стольких партнеров поменяла, что забыла их лица. Помнила тех, у кого были деньги. Но деньги быстро обесценивались, как ее любовь. Тогда вход шла власть, поэтому она стала работать директором универмага. Приватизировала его каким – то образом. Стала владелицей первой по величине торговой точки, пустила в аренду торгашей со своим турецким товаром, собирали с них мзду. Все говорили, что у нее покровитель из Москвы. Кто он никто не знал. И вдруг этот покровитель появился в белом костюме, возил на мэрсе, открывал дверь, когда выходила. Детей у нее не было. Аборты не проходят бесследно. Еще девчонкой сделала первый в десятом классе. Отцом был Виктор Мурманский. С тех пор Дуся ненавидела всех детей и тех, у кого они были.

– Ну что твоя с щенятами жива еще? – брезгливо передергивала плечами Дуся, поправляя шпильку.

– Куда денется? Пусть работает на благо российской экономики. Это ты у меня умница, дело свое есть. А Валька всю жизнь на моей шее. Хватит, скинул ярмо.

– Правильно, жить нужно с теми, кого любишь! Ты же меня любишь, Василий?

– Больше жизни! Как в первый раз увидел, пропал.

– Витька не знает про нас?

– Даже не догадывается. Лихо ты все придумала, поздоровалась, а в руке записка застряла, адрес твой до сих пор помню.

– Я же тебя пожалела, глупого, подумала такой молодой, уже женатый. Я страсть как женатых люблю! – засмеялась Дуся, хватая его за галстук. – Это мое хобби, мужей из семьи уводить.

Василий Федорович улыбнулся натянуто шутке, привык к выходкам любимой. Он был в ней уверен, ведь столько лет ждала. Он специально привез семью в Ставрополь, как прикрытие, чтобы уйти к ней. Куда же он мог бежать от Барона, как не на его родину. Этот хитрый ход Дуся ему подсказала.

– Барон никогда не догадается, где ты скрывается, поверь мне! – смеялась Евдокия.

Действительно после того, как Дусю едва откачали в больнице, Виктор Мурманский был уверен, что убил ее. Так сообщила мать. Она не любила выскочку Дусю из неблагополучной семьи. Отца у нее никогда не было, мать работала на железной дороге, жили на Вокзальной улице в коммуналке. Конечно, Вите не пара.

Но они продолжали сидеть в аллее напротив их дома каждый вечер, целовались. Когда на выпускном она с отцом застукала ее с Федюркиным в страстном поцелуе, за косы утащил в ту же аллею, пообещал, если увидит с сыном, убьет.

На следующий день Виктор уехал в Питер поступать в мореходку. Когда с другом приехал на каникулы, узнал, что Дуська живет с каким – то председателем то ли колхоза, то ли садоводческого кооператива, разбираться не стал. Подстерег возле ресторана «Нива», за косу потащил в парк рядом с театром, бил так сильно по голове, по лицу, месиво оставил, не узнать было, затем толкнул на скамейку, она о железную ножку головой сильно ударилась, кровь из дырки хлынула фонтаном, свисток милиционера, он за памятник спрятался, видел, как скорую вызывали, как простыней накрыли, как убитой назвали. А дальше, как во сне, мать в слезы, сходила по его просьбе на Вокзальную. Ее с криками выгнали, сообщили, что Дусю убили, что она мать убийцы! Виктор тогда бежал из города, больше в Ставрополь не вернулся, занялся фарцовкой, сел в тюрьму, а на Дусю зол был, что шлюхой оказалась. Из – за этого на весь женский род обиделся, измены простить не мог.