— А ну, разойдись, суки! — у меня не было настроения рассусоливать с ними, руки коснулись пола. Печать осколка давно потухла и больше не подавала признаков жизни. Мне оставалась самая малость: убрать помеху из десятка тварей и, заскочив по тянувшимся вдоль стены трубам, добраться до воздуховода. Узор печати вспыхнул на полу, я кинулся в атаку. Едва увернулся от чёрного острия, прилетевшего сверху. Оно прорезало выскочившего навстречу Инфернала, разрубив тварь пополам, и невольно освободило дорогу. Краем глаза заметил, как на потолке появляются чёрные круги.

— Культисты здесь! Быстрее, рабы! — стена, разделившая комнату на две части, разломилась. Аниматор обернулся, добивая последнего Инфернала. У него действительно появились конкуренты. Я заскулил от безысходности, прыгнув на трубы, в одном рывке вскарабкался наверх. Откинул решётку вентиляции, судорожно втащил внутрь тело. Поместился идеально, но шевелился с трудом. Любимый цвет, блин, любимый размер...

Тёмные фигуры в масках обозначились по углам, выплывали из темноты, принимая человеческий образ. Холодно и безжалостно добивали оставшихся Инферналов, обезглавливали ожившие трупы. Я боялся глубоко вздохнуть: заметили меня или нет?

— Стой, Пращур! Чей дом ты представляешь? — грозный женский голос заставил меня вздрогнуть и приподнять голову. В строгих рядах Чернобожцев есть девушки? Интересно, балахон бой-бабы тоже свободный или обтягивал все прелести? Почти ничего не видел, лёжа на спине, лишь край печи и отступающего к ней Аниматора. Он разобрался с Инферналами в одиночку, держал в руке осколок пентаграммы. Подоспевший отряд культистов явно сильнее, интересно, что они теперь будут делать? Огонь крематория потух, обугленное тело сержанта трепыхалось в жаровне, как кукла на ниточках. Он вдруг закричал:

— Нет, проклятое отродье! Не смейте приближаться ко мне!

— О! Белый Осколок! — женский голос заметно приободрился. — Какая удача! Кумир будет доволен. А где тот наглец, что прошёл первое испытание? Он должен или понести наказание, или встать в наши ряды.

Аниматор вжался в угол. Он упорно молчал даже среди своих. Впрочем, кто тут свой, а кто чужой оставалось открытым вопросом.

— А что касается тебя, Пращур, твой Дом сгинет к следующему обряду через шестнадцать лун. Взять его! — она отдала приказ, перейдя на крик. Помогая себе руками, я проталкивал тело вглубь воздуховода. М-да уж, вставать под чёрные знамёна, а уж тем более умирать, мне не с руки, поэтому ловить здесь нечего. Вспомнил о Яре: надеюсь, ему хватило ума свалить с места преступления. Тонкие листы предательски проминались под моим тщедушным тельцем. Я остановился, когда Чернобожцы окружили Аниматора. Хоть одним глазом посмотреть на то, как ему отольются мои слёзки. Незнакомец бросил импровизированный кинжал, протянул руки, словно готовясь надеть наручники. Я просчитался, думая, что на этом всё закончится. Стоило культистам подойти ближе, Пращур крутанулся волчком, ударил кулаком в пол. Тьма вырвалась наружу вязким фонтаном. Она обволокла Чернобожца с ног до головы, выстроив щит, откинула преследователей. Незнакомец кинулся к топке крематория, вытянув руки, прыгнул внутрь. Последнее, что я услышал, стал крик Белого Карлика. Вырвавшееся из реторты сине-зелёное пламя поглотило силуэты Аниматора и сержанта. Кажется, они слились воедино. Глупая смерть. Всё, мне надо бежать! Я оттолкнулся от мягких стенок короба и с ужасом почувствовал, как макушка упёрлась во что-то твёрдое. Стальная решетка преградила путь. Вот чёрт! С досады прикусил губу. Я оказался в ловушке, теперь окончательно и бесповоротно. А ведь какая была идея улизнуть по-тихому и незамеченным. Скрючившись в неудобной позе, тихо матерился. Крики предводительницы отряда перемежались со стонами раненых культистов.

— Быстрее, призывайте Тьму, он не должен уйти!

