— Я помню, я подалась вперёд, чтобы встать, и тут оказалось, что на груди у меня лежала кошка! — Виктория Павловна слезла с кушетки, переживая утренние неприятности, глядела на меня, не моргая, словно этот детективный клубок невозможно распутать.

— Маркиза! — я нервно усмехнулся, судорожно вспомнил имя одной из домашних любимец Мирошкиной, но, как всегда, не угадал.

— Нет, это была Виола, — моя ошибка вызвала праведное возмущение Виктории Павловны. И действительно, как я мог ошибиться с кошкой, их всего-то четыре. — Только она имеет привычку спать у меня на груди!

— Точно, Виола! — я не знал, как закончить всё это, клякса на руке не успокаивалась, мельком обернулся на Яра. Предок стоял у меня за спиной, задумчиво смотрел в окно. Помощи от него ждать не приходилось. Я с досадой подумал: неужели какой-то осколок зеркала важнее моих мучений? Обратился к Мирошкиной:

— Ну, вот видите, это же была просто кошка, я думаю, вам пока не о чем беспокоиться. Вы же знаете, проводить сеансы слишком часто нет смысла, да и организм ваш от меня отдохнёт.

— Но я не была у вас уже почти неделю, а вы, Роман, говорили, что перерывы между сеансами должны быть не более трёх-четырёх дней...

Да, конечно, вот только как объяснить, что цикличность полностью зависит от состояния пациента. Иногда люди, получая положительный результат, брали штурмом мой кабинет чуть ли не по два раза на дню. Человек — это сложный биохимический механизм, в котором все процессы должны проходить исключительно естественным путём. Зачастую после первого сеанса ощутимые изменения проявлялись лишь на второй, а то и третий день. Я встал, чтобы успокоить Викторию Павловну, заодно провожал её к двери:

— Виктория, ваш случай особенный, но то, что было в начале пути, сейчас уже в прошлом. Я уверен, что ваш организм может бороться с недугом самостоятельно, и ему максимально не нужно в этом мешать. Давайте сделаем так: мы подождем ещё пару дней, а если приступы будут повторяться, обязательно повторим лечение.

— Хорошо, Роман, я буду держать вас в курсе, — Мирошкина засветилась от счастья, когда я позволил ей взять себя под руку. Мы дошли до двери, я вежливо приоткрыл её:

— Только в этот раз нужно обойтись без кошек. Когда будете ложиться спать, можете закрыть их в другой комнате? — занимаясь проблемой Виктории Павловны, я постепенно приходил к выводу, что причиной её астматических приступов являлся не табак. Сейчас самый лучший момент проверить свою догадку.

— Запирать кошек в другой комнате? — Мирошкина произнесла это почти с настоящим испугом. — Я даже не знаю...

— Нужно постараться, Вика, так надо для чистоты эксперимента.

Я не дал ей возможности для сопротивления. Не сомневался, что если последнее слово останется за мной, Мирошкина обязательно выполнит поставленное условие. Я закрыл за ней дверь, одарив коллегу самой теплой улыбкой, на которую был способен. Как только остался один, схватился за руку, согнулся, открыв рот в беззвучном крике. Мерзкая клякса выплясывала кренделя, ломала стенки поставленной Яром печати. Я налил её силой до предела, шатаясь, возвратился к кушетке:

— Яр! Это какое-то безумие. Мне надо срочно снять с себя эту тварь... она сводит меня с ума!

Яр проигнорировал мою жалобу. Я добрался до стола, упал в кресло. Обновление печати помогло, клякса перестала дергаться и тем самым причинять мне боль, но вот надолго ли? Я позволил себе расслабиться:

— Вот тебе всё равно, а я думаю, у этой Мирошкиной какая-то своеобразная аллергия на кошек, я правда, не знаю, как сказать ей об этом, у неё будет удар...

— Нам надо вернуться в больницу! — Яр появился прямо передо мной с неприступно суровым выражением лица и скрещенными на груди руками. От неожиданности я вжался в кресло, никак не мог привыкнуть к подобным выкрутасам:

— Да ты издеваешься! Я не хочу... там федералы и плохо кормят!

— Нет выбора. Находясь здесь, мы тем более не достанем осколок!

— Да и ну его! Если честно, вообще не понимаю, зачем нам эта стекляшка! Лучше помоги мне снять проклятие...

