Мой брат Эомер тоже его терпеть не мог, но убить эту гадину было нельзя (чёртова политика!), так что мы терпели молча. К чести братца, нужно отметить, что он хоть и производил впечатление абсолютного болвана, он пытался, как мог, своими силами, в обход приказов короля привести дела страны в относительный порядок. Ему мешали, он психовал, но никогда не сдавался. И я даже начала уважать этого волевого парня. Он больше всех переживал за моё душевное здоровье и пытался отвлечь как мог, развлекая шутками и рассказами о боевых походах.
Сын короля Теодред, мой кузен, был молод, смел, горяч, но влияния на отца не имел никакого. Оттого он проводил всё свободное время катаясь на лошадках с друзьями и сшибая головы оркам. Стоило ожидать, что это может плохо кончится, но мы, дети цивилизации, слабо представляем себе, что такое смерть в бою. Так что тот день, когда Эомер привёз во дворец его истерзанное тело, обернулся для меня настоящим кошмаром. Сыну короля были явно необходимы переливание крови и хороший абдоминальный хирург. Но всё, что мы могли сделать ― смыть кровь, позвать местного лекаря и надеяться.
Тогда мне и стало по-настоящему страшно, я поняла, что это не весёлая игра в Средневековье, здесь даже одна царапина может стать роковой и привести к гибели. Что уж тут говорить о ранах несчастного Теодреда. Удивительно было, что он всё ещё жив!
Человека с докладом к королю отправили сразу же, пока мы пытались хоть как-то облегчить последние часы принца. Впрочем, Теодену было до звезды, он всё так же сидел на троне с пустыми глазами и залипал в одну точку. Воздух во дворце словно бы звенел от напряжения, Эомер сжимал кулаки и буквально рычал от бессильной злобы.
Надо было срочно что-то решать. Эх, плакал мой план отсидеться в сторонке. Взяв своего братца чуть ли не под локоток, я решительным шагом направилась к королю. Намечалось что-то между разбором полётов и семейным собранием. Вообще я собиралась ограничиться парой воспитательных подзатыльников, но если что, нам, русским, не привыкать к революциям. И плевать я хотела на их традиции и уважение к старшим. Я ему всё выскажу!
Или нет. Слова застряли в горле. Мой воинственный пыл пропал, и я испуганно икнула, только взглянув на Теодена. Какие же жуткие глаза у старикашки…
Ситуацию спас Эомер, заговорив первым…
========== Импровизация 2. Эффект дежавю ==========
Говорят, со временем человек ко всему привыкает. Не знаю, сколько времени понадобится мне, чтобы спокойно смотреть, как правитель некогда сильной страны превращается в пустую марионетку, как безучастен он к судьбе своего сына, стоящего одной ногой в могиле. Как по приказу этого правителя изгоняют с позором его же племянника ― ярого патриота и толкового военачальника. Ни за что. Просто потому, что мешал.
В своём мире я была далека от политики, как Памела Андерсон от большого театра. В этом ― я всего лишь гостья, которой отведена роль наблюдателя. Но будь проклята моя совесть, почему же было так стыдно, что я не вмешалась…
Масло в огонь моего самобичевания ещё подливало осознание того, что, будь здесь настоящая Эовин, она бы никогда не допустила подобного беспредела. Девушка, чьей физической форме могла позавидовать любая фанатка фитнеса. Воинственная принцесса, в чьих вещах оружия было больше чем платьев, которая бережно хранила и переписывала истории о боевых походах и героях прошлого, она никогда бы не дала в обиду себя или свою семью. А теперь она ― это я?
Нет, что за мысли? Я не храбрая, вся эта бравада лишь попытка забыть о страхе, который преследует меня с первой секунды, как я тут оказалась. Я не сильная, меч в руках удержу, только если он будет воткнут в них острием. Чёрт, я даже своей жизнью не управляю, вот куда мне в принцессы? Всё, что я могла, это наслаждаться депрессией в компании мёртвого Теодреда, у постели которого я ревела уже который час, совершенно одна в этой мрачной комнате…
Или уже не одна?
Я резко поднялась с места, намереваясь уйти. Этого упыря с его соболезнованиями мне только не хватало для полного счастья! Однако так просто сбежать мне не позволили. Перегородив собой дверь и страшно выпучив глаза, Грима завел какой-то мутный разговор, в котором основными темами были «давящие стены склепа» и «а что ты шепчешь ночью». Видимо, ему уже давно хотелось выговориться. Что за человек! Разве не видит, я морально раздавлена, не до разговоров мне сейчас. Так и быть, притворюсь, что внимаю со всем почтением, а как только это словесное недержание закончится ― сделаю ноги.
― Такая красивая. Такая холодная. Как утро ранней весны, всё ещё по-зимнему ледяное, ― потянула к моему лицу ручонки эта ошибка природы.
Видимо, чудик решил, раз ему удалось избавится от Эомера, он может лапать меня когда и где ему вздумается. Гадость ходячая. В груди серной кислотой заклокотала ярость. Интересно, если опустить ему на голову вон тот подсвечник, он сразу помрёт или ещё пару часиков подёргается, истекая кровью?
Пока я увлечённо рисовала в голове картину агонии Гримы, рот непроизвольно растянулся в хищной улыбке, которая (о Небо!) была истолкована этим дебилом как призыв к действию. Он прикрыл глаза и, сложив губы трубочкой…
― Извращенец! ― толкнув его в грудь, отпрянула я.
Ой, я, конечно, хотела его нейтрализовать, но не затылком об пол, честное слово. Откуда только силы взялись? Ах, да, я же «воинственная принцесса». Кажется, я знаю, как поступила бы Эовин.
― Не для тебя мама ягодку растила! ― последовал сильный пинок в бок. ― Не отстанешь по-хорошему, ― теперь другой ногой по почкам, ― до конца жизни будешь пачкать штанишки и заикаться при любой нашей встрече. Мразь.
Похоже, Грима, не ожидавший такой прыти от убитой горем принцессы, пребывал в состоянии глубокого шока и, даже не предпринимая попыток подняться, просто лежал и тупо хлопал своими блёклыми глазами.
Не дав себе и секунды отдышаться, я пулей выскочила из комнаты и побежала прочь из дворца. Хватит с меня вашей средневековой экзотики! Ловлю такси, еду домой.
Однако, едва я сделала пару шагов за порог, все силы как будто разом покинули меня. Ага, такси. Вообще, это всё усталость, не знаю, за что меня так наказали, отправив сюда, но, видимо, кому-то я очень сильно досаждала. Врагу не пожелала бы подобного «отпуска». Грима наверняка уже оклемался и уполз к себе строить план мести. Надо будет тоже придумать что-нибудь. Стекла в сапоги насыпать или экстремальную стрижку сделать, пока он спит…
Мои размышления прервали засуетившиеся стражники. Да куда они все уставились? Волнуются, как фанатки Бибера перед концертом.
Осмотревшись, я чуть ли в ладоши не захлопала.
Дворец располагался на самой вершине холма, и отсюда было прекрасно видно, как над подъездной дорогой поднималась пыль, и трое всадников стремительно приближались к городу.
Четверо!
В голове взорвали парочку петард, виски заломило, в боку закололо, а каменные плиты пола начали стремительно приближаться к лицу. Проделав какой-то невообразимый пируэт, я всё-таки сумела устоять на своих двоих.
― Царевна, с вами всё в порядке? ― окончательно привёл меня в чувство вопрос какого-то стражника. А он ничего, симпатичный. Волнуется обо мне? А если бы он знал правду, стал бы переживать, или меня бы тут и вовсе казнили, как ведьму и чернокнижницу, убившую Эовин?
― Я в порядке. Пойду водички попью, отпустит.
Похоже, это заявление его ещё больше встревожило, но, как говорится, «нет времени объяснять», мне срочно надо в восточную залу, или где я там очнулась впервые.
Ничего необычного. Пусто, холодно, пара окон выбито, сквозняк, пахнет сыростью, шаги отражаются гулким эхом от потрескавшихся каменных стен. Спросите, что я тут забыла? Точнее будет сказать, вспомнила.
Всадников было не трое, а четверо, просто гном и эльф на одной лошади уместились. С ними ехал белый маг и Арагорн, наследник кого-то и чего-то. И я это именно вспомнила, просто увидев три силуэта в пыли! Такая же чертовщина была тогда с Эомером и Теодредом в этом самом зале, как будто кусочек мозаики на место встал. Но этого просто не может быть, нельзя вспомнить того, чего ты не знал. Магия какая-то.