Помещение заполнялось едким дымом, а стоило оставшимся Чернобожцам приблизиться к крематорию, прогремел страшный взрыв. Меня подбросило вместе с воздуховодом, затрещали крепления. Я затаил дыхание, чувствуя, как та часть, в которой нашёл укрытие, медленно накреняется. Она обломилась чуть выше моей головы, выплюнув незадачливого игрока в прятки на пол, прямо в руки недоброжелателей.

— Это ты? — женщина в чёрном костюме и непроницаемой маске смотрела на меня сверху. Я упал к её ногам, выдавил невнятную улыбку:

— Здрасьте...

Не стоило думать, что мне ответят взаимностью. Чернобожцы приходили в себя.

— Взять его! — крик, как команда к действию. Я видел проём, ведущий к моргу. Клубы ядовитого дыма заполняли проход, и если я хочу выбраться отсюда живым, надо торопиться. Моргнуло аварийное освещение, звук пожарной сирены доносился словно из другого измерения. Они окружили меня, кто-то схватил за руку. А вот это плохая идея. Бравые ребята ещё не знают, кто я и как отношусь к их карнавалу. Ловко перехватив руку неприятеля, сфокусировал в пальцах печать исцеления. Узор отразился на рукаве культиста, взорвался ярким светом, оставив ожог и заставив Чернобожца вскрикнуть от боли. Он оттолкнул меня, припав на одно колено, я хищно оглядел собравшихся. Едва нащупал пол, заваленный сверху частями человеческих тел и обломками взрыва.

— В тень! — скомандовала предводительница культистов. Она отскочила в угол и растворилась в дыму. Я вложил в импульс всю энергию, которая была в теле. Это единственный шанс спастись. Печать исцеления расползлась по всей площади маленького зала. Я взорвал её без промедления, от напряжения высунул язык:

— Кто не спрятался, я не виноват!

В яркой вспышке исчезло всё. Люди, помещение, разгорающийся пожар. Я не помню, как, шатаясь, добрался до лифта, не помнил, как выбирал кнопку первого этажа. Надышавшись дымом и лишившись сил, стоял перед зеркалом в фойе больницы. Грязь на лице и руках. Моё отражение выглядело еще хуже, чем я себя чувствовал. Трещина на поверхности зеркала заросла. Никого не встретил, выходя на улицу. Меня почти не волновала судьба людей, оставшихся в коридоре: за ними прибудут спасатели. Я пришёл в себя, перейдя дорогу и вступив на территорию Филёвского парка. Свежий воздух закономерно опьянил. Я шёл вперёд, глупо улыбаясь самому себе.

— Рома! — Яр появился впереди, но я прошёл мимо:

— Пошёл к чёрту, предатель!

— Ром, я... — призрак остался на месте, смотрел на меня с болезненным пониманием. Какой прок от его сочувствия, когда я чуть не лишился жизни? Меня как кролика кинули в клетку с удавом. Обидно и горько получать такие подставы от человека, которому доверял. Тихо повторил:

— Пошёл к чёрту...

Я добрёл до скамейки. Она укрыта среди густых кустов и стоит вдалеке от дорожек. Ноги подкосились, сел на край, сунул руки в карман ветровки и согнулся, уткнувшись в колени. Яр появился рядом, я чувствовал его присутствие, но не мог заставить себя поглядеть предку в глаза. Я не мог простить его прямо сейчас. Только не сейчас... Он исчез, так и не проронив ни слова. Тело ломило от пережитых ударов, я откинулся на спинку, застонал от боли. На востоке рождалась заря, скоро рассвет. И я безумно рад увидеть солнце. Вот только жаль, что не всем это суждено этим утром. Я по-своему скорбел по тем людям, что погибли в том страшном ритуале сожжения трупов. Со стороны больничного комплекса потянуло гарью. Можно не оборачиваться, пожар разгорался в подвале. Звук приближающихся сирен оповестил, что времени на передышку не осталось. А ведь мне ещё надо добраться до больницы и как-то пройти мимо соглядатая. Ударил себя по карманам обожжёнными руками. Надеюсь, не потерял кредитку. Встрепенувшись, вспомнил о проклятии:

— Уголёк, ты где?

Клякса что-то устало пробубнила на ухо. Ей пришлось не сладко, но дворняга жива! Что ж, отлично, теперь можно и в обратную дорогу! Кстати, я уже слышу, как первая пожарная машина остановилась у въезда в больницу, и за ней подоспела ещё одна. Надо убираться отсюда, пока я ещё остаюсь незамеченным. Эта история подходит к концу...

Я учтиво постучался в дверь кабинета.