С минуту было тихо, только ветки в огне потрескивали, то и дело выбивая сноп искр в ночное небо. Я уж было решила, что эльф просто ушёл, но, оторвав взгляд от своих рук, я встретилась с его встревоженными зелёными глазами.
Леголас опустился напротив меня и сосредоточенно рассматривал, будто ища ответы.
— Я не расскажу, — наконец что-то решил для себя эльф.
— С чего такое великодушие?
— Взамен ты объяснишь, что такое смертный грех, ипотека, мендельс и прочие твои странности. Сейчас.
— Мендельсон.
— Не понял.
— Мендельсон, а не мендельс. И да, можешь сразу идти будить Арагорна, потому я ничего не знаю и не скажу. Ни сейчас, ни завтра, ни через год, — грустно хмыкнула я.
— Предпочитаешь продолжать жить во вранье? — взвился оскорблённый моим отказом сотрудничать эльф.
— Ещё раз повторю. Я не имею ни малейшего понятия, о чём ты говоришь, Леголас! — имя остроухого я буквально проорала ему в лицо, потому что достал.
Нашли себе девочку для битья — допросы устраивают, объяснений требуют. Надоело! Никто вот не спросил, может, я голодная, или болит что-то. Эгоисты.
— Я не переношу ложь и притворство, Эовин, — поднялся на ноги Леголас. — Ты, сама того не ведая, делаешь только хуже. Я выясню, что ты скрываешь, хочешь ты того или нет.
— Да пошёл ты, — огрызнулась я. Затем согнула ноги и, подтянув их к подбородку, уткнулась носом в колени, пряча непрошенные слёзы. Довёл всё-таки.
Ещё не хватало разнюнится перед заносчивым эльфом. Тогда мою самооценку от плинтуса отскрёбывать придётся.
— Останься здесь, я сейчас вернусь, — заявил Леголас и пошёл быстрым шагом вглубь лагеря.
«Арагорна будить», — уверенно решила я.
Оставаться и ждать Леголаса не хотелось. Но куда я уйду, преданная своим же платьем? Так что, накрывшись пледом с головой и вытерев следы мокрых дорожек со щёк, я просто устало сомкнула веки в надежде, что, когда я открою глаза, этот кошмар наконец закончится.
Комментарий к Импровизация 6. Все хотят правды
Задушевный разговор с Леголасом в конце главы не планировался. Написалось как-то само… Не мой любимый персонаж, вот правда, но в этой истории активно лезет поучаствовать. Не знаю, что с ним делать.
========== Импровизация 7. Вернёмся к нашим баранам ==========
Открыв глаза, я решила, что умерла и в расплату за все свои грехи попала в ад.
Абсолютная темень, жара градусов пятьдесят, руки и ноги ощущаются тупой болью, но слушаться отказываются. Из горла вместо криков о помощи вырвался хриплый писк. Закашлявшись и сделав судорожный вздох, я с ужасом обнаружила, что дышать мне абсолютно нечем.
Проделав невероятный рывок, я из последних сил дёрнулась, выкручиваясь до хруста в костях и, чуть не сломав себе шею, покатилась по мокрой от росы траве.
И вот я лежу на спине такая вся из себя принцесса (с красным лицом, опухшими от вчерашних слёз глазами, онемевшими и начинающими уже противно покалывать конечностями, в перепачканной грязью и местами порванной одежде), лежу, значит, звёздами любуюсь и думаю: «Вашу мать! Какого единорога меня завернули в дюжину одеял! И не просто в пару тонких пледиков, ведь, нет, в настоящие пуховые перины-убийцы. Найду этих умников-затейников, отправлю вместе с их креативом пешим эротическим маршрутом прямиком Волан-де-Морту в …, или кто у них тут – Саурон? А, плевать, — кретины, маньяки, извращенцы. Нет, просто поубиваю нафиг, за покушение на жизнь племянницы короля. Дядя оправдает. Как же болит спина… Почему всё ещё ночь? Где чёртов эльф? Надо вставать. Как все кружится. Платье грязное. Хочу в душ… Хочу домой».
Понемногу начинало светать — едва ли я дремала более трёх часов. Тут и там по земле клоками стелился туман. Лагерь спал, дозорные тоже клевали носами у догорающих костров. Никому не было дела до моего плохого настроения, недовольства или порванного платья. Как и всегда, впрочем. Это давило на психику. Хотелось топать ногами, срывать навесы и орать на безмятежно спящих людей, за то, что они ненастоящие! Все их проблемы, с кольцами и войнами — вымышленные!
