Мардж это все видела и, нюхом чую, ловила кайф от того, что продолжала троллить невестку. А потом она особо злорадно ухмыльнулась, повернулась ко мне и нависла, как глыба. Блин… Похоже, пошла вторая серия мерлезонского балета. Увы, я не ошибся, Мардж заскучала и вновь начала ко мне цепляться:

— Ты не понимаешь, мальчишка, как тебе повезло с опекунами! Ты должен быть благодарен моему брату, ещё неизвестно, каким бы ты стал у своих родителей — отца-алкоголика и матери-шлюхи!

Хватит, я и так уже этот цирк на выезде терпел выше меры. Всё-таки, Мардж, ты нарвалась…

Я встал из-за стола, взглянул на Вернона и сказал:

— Всё, мистер Дурсль, я больше не хочу слушать этот бред. Тем более что я прекрасно знаю, КЕМ были мои родители и КАК они погибли. А вам, мисс Дурсль, советую завидовать молча.

— Что? — рявкнула Марджори. — Как ты смеешь? Кому завидовать? Алкоголику и шлюхе?

— Ну, — насмешливо улыбнулся я, — у вас-то не получилось даже этого. Хотя, дерзайте — судя по количеству выпитого вами спиртного, алкоголизм не за горами. А вот насчёт второго пункта… Это вам точно не грозит, вряд ли найдётся мужчина, который выпьет столько, чтобы рассматривать вас в качестве объекта вожделения.

Конечно, речь у меня чересчур взрослая для восьмилетнего мальчика, но Дурсли в последнее время привыкли уже, что я выражаюсь немного заумно, а Мардж… Она слишком зла, чтобы обращать внимание на структуру моей речи. Так что моя провокация сработала на все сто.

— Как ты смеешь! — завизжала Марджори в диапазоне, близком к ультразвуку, когда до неё дошло, что я сказал. Я же пожал плечами, отвернулся и спокойно начал подниматься по лестнице. В спину мне понёсся крик Вернона:

— Ступай в свою комнату, мальчишка, ты наказан!

В общем, я туда и собирался, так что наши с Верноном желания совпали. А ещё я заметил брошенный на меня взгляд Петуньи. Ого, в нём чуть ли не восхищение. Крепко же её Мардж достала…

Короче, если бы у глупой тётки хватило бы ума сдержаться хоть на сей раз, всё бы так и закончилось. Ну, поорал бы на меня Вернон для порядку… Ну посидел бы я в комнате… И что? Голодом меня теперь не морят, а удержать запертым того, кто знает беспалочковую «Аллохомору», весьма и весьма затруднительно.

Но у Марджори Дурсль окончательно сорвало тормоза. Видимо, она вспомнила, как пугал прежнего Гарьку её мерзкий пёс, и рявкнула:

— Злыдень! Фас!

Пёс ринулся ко мне, Петунья вскрикнула, Дадли рванул наперерез псу, но не успел и крикнул:

— Гарри, беги!

И даже Вернон рявкнул:

— Марджори, ты с ума сошла! Отзови собаку! У нас будут неприятности!

Но та лишь торжествующе улыбнулась кривой, пьяной улыбкой.

Бежать я не собирался, благо один из кулёчков с адской смесью был у меня при себе. Злыдень уже приготовился вцепиться мне в бедро, но в этот момент я вытащил кулёчек и разорвал его прямо над мордой пса. Торжествующий рык тут же сменился жалким скулежом. Злыдень упал на брюхо, стал тереться о ковровую дорожку мордой…

— Ты что натворил? — бросилась к любимцу протрезвевшая в момент Мардж.

— Травить людей собаками нехорошо, мисс Дурсль, — спокойно ответил я. — Мы не в фашистском концлагере. А ещё раз такое повторится — позвоню в полицию и службу опеки. И у вашего брата действительно будут неприятности. До сих пор я всё терпел ваши выходки только из хорошего отношения к моим опекунам. Больше не буду. Всего доброго.

И я отправился наконец-то в свою комнату, совершенно не обращая внимания на разгорающуюся внизу суету и причитания Марджори.

Стихло всё где-то минут через сорок. Мардж кое-как успокоили, вероятно, вновь предложив «успокоительного» с градусами, Злыдню она сама оказала первую помощь, благо в маленьком саквояже женщины было всё необходимое. Возможно, она продолжала говорить гадости про меня, Лили и Джеймса… но достаточно тихо.

Дадли заглянул ко мне и сказал:

— Она хочет, чтобы отец тебя завтра выпорол.

— И что? — безразлично ответил я.

— Папа сказал, чтобы она не сходила с ума, он не хочет проблем со службой опеки. Но в саду тебе завтра поработать придётся.

Я пожал плечами. Поработаю. После уроков. Жаль, но выбраться к Секстусу Северусу удастся только ночью.

— Я не понимаю, — вздыхает Дадли, — с чего тётя Мардж так завелась. Она обычно не подарок, и к маме всё время цепляется… Неприятно даже… А мама всё время говорит, чтобы я не вмешивался и ей не грубил. Но натравливать собаку на живого человека… Знаешь, я теперь на Злыдня спокойно смотреть не могу.

— Лечиться надо тёте Мардж, — ответил я. — Похоже, тут уже психиатр нужен. Прости, Дадли… Я не хотел, чтобы всё так получилось.

Дадли кивнул, пожелал мне удачи и ушёл к себе. Похоже, авторитет любящей тётушки в его глазах с треском рухнул.

«Не о том думаешь, — вмешался Томми, — Гарри, эта женщина была волшебницей».

Вот чёрт, я и забыл, что Вернон — сквиб! Но значит, и Марджори тоже — сквибка?

«Сейчас — да, — упорствовал Томми. — Но родилась она волшебницей. Именно поэтому она так реагирует на тебя — чувствует подсознательно твою магию. Ей от этого ещё хуже, чем сквибам от рождения…»

М-даа, а загадок-то только прибавляется. В фиках мне часто попадалась версия, что волшебницей была не только Лили, но и Петунья. Типа её Добрый Дедушка Дамблдор магии лишил для своих нехороших целей. Но чтоб Марджори? Её-то за что?

«А ты не можешь сказать, что с ней случилось? Почему она больше не волшебница?» — спросил я.

«Не могу. Но одно могу сказать уверенно — поменьше с ней общайся. Эта женщина опасна для тебя. Она неадекватна. Её ты не уговоришь, как других твоих родственников. Понимаешь? Нужно, чтобы она отсюда убралась, и как можно скорее».

«Понимаю, — вздохнул я, — вот ещё и этого мне не хватало для полного счастья… Значит, придётся как-то Мардж отваживать от визитов сюда…»

И я поднялся с кровати и взглянул на дом мисс Фигг. Окна его по-прежнему были тёмными, значит старая сквибка всё ещё в больнице.

«Ты куда? — спросил Томми. — Не спускайся вниз, не надо…»

«Не бойся, я пойду котиков покормлю, — ответил я, — может, и придёт ещё что-нибудь в голову…»

На самом деле мне уже пришла в голову одна мысль — может, удастся договориться с книззлами?

*Дамы традиционно посещают Королевские скачки в Аскоте только в шляпках. Причём самых причудливых фасонов.

Комментарий к Глава тридцать третья. В которой герой проявляет чудеса терпения, а затем и красноречия Шляпки на Королевских скачках в Аскоте:

https://img.tsn.ua/cached/1498033844/tsn-d0efe3c460cd2df55634dd132cace6ec/thumbs/1340×530/9d/74/d713ab96dbe74c00c28d686cda04749d.jpeg

https://img.beauty.ua/pictures/uploads/images/rexfeatures_5732945m(1).jpg

Шляпка тётушки Мардж:

http://bijbox.ru/ddata/good-image_big/_mg_7083_0.jpg

====== Глава тридцать четвёртая. В которой герой всё-таки участвует в разборках ======

На самом деле, мне уже пришла в голову одна мысль — может, удастся договориться с книззлами? Если они немного подостают Злыдня… а Злыдня тётушка Мардж очень любит… Может, она соберёт вещички и уберётся отсюда пораньше? В идеале — вообще завтра с утра? Нет, этот идеал недостижим, она не уедет, пока не убедится, что Вернон меня примерно наказал.

С другой стороны, мне не то, чтобы её жаль, но я понимаю, что вся стервозность и злобность Мардж не от хорошей жизни. Живёт одна, из близких существ — только собаки, для замужества — возраст уже не тот, да и кто её замуж возьмёт — с такой-то внешностью… Любимый брат явно больше о своей семье думает, хоть и терпит сестрицыны закидоны. Только и радостей — невестку потроллить да над нелюбимым племянником поиздеваться. К тому же этот племянник вызывает негативные чувства сам по себе. Ну да, Мардж же не знает, что была волшебницей…

Хотя, все её жизненные трудности её же редкостной подлючести не извиняют. И если Томми говорит, что Мардж представляет для меня угрозу — ему стоит поверить и не пытаться примириться со злобной тёткой — может выйти себе дороже. А значит — к книззлам, к книззлам…