— Ненавижу, — процедила Роуз так тихо, что Моран пришлось считывать слова с мимики. — Зачем ты продолжаешь водить ко мне эти экскурсии, как в кунсткамеру?

Подчиняясь режиму, больная полулежала в кровати, на лице её читалась тошнота, а руки судорожно душили очередной букет, которому, очевидно, не нашлось места в переполненной цветением палате.

— Брось, — по-доброму отмахнулся Эван, — ребята просто принесли тебе конспекты. Все очень рады тому, что ты идёшь на поправку.

Отобрав у Адамс хрустнувшие стеблями розы, он скептически огляделся и впихнул их в уже занятое букетом ведро у изножья койки. Эван попытался отвлечь подругу рассказом о новом тесте профессора Вона. Но, сжав одеяло в кулаки, Роуз отвернулась, и Моран плотно нахрыла ухо с наушником ладонью, чтобы расслышать, что она сказала.

— Все очень рады, что я опустилась в рейтинге и выбыла из гонки за ректорский грант.

— Не говори ерунды, — меж тем возразил Эван. — Да, досрочная сдача тебе уже не светит, но шансы есть…

— Все эти лицемеры только и ждали подходящего момента. И теперь приходят сюда злорадствовать.

— Я не понимаю, — вздохнул Эван. — Как ты можешь быть такой черствой? Это больше похоже на мистера Адамса, а не на тебя, Роз.

Задетая упоминанием отца, Рози привстала на локтях. Даже через маленький экран было видно, что дыхание в такой позе причиняет ей боль. Скривившись, девушка произнесла:

— Я лучше сдохну, чем ты ещё раз устроишь шоу из моей беспомощности.

Как только за птенчиком захлопнулась дверь, наёмница вытащила наушник и в раздумьях осушила стаканчик с остывшим чаем. Мориарти не оставил никаких указаний насчет того, что говорить, а что не говорить Роуз, когда та очнется. Связаться с ним было нельзя. Для себя Моран решила, что не станет видеться с подопечной без крайней на то необходимости. Но сейчас она жалела, что не сделала этого раньше. Женщина выкинула пустой картонный стаканчик, убрала аппаратуру для слежки в карман и, позаимствовав в больничной прачечной халат, поднялась в палату.

— Вы? — задыхаясь, прошептала девушка с тёмными, округлившимися провалами глазниц. — Это ведь Вас я видела в тот вечер в холле отеля…

— Похвальная память, — кивнула Моран. Розовый запах немедленно влез в ноздри и забил собой мысли. — Об этом мы ещё поговорим, но сначала ответь: что ты ему сказала? После каких именно слов Джеймс приговорил тебя к расстрелу?

— Ах, он не рассказывал?

Под уколом её наигранной небрежности наёмница фыркнула и взялась за ручку двери.

— Мне уйти?

— Да кто ты, чёрт возьми, такая? — лицо Роуз передёрнуло от гнева, но, помедлив секунду, она все же выпалила: — Я сказала, что он проиграл.

========== X. Modus vivendi ==========

В кабинете мистера Адамса воцарилась такая нервозная тишина, что, казалось, можно было расслышать, как с шепотом прорастает белая плесень в горшках под пожухлыми шапками цветов — не роз, нет, это было бы слишком…

— Лаборантка, которая за ними ухаживала, сейчас на больничном, — заметив интерес посетителя, хозяин кабинета ещё больше занервничал и через короткий приступ кашля буркнул совсем уж мрачно: — Долго ещё?

«Её имя — Рози. Смышлёная умница Рози из кофейни. Ты знаешь. Ты должен ей подарок…» — шепотом вторила плесень.

В ожидании мистер Адамс заёрзал на стуле для посетителей. Отвечать ему, равно как и плесени, Джеймс не спешил: он считал, что занят по работе. Впрочем, черный экран моноблока на столе перед злым гением красноречиво молчал о том, что в действительности работой своей Мориарти не заинтересован.

— Пара минут, — гипнотизируя словно бы раздвоившееся отражение, пропел Джимми из начальственного кресла.

Милый Джимми работал в техподдержке «Барнса» недавно. Он был симпатяга — этот паренёк! Всегда улыбался, носил обтягивающие стройную фигуру футболки, блестяще разбирался в средствах по уходу за кожей и раз в неделю посещал маникюрный салон. Джеймс полагал, что Джимми вышел слишком красивым — порочно невинным — точно не гением, поэтому «пара минут» и ещё парочка сверху, не раньше, — вот тот временной промежуток, за который Джимми устранит простейшую системную поломку.