Скоро хоббит Фродо всех их спасёт, будут жить долго и счастливо, эгоисты. А что я? Обречена до конца жизни жить в дремучем средневековье, где женщину и за человека не считают. Терпеть недоверие и косые взгляду в спину.
Может, это вчерашние разговоры довели меня, может, недосып и «приятное» пробуждение, но я действительно была на грани нервного срыва. Хватаясь, как за соломинку, за ускользающие остатки здравого смысла, подсказывающего, что сейчас не время для скандала, я сцепила зубы и пошла на поиски своих сумок. Нужно было отвлечься и привести себя в порядок, пока я снова не натворила глупостей.
Минут через пятнадцать я уже стояла на берегу горного озера, за каким-то хилым кустиком, и буквально срывала с себя ненавистное платье.
Когда, наконец, окунулась в по-утреннему ледяную воду, уже светало. Холод бодрил, а вода, кажется, смыла не только грязь, но и моё плохое настроение. Раздражение уступило место спокойствию, и вот я уже во всю мурлычу себе под нос какую-то песенку, качая головой в такт попсовой мелодии. Чистая, бодрая, готовая всех простить и жить дальше, я собиралась выплывать на сушу, но тут из-за спины послышалось звонкое:
— Не самая удачная из твоих затей.
На берегу, скрестив руки, стоял Леголас.
Ну, здасьте!
— В очередь. Помоешься, когда я уйду, — всё ещё осипшим голосом сказала я, стоя по пояс в воде и стараясь полностью повторить его тон, позу, и хотя бы частично, прикрыть грудь. Шоу мокрых футболок ему не обломится.
— Ты всерьёз полагаешь, что я войду в озеро, кишащее змеями? — выразительно изогнул бровь эльф.
На секунду воцарилась гробовая тишина. И тут я почувствовала, как что-то холодное-мерзкое-склизкое мазнуло меня по щиколотке. И без того расшатанные нервы сдали окончательно, и над озером раздался мой пронзительный крик (вот и голос прорезался), разнёсшийся по горам громоподобным эхом. Не разбирая дороги, я бросилась прочь из воды, поднимая фонтаны брызг и не переставая орать, потому что больше, чем змей, я боюсь только водоплавающий змей. Этот ушастый садист явно знал это, так как уже поджидал на «финише» с расправленным плащом.
— Не могла бы ты перестать орать, как раненый гоблин? — спросил Леголас, почти заботливо укутывая меня в плотную ткань
— Могла бы, если бы ты не пытался задушить меня ночью сотней одеял, — проигнорировав «гоблина», вспомнила я недавнюю обиду.
— Знаешь, Эовин, — задумчиво протянул он, — я в дружбе со многими народами: хоббитами, людьми, даже с гномом смогу договориться, но что ты за существо, я так и не понял. И я последний здесь, на чью помощь ты можешь рассчитывать.
Вот так, в лоб, зато честно.
— О тебе позаботился один из воинов. Сын конюха, кажется.
— Бредлинг. — скрипнула я зубами. Спаситель мой. Лучше бы ему не попадаться мне под руку сегодня.
Вообще, на языке вертелся один очевидный вопрос: если Леголасу действительно плевать, то какого Гендальфа он пришел предупредить меня про змей?
Но задать его я так и не успела, так как как берег несчастного озера начал напоминать китайский пляж в разгар купального сезона (логично, что своими воплями я разбудила весь лагерь). Не дойдя буквально десять шагов до нас с эльфом, вся эта толпа как по команде остановилась и издала дружное «ох», потеряв челюсти где-то на уровне колен. Куда там скучным сплетням про меня и Арагорна, когда пол-Рохана своими глазами видело, как их принцесса принимает водные процедуры в компании эльфа.
«Общественность не поймёт, семья не примет, дядя не простит», — тоскливо подумалось мне. От эльфа помощи ждать не стоило, сам же предупреждал, да и по недоумённо вытянувшемуся лицу Леголаса было ясно, что он ещё не понял, в какой мы заднице. Тем лучше. Каждый за себя, значит?
— Это он кричал! — обвиняюще ткнула я пальцем в остолбеневшего эльфа. — Пришёл на озеро в рассветных лучах полюбоваться, а тут я в неглиже купаюсь. Стыдоба. Расстроилась тонкая душевная организация у человека, то есть, эльфа, вот и заорал. Давайте простим, поймём и разойдёмся по своим делам. С кем не бывает. Всем доброе утро, кстати. Расходимся, я сказала!
