Угу, натянули бы… Это хорошо, если при попадании они сохранили бы память и некоторое знание канона, как я. А если нет? И вообще, много