Яр не успел ответить, дверь моего кабинета вынесло ворвавшимся с коридора ураганом. Борисыч стоял в проходе, тяжело дыша, сжимал кулаки и смотрел на меня, как бык на красное полотно. От этого взгляда мне сразу поплохело, захотелось сползти на пол и в виде неприметной лужицы просочиться между перекрытиями этажа. Не знаю, как этим ветром ко мне обратно не задуло Мирошкину. Ей удалось проскочить мимо начальника благодаря какому-то чуду. Борисыч перешагнул порог.

— Ты что здесь делаешь? — у него сел голос.

— Я? — я тщетно крутил головой по сторонам, искать поддержки неоткуда. Яр отошёл в сторону, отстранённо думая о своём. Ну вот, опять на орехи мне получать в гордом одиночестве. Робко вытянул шею:

— Я на рабочем месте, Юрий Борисович...

Борисыч покраснел:

— Да я вижу! Только у меня последние два часа телефон расплавляется от звонков службы безопасности! Они ждут тебя в больнице, и если не дождутся, будут подавать в федеральный розыск! У тебя отпуск, твою мать, руки в ноги и в больницу!

Он почти прокричал последние слова, конечно, не со злости. О том, что меня тут не ждали, я понял еще от Дашки, а сейчас самое время собирать вещи и уходить подобру-поздорову. Развернувшись, Борисыч зашагал обратно в комнату переговоров, крикнув через плечо:

— Вернусь через пять минут, если будешь ещё здесь, вызову скорую и тебя отвезут насильно!

— Я буду ждать внизу, — Яр исчез вслед за начальником. Я снова остался один. Поднявшись из кресла, поморщился от кольнувшей в руку невидимой иголки. Ну да, совсем забыл: я как бы не совсем один... Срываясь с места и забирая с вешалки пиджак, с досады ударил кулаком по стене: эта идиотская ситуация слишком затянулась!

— Ну что там? Сильно досталось? — Мохова встретила меня, робко выйдя навстречу. Виновато опустила глаза, она думала, я держу обиду, но на лице моём застыла беспечная улыбка.

— Да нет, всё нормально, ну покричал немного, но Борисыч любя, я знаю...

— Ещё раз простите, Роман Валерьевич, — Даша, ломая пальцы, возвратилась на рабочее место. — Надеюсь, это никак не отразится на наших сеансах?

— Конечно нет, что вы! — я отмахнулся, приник к стойке. — Ну что там?

— Вот новый пропуск, не потеряйте. Сейчас я активирую его, — Мохова выложила электронную карточку. Изящно щёлкала кнопками клавиатуры. Я смотрел на нее, расплываясь в довольной улыбке, и таял, как восковая фигура. Получал поистине эстетическое удовольствие от вида этой боевой девчонки.

— Кстати, Юрий Борисович распорядился выдать вам новую корпоративную кредитку. Максимальная сумма пятьдесят тысяч. Я надеюсь, вам хватит на пару дней? — она оторвалась от монитора, надула губки.

— Конечно! Я разве похож на транжиру? — заигрывающая улыбка поселилась на лице без моего ведома, и снять её не получалось.

— Ну ладно, тогда держите, Роман Валерьевич, — она положила её на пропуск. — Вы в больницу?

— Да, — я быстро распихал карточки по карманам, отходил к лифтам. Если Борисыч говорил, что вызовет скорую помощь, значит, можно не сомневаться — вызовет. — Надо долечиться, а то я самовыписался, да и вообще, как-то нехорошо получилось...

— Постойте, — Даша остановила меня в последний момент, вспомнив о важном. — Возьмите новый телефон, Николай Борисович не смог дозвониться до вас утром.

Я забрал свой поводок от начальника с благодарной улыбкой.

— Еще раз извините... — Даша проводила меня беспокойным взглядом.

Лифт подъезжал на этаж невероятно долго, на руках не было часов, чтобы сверить время, но я чувствовал: обеденный перерыв подходит к концу, и скоро коридор наполнится сотрудниками. Надо было уходить незамеченным. Нервно стуча по кафелю мыском ботинка, я опасливо косился на дверь аварийного выхода. С её положения коридор простреливался насквозь, а Борисыч обязательно проверит, исполнил я его указание или нет. Еще раз ударил по кнопке вызова. Когда двери элеватора открылись, просочился внутрь, но слишком рано вздохнул с облегчением. Створкам, как в фильмах ужасов, помешала закрыться ворвавшаяся в кабину человеческая рука. Только в этот раз незнакомец не растащил их с силой, не ворвался внутрь, сверкая глазами. Он тихо взвыл, оказавшись зажатым не в очень удобной позе. В щели появился глаз, в котором отобразилась вся скорбь человечества.