Меж тем Джимми ни о чём таком не помышлял. Свой рабочий день он обыкновенно завершал увлажняющим кремом для рук, особое внимание уделяя капризным кутикулам. Однако сегодня явно был не его день — вместо тюбика дорого крема, пальцы Мориарти сами потянулись к телефону.
— Джим? — тревожный голос Моран в динамике грянул после третьего гудка. — Ты в Лондоне?
— Я в Макао, Пунта-Кана. Жарюсь на солнышке, — машинально соврал Мориарти, стараясь, чтобы его голос сочился безоблачностью, и мысленно ставя себе пометку купить автозагар.
— Это хорошо, что ты наконец решил взять отпуск. Есть работа для меня?
— Может быть, но пока за тобой висит долг. Уже решила, как поступить со своим снайперский промахом?
Ответом ему стало напряженное сопение.
— Моран… — используя сахарные интонации Джимми, позвал Джеймс.
Теперь ему правда стало интересно. От нахлынувшего жара предвкушения Мориарти даже облизнулся и широко открыл глаза. Минуло уже около месяца, восемь стран и пара действительно стоящих дел, но эта чёртова мята, холод выбитой рамы и его кровь, по катетеру бегущая в чужую вену, ржавым якорем тянули криминального гения обратно на Рассел-сквер.
— Я говорила с Роуз, — докладывала Моран сухо. — Она спрашивала про тебя; спрашивала про Мориарти. Да, девушка очевидно неглупа, раз так ловко и грязно пользуется сочувствующим окружением, но до распутывания криминальных сетей ей никогда не дорасти. Просто оставь всё как есть, и Роуз Адамс будет молчать.
— Сочувствующее окружение? Ещё птенчики? — перебил Джим.
— Нет, — отчего-то смутилась Моран, — обычные мальчики с охапками роз.
На этот раз возможность посопеть выпала Мориарти. Он не ревновал свою девочку с печеньем — нет — однако, хорошо изучив Адамс вдоль и поперёк, видел в словах наёмницы явное расхождение с фактами. Буркнув, что перезвонит, Джим сбросил вызов и обратился за помощью к ноутбуку. В возмущении он совсем позабыл о резвящемся сейчас в морге Шерлоке. А когда через пару минут выписка с кредитки Рози поведала разгадку об «обычных мальчиках», образ предназначенного Холмсу Джимми и вовсе полетел в ящик с нафталином.
Завтра он вернётся на работу, будет так же мил с мышью-Молли и продолжит следить за детективом из серверной, тщательно подготавливая их будущую встречу, но на сегодня Джим решил, что с него хватит. Взъерошив остриженные волосы, злодей перезвонил Моран с короткой инструкцией насчет таксиста — настало время вернуть Джеффа в игру и, одновременно с тем, признать право Рози на отдельную сказку, даже если для этого придётся научиться различать соблазны от наслаждений, конфетки от яда… Не делать из прелюдии карикатуру криминальной драмы. Прервать монологи плесени. Перестать запираться с сигаретами. Перестать. Переспать?
Собравшись, Джим неспеша накинул пальто, постоял так напротив зеркала и перед самым выходом с работы прихватил «одолженную» у Шерлока плеть — сегодня вечером это было самое изощренное, что пришло в его запертую от других дел голову.
Комментарий к X. Modus vivendi
В предыдущие части работы внесены изменения, в целом не повлиявшие на сюжет.
========== XI. Fiat justitia ==========
В первых числах ноября врачебный консилиум пошуршал бумажками и постановил, что мисс Адамс уверенно идёт на поправку. Её отключили от трубок с эйфорией, заменив капельницы горстью таблеток. И Рози распрощалась со сном. Таблетки меняли; чередовали дозировки. Но больная всё равно беспокойно ворочалась по ночам и вздрагивала от каждого шороха.
Хорошая новость: удалось избавиться от Эвана и прочих жаждущих прикоснуться к её беспомощности, как к святым мощам. «И потом, чем дальше Эван от меня, — думала Рози, — тем больше шансов у него выжить». Отец не навестил ни разу, а общение по телефону у Адамсов не клеилось. Моран тоже исчезла. Хоть женщина, подстрелившая её, и дала понять, что будет присматривать, наивно было мечтать, что эта опека надолго. Иных дел в Лондоне у киллера что ли нет? Так Рози осталась одна — в палате, полной цветов, которые охапками посылала сама себе на последние деньги.
