Бабуська меня ощупывает:

– Что? Руки, ноги?

– Нет, всю посуду в доме!

Мы с ней побежали к нам. Как только она оценила масштаб катастрофы – запричитала в голос.

А тут папа заходит, приехал на обед. Посмотрел на перевернутый стол, на черепки, на нас с бабкой, зареванных, и говорит:

– Не реви, все нормально.

Он принес со двора большой таз, сложил в него все осколки и выбросил в выгребную яму. Только успел закончить – тут и мама пришла на обеденный перерыв.

Она еще не успела зайти в дом, а папа, как коршун, летит к ней, старается опередить:

– Не волнуйся, все в порядке.

Папа очень боялся, что мама начнет ругать меня. Но мамочка, конечно, просто опешила, увидев такое. И со словами:

– Посуда бьется к счастью, – повернулась и бросилась вон из дома, чтобы мы не видели ее слез. Она шла на работу и всю дорогу плакала.

Вечером, когда все успокоились, и мы ужинали из новых простых тарелок, пили чай их граненых стаканов и рассматривали оставшиеся от нового чайного сервиза блюдце и чайничек, я клятвенно обещала маме, что, когда вырасту, выучусь и буду работать, накуплю ей много красивой посуды. Самой красивой на свете! Какую она только пожелает!

Правда красивую посуду и позже дарила мне чаще всего мамочка, а я ее частенько била, да и сейчас такое случается.

Случай этот я запомнила на всю жизнь и до сих пор признательна своим родителям за такую реакцию. Я понимала, как маме было жалко красивую посуду, тем более что тогда так трудно было ее купить. И собирала она ее в течение пятнадцати лет после войны.

Но никто – ни по горячим следам, ни потом – меня не ругал и не упрекал. Наоборот, всегда шутили, вспоминая подробности – как соседка испугалась, что я себе что-то разбила, как папа носил эти стекляшки и как бежал навстречу маме.

Как-то зимним вечером я возвращалась из школы. Почему-то одна.

Было морозно, пустынно и темно. Редкие фонари на столбах слабо освещали улицу. За всю дорогу я не встретила ни одного человека. Снег скрипел под ногами, и каждый шаг отдавался в моих ушах. Было немного тревожно и жутко. Я шла быстро, для смелости размахивала портфелем, и время от времени трусливо озиралась по сторонам. Кругом не было ни души.

Вдруг сзади послышались твердые, уверенные, громкие шаги. Мурашки побежали по моей спине, и я пошла быстрее. Шаги за моей спиной тоже ускорились. Я побежала. Незнакомец тоже побежал за мной. Обмирая от страха, не решаясь оглянуться, я остановилась.

Он тоже остановился. Мне стало совсем страшно. Я уже себе представила, что сейчас на меня сзади нападут, а я даже не смогу позвать на помощь. Поблизости ни одного человека. Собрав все силы, я побежала. Он – за мной. И, кажется, вот-вот догонит.

Сердце колотилось в груди, еще секунда – и выпрыгнет, в ушах стучало, ноги стали ватными. А дом совсем близко. Уже показалась спасительная калитка. Еще буквально несколько метров и я буду спасена. А чьи-то шаги меня уже настигают. Наконец-то я подбегаю к своим воротам и распахиваю калитку. И вдруг кто-то сильно толкает меня в спину, а точнее пониже спины, и старается проскочить во двор передо мной. Я отлетаю в сторону и в ужасе падаю в сугроб. А во двор к нам влетает самая обыкновенная коза. Видимо она вышла из какого-то двора и заблудилась. Увидела меня и пошла следом. Мне стало весело и радостно, что это не бандиты, не хулиганы, а самая обыкновенная коза. Я скорее побежала домой, все рассказала маме, и мы с ней вдвоем пошли выгонять чужую козу из нашего двора. А за ужином все долго надо мной смеялись и подшучивали.

Один год мы с братом Женей учились в одной школе. Он учился в 10 классе, а я пришла туда в восьмой после семилетки.

Мне было приятно, что у меня здесь учится старший брат. И я гордилась этим. Сначала меня учителя даже спрашивали, а не женина ли я сестра. И я не без гордости отвечала, что да. И не напрасно. Скоро он вообще стал знаменитым на всю школу.

Приближался Новый год. Все готовились к новогоднему балу-маскараду. Мне тоже очень хотелось в новой школе, да еще на вечере со старшеклассниками выглядеть как-нибудь необычно, интересно. С первого класса я ходила в танцевальный кружок при Доме пионеров и уже неплохо танцевала. И мама мне сделала костюм бабочки, чтобы я могла станцевать и защитить свой костюм.

Из марли мама мне сшила балетную пачку из шести коротеньких юбочек. Покрасила их краской для фотографий в оранжевый цвет, накрахмалила и расшила блестками. У пожилой домработницы я выпросила длинные белые чулки, «смерётные», как она их называла. Она их берегла себе на смерть. Но я ее убедила, что потом ей будет уже все-равно, какие на ней будут чулки. И я ей поменяла их на простые коричневые чулки «в резинку». А к этим белым длинным чулкам мама пришила белые трусики и все вместе покрасила той же краской. И получились прямо настоящие оранжевые колготки. Из толстой алюминиевой проволоки сделала каркас, обтянула оранжевой марлей, черной краской нарисовала круги и получились чудесные бабочкины крылья. И если к этому прибавить длинные вьющиеся белокурые волосы, на них блестящий ободок с рожками, на ногах балетные тапочки и бабочка была готова.

Сложнее было с Женей, долго не могли придумать ему костюм. Ему хотелось сделать что-то такое, чтобы его никто не узнал. И он придумал. Он будет цыганкой. И начались сборы цыганского костюма. У соседки нашлась старинная с яркими цветами, прямо цыганская шаль. Юбки широченные мама сшила сама из различных ситцев. Долго не могли подобрать кофту подходящую, но очень подошла курточка от папиной пижамы – яркая в цветную полоску. На ноги он надел папины хромовые сапоги, на пояс повесил сумочку с картами, а на голову – настоящий парик с длинными черными косами. Маме его принесла ее приятельница – директор Дома культуры. И цыганка была готова. На лицо Женя соорудил маску-очки с бахромой, так что узнать его было практически невозможно.

На новогодний вечер-маскарад свои юбочки и крылышки я несла аккуратно в большом пакете, чтобы не помять и не стрясти блестки. А Женя пошел в беленькой рубашке, в брюках, вроде он и без костюма, а его цыганский наряд в школу ему принес друг Валерка и спрятал в пустом классе. Женя немного потанцевал с девочками, со всеми пообщался и сказал, что ему пора уходить и ушел. А сам в классе переоделся и… на балу появилась цыганка. Никому и в голову не пришло, что это Евгений. Дело в том, что на вечера часто приходили ребята из другой школы, и цыганка для всех стала загадкой.

Дома заранее мама научила Женю гадать на картах и по руке, он научился болтать, изменять голос и приговаривать, как цыганка – с какими-то прибаутками: «Даарагой, позолоти ручку, всю правду скажу, что тебя ждет»,– и быстро разбрасывал карты. Девчонкам гадал на мальчишек, мальчишкам нагадывал девчонок. Он ведь все и про всех знал. На гадание к нему все стояли в очередь. Даже учителям гадал, чтобы двойки не ставили, а то что-нибудь случится или заболеют. Весело было невероятно, все хохотали до упаду. А цыганке жарко было в таком наряде, в парике и сапогах. Но что делать, терпел. Дело актерское такое. Маску он снял только в конце вечера, когда начались награждения и стали раздавать подарки за лучший новогодний костюм. Как же все был удивлены, когда под маской оказался наш Евгений. Сразу всем стало смешно и понятно, как этой цыганке удалось узнать все подробности школьной жизни и так точно и забавно гадать девчонкам про мальчишек и наоборот. И опять всем было весело, все Женьку поздравляли. Он прямо стал героем вечера, и, конечно же, занял первое место и получил главный приз. Я была счастлива и горда, что у меня такой популярный брат.