Может, потому что Джимми был геем, в узких брюках Мориарти зарождалось неподдельное возбуждение рядом с Адамсом — его соблазняла исходящая от мистера злость, а ещё — неизвестность. Трепет у пасти пропасти! Джим знал, что отца Рози (и ведущего научного специалиста) без конца изводили проверками; знал, что, кроме револьвера и дозы яда в комнате дочери, он наконец обнаружил пропажу медикаментов из лаборатории — все документы, конечно же, за подписью самого Адамса. Также со дня вступления Джимми в должность IT-мальчика компьютер фармацевта регулярно ломался, а файлы терялись, как парные носки. Однако, казалось, всех этих неприятностей по-прежнему было недостаточно, чтобы придушить чувство отцовского долга в жертву карьерным богам, и Мориарти ждал… Падение обещало быть сладостным.

Две минуты, плюс ещё две сверху — Джимми щелкнул мышкой, и его увлажненное лосьоном лицо осветил экран загрузки.

— Слава Богу! — искренне выдохнул мистер Адамс.

«Ты поблагодаришь меня позже», — с милой улыбкой подумал Джим.

«Её зовут Рози. Ты должен ей», — шепнуло откуда-то с подоконника; шепнуло — и белые споры осели в больной голове со вдыхаемым воздухом.

Позже, обедая с Молли, Мориарти заподозрил в себе ростки сомнения: что, если новый образ был выдуман им не для игры с Шерлоком — сегодня Хуппер щебетала о возлюбленном нежнее и трепетнее обычного — а чтобы хоть чем-то перебить горечь мяты на языке? IT-мальчик, скромно выжидающий своего часа на сетке в серверной? Милый гей! В партии на уровне больничной слежки за Холмсом Джим мог бы выдумать для себя любую другую роль: пускающего слюни дебила, колоритного зоофила — конченного психопата, и Шерлок сам бы его заметил. Джим мог бы переспать с мышкой-Молли, и в конечном расчете Шерлока это бы уязвило. Или, раз уж назвался геем, переспать с мистером Адамсом, да, прямо в его вычурном кабинете. Но этот поворот сюжета ударил бы вовсе не по консультирующему детективу…

Рози.

С той ночи в реанимации минуло уже около месяца, а злой гений всё кривлялся над бытовым желанием секса и более сложным, утонченным наслаждением паука в центре паутины, когда мчащаяся в сети жертва ещё свободна, ещё не увязла в свежих нитях и не переварена его ядом. Вот только паутина эта, кажется, вот-вот рисковала запутаться от натиска двух непокорных мух.

— Прости, — оборвав рассказ о новом клиенте морга на полуслове, Молли смущенно потупилась в телефон. — Это по работе… Но если ты хочешь, чтобы я осталась…

— Снова Шерлок зовёт, — благосклонно подсказал Джимми.

— Видимо, что-то срочное.

«Срочно возжелал кофе или не может отыскать дорогую сердцу плеть, — мысленно заурчал Мориарти. — И эту игрушку я ему не верну».

— Тогда увидимся завтра. Без тебя наш герой-сыщик совсем пропадёт, — сказал Джим вслух. По счастью, Молли не умела читать между строк, поэтому играть с ней в «любовь» было так же просто, как и пресно. Неловко скинув надкушенный сэндвич в урну, патологоанатом клюнула Джимми в щеку и выбежала из серверной. Её волочащиеся шаги звучали, как удары детских ладоней по клавишам.

Глядя вслед своему неуклюжему роману, Мориарти неожиданно сделалось смешно: что бы подумала Рози Адамс, увидев его и таким? Чужим, глупым, немного потерянным… Не таким уверенным, как при их первой встрече в кофейне.

Позабавила бы её эта игра, знай она больше, чем отстрелянный лист мишени?

Отключив датчики дыма и заперев серверную изнутри, — заперев мысли в больной голове — Джим закурил, впрочем, без наслаждения. Выдыхая серость, он почти мог почувствовать себя обычным. Обычные ведь ищут драйв в пороках. Теряются в сумасшествии. И умирают за деньги. В этом мире книга сказок была только у Джеймса — только Джеймс понимал истинную мораль историй, по образу сочинял свои, а после —

красиво уничтожал их героев.