Круг общения замкнулся на утренних обходах — «пятиминутках невозбуждающего стриптиза», как называла их девушка, потому что приходилось крутиться перед врачами с голыми сиськами. От нечего делать она выдумала себе альтер-эго: стриптизершу по кличке Грязная Розанн. В воображении Рози Розанн была той ещё оторвой: она соблазняла врачей, а потом их убивала, чтобы бежать из страны и найти себя в Вероне — впрочем, забава эта быстро скатилась в абсурд и наскучила. Учебники нетронутыми стопками лежали на тумбочке. Из развлечений оставался лишь телевизор, и Рози включала его фоном, чтобы тишина не смущала её диалог самой с собой. Одной остаться можно, даже если сон тебя покинул, но одной ей всё было одинаково и пресно, и хотелось просто схватить кого-то живого за руку и сказать: «Привет, я здесь, я существую!»
Ночью тринадцатого ноября был ровно месяц её второму рождению. Дрейфуя в тишине и безвременье, Рози смотрела в потолок — на спине дышалось ощутимо свободнее. Ей почти удалось задремать, когда в коридоре послышался шум. Шаги и громкие голоса приближались. Не успела Роуз подняться — дверь в палату со светом отворилась и пропустила четверых специфических незнакомцев. Первый носил костюм, а за ним было трое констеблей с кобурами и очень серьезными намерениями на каменных лицах. К ним присоединилась дежурная медсестра — женщина истерично верещала, всё грозилась кого-то позвать. Тогда Костюм заткнул её официальной бумагой и присел на краешек кровати больной:
— Роуз Адамс? — спросил он.
— Да, это я.
— Вы пойдете с нами. Наручники, — последнее было адресовано констеблям.
Роуз грубо подняли и зафиксировали запястья за спиной железными браслетами. Девушка возразила, что в этом нет абсолютно никакой необходимости. Но «вечеринка» продолжалась без учета пожеланий гостьи. Они вышли из отделения, миновали лифты и лестницей спустились в вестибюль. С какой-то странной надеждой и просьбой в глазах Роуз посмотрела на дежурившего внизу охранника, но он отвернулся. Её поторапливали — девушку в больничной пижаме и тапочках на босу ногу — выгоняли под ноябрьскую морось. Тут в темноте моргало полицейское «диско». На парковке дожидались ещё двое в форме — целый хоровод, шестерка вооруженных мужчин арестовывающих… Кого? Студентку выпускного года Роуз Адамс? Она вдруг запнулась и ощутила забытый укол под ребрами. Холодный, сырой воздух на мгновение парализовал дыхание. Но хуже того — всем было плевать. Роуз тащили к машине, как упертую козу на заклание. «Что же я за чудовище такое? Что со мной не так?» — думала она, лбом упершись в решетку на стекле. Из-за скованных сзади рук, можно было сидеть лишь согнувшись, что причиняло пульсирующую боль. Пришлось завалиться на бок и от каждого дорожного заусенца тыкаться носом в затхло пахнущее сидение.
Зато появилось время подумать и понять: она одна. Отец, со всеми своими связями, не всемогущ. Моран оставила пост. Джим… «Джим далеко, — с неправильной тоскою думала Роуз, — и не станет рисковать». Никто не придёт на помощь.
На улице было темно, и Роуз не сумела рассмотреть здание, куда её отконвоировали трое констеблей. Костюма рядом не было, и девушка осмелилась подать голос и потребовать, чтобы немедленно связались с адвокатом её отца. Тогда один из парней объявил, что у Рози больше нет такого права. Её завели в бетонный пенал — комнату для допроса — где было тускло, висело зеркало во всю стену и из пола рос железный стол с двумя привернутыми стульями.
Наручники пристегнули к столу. И Роуз наконец смогла выпрямиться по-человечески и вздохнуть.
Вскоре появился Костюм с ноутбуком и стопкой бумажных папок, разделенных маркерами.
— Как себя чувствуете? — безучастно спросил он.
— Я хочу поговорить с отцом.
— А я — заместитель комиссара полиции Цезарь Берг, — представился он. — Это дело лежит лично на мне. Мисс Адамс, вы знаете, почему вас арестовали?
