А сами очень даже завидовали тому, что у нас дети присмотрены, накормлены, всегда чистенькие, наглаженные, а дома чистота и порядок.

Потом я окончила школу и уехала в Воронеж в институт. А Миля так и жила у нас осень-зиму, а на весну-лето уезжала в свою деревню – помогать сестре.

Но там как-то неладно все складывалось. Ее племянница Зина вышла замуж за тракториста. Не знаю, как сейчас, но в то время в деревне самогон пили все мужики. И Зинин Николай тоже. У них родилась девочка, а Николай стал пить еще больше, пьяным попал под собственный трактор и умер. Племянница Зина с горя и от трудной жизни – тоже запила. Миля не бросала сестру и помогала им растить ребенка.

Мама ее очень жалела, но помочь ничем не могла.

Я уже вышла замуж, окончила институт, родила Леночку, и мы собирались уезжать на север. Папа у нас как первооткрыватель неизведанных земель уже работал в Сибири, а мы с мамой и Сашей паковали вещи – готовились к отъезду. Миля, помогая нам собраться, тихонько плакала – ей очень жалко было расставаться. Мама тоже очень грустила и уговаривала Милю поехать с нами. Ведь так всем было бы лучше! Она бы опять хлопотала по дому, нянчила бы Леночку, ведь в молодом поселке газовиков, куда мы ехали, еще не было детских садиков, а няньку ребенку найти вообще было невозможно.

Но Миля была благородным человеком, и бросить сестру в трудную минуту никак не могла. И мы уехали без нее. А она вернулась в свою деревню.

Через год, когда мама приехала летом проведать свой дом, она встретилась с Милей. И это уже была не та бодрая, энергичная, молодящаяся женщина, а больная, уставшая, маленькая, замученная старушка. Дела у нее были совсем плохи. От тяжелой жизни и безысходности к самогонке пристрастилась и сестра, и Миля была просто в отчаянии. Мама ее умоляла все бросить и поехать с нами на Север:

– Ты же с ними, со своими алкоголичками, просто погибнешь. Ты уже не сможешь их спасти!

Но все было бесполезно. Когда через год родители приехали в отпуск, мама узнала, что Миля умерла. Ее маленькое сердце не выдержало.

Мы все очень горевали, что не стало нашей маленькой Мили. Но она на всегда осталась в нашей памяти, в нашем сердце.

И мы с братом Сашей при встрече всегда с теплотой и улыбкой вспоминаем какие-то забавные моменты того времени: сияющие кастрюльки и золотые краники, Милины оладушки, смешные манеры. Когда ей хотелось выглядеть «по-городскому», то она картинно зевала и пила чай, отставив пальчик. И всегда мы вспоминаем наш чудесный дом, где было тепло, чисто, уютно и приветливо. И немалую роль в этом сыграла маленькая, горбатенькая, деревенская наша любимая Миля – тетя Миля.

После девятого класса нас повезли на экскурсию в Дивногорье. Это такое чудное место километрах в тридцати от Острогожска – там река Тихая Сосна впадает в Дон.

Наша Тихая Сосна, действительно, небольшая, спокойная, романтичная река, заросшая камышом по берегам. А в воде много цветов – белых лилий и желтых кувшинок. Мы, девчонки, очень любили делать из них бусы, а потом щеголять в них по городу.

А Дон совсем другой – широкий, глубокий, берега песчаные. Настоящая судоходная река. Именно на это место, где сходятся две реки, нас и привезли позагорать, покупаться, погулять и посмотреть уникальные пещеры в горах.

Всего нас было человек тридцать из двух девятых классов. С нами два учителя. Первая – наша классная, Анна Дмитриевна, химичка. Смешная такая. Ребята вечно над ней подшучивали и за глаза звали ее «Мензулькой». Она шепелявила, когда говорила слово «мензурка». Получалось очень смешно. Её никто никогда не слушался.

А второй – учитель физкультуры Николай Ефремыч. Тоже очень хороший. И тоже его никто никогда не слушался. Вот такая компания с сумочками (Валерка Белугин даже с маленьким чемоданчиком, который назывался «балетка») рано утром на электричке поехали в Дивногорье. На целый день.

Чтобы утром не проспать, мы с подружками Людой и Шурой даже вместе ночевали. Спали втроем на Шуриной кровати. Полночи хихикали, толкались, тянули на себя одеяло. А остальные полночи я все время вскакивала и проверяла будильник – боялась проспать. И, конечно, всех будила. Особенно, когда вместо будильника пальцем попала Людке в глаз. Ну да ничего страшного – глаз уцелел, а вставать все равно уже пора было.

С собой мы взяли только купальники и незамысловатую еду – вареные яйца, сало и соленые огурчики. Ну и конечно всякие пирожки-пряники. В общем, все, что мамы нам собрали.

Доехали благополучно. И ранним утром пошли осматривать подземелье. Это были очень старые пещеры, протяженностью, наверное, несколько десятков километров. На стенах и древние рисунки, и надписи военных лет. Во время отечественной войны там спасались от фашистов жители этих мест. Бродили мы там с фонариками и со свечками. Подземные ходы сходились, расходились, спускались куда-то вниз. Все это под землей, в темноте. Мы с девчонками очень боялись потеряться, держались все вместе. Было как-то даже жутковато. Но обошлось – все вышли, никто заблудился.

Всей гурьбой побежали купаться на то самое красивое место. А там действительно было очень здорово. На берегу Тихой Сосны трава высоченная, прямо по пояс, вся в цветах. Мы опять букеты рвем, венки плетем. Все девчонки ходят в венках – красотки. А мальчишки недалеко в Дону купаются, на песочке загорают. Вдруг смотрим, а наша классная пропала. Нет нашей училки. А мальчишки нам машут, и палец к губам прикладывают, мол, тихо, идите сюда. Мы тихонечко подходим и видим – наша Мензулька сидит по пояс в воде, как в ванне и поливает на себя водичку баночкой. Нам опять смешно!

Часам к четырем мы уже накупались, назагорались, даже обгорели немного. Можно было бы уже и домой возвращаться, но электричка будет только вечером. И ждать нам ее еще часов пять. А сил уже нет – устали. Да и голодно как-то стало. Свой-то провиант давно уничтожили. Девчонки стали ныть, скулить, проситься домой. Да и ребятам уже захотелось вернуться в город.

И тогда мальчишки предложили нам ехать домой товарным поездом. Он шел буквально через полчаса. Они объяснили, что в каждом товарном вагоне есть площадка, на которой можно стоять, держась за поручень. Недолго думая, мы согласились. Ура, через час будем дома!

Правда, как нам рассказали мальчишки, на нашей станции этот поезд не останавливается, а идёт дальше. Но возле вокзала он замедляет ход и надо будет только спрыгнуть. Все так просто. Ну что ж, прыгать – так прыгать.

Мы набились на эти платформы и поехали. Все два класса – человек тридцать. И учителя, наверное, тоже ехали на этом поезде, но мы их не видели. Поезд длинный, нас много. И вот мы едем, весело, с ветерком, песни орем, перекликаемся. Здорово!

Наконец наш поезд начал замедлять ход. Впереди станция. И вдруг на самом крутом откосе с соседней площадки летит Валерка Белугин со своим чемоданчиком. Вернее, сначала летит его «балетка», а за ней – кубарем под откос – Валерка. Видимо, он решил, что пора уже прыгать.

Поезд уже еле-еле полз. Показался вокзал и стрелочницы с флажками. Начальник станции вышел на платформу.

– Ну, теперь пора, – решила я и соскочила с подножки вагона. Наверное, я как-то случайно удачно спрыгнула по ходу движения поезда, что не упала, хотя была в узкой юбке, с сумкой и с фотоаппаратом на плече. Я приземлилась, пробежала несколько шагов, оглянулась и обомлела. То, что я увидела, словами описать было трудно.

Рядом со мной, с подолом на голове, лежала одна моя подружка.

Я кинулась к ней:

– Шурочка!

Не успела я помочь ей встать – тут летит моя вторая подружка, тоже кубарем и приземляется в той же позе.

– Людочка! – закричала я, а когда оглянулась и посмотрела вокруг, то увидела, что вся платформа вдоль вагона завалена телами в разных нелепых позах. Ребята все продолжали прыгать и падать, разбивая коленки, локти и даже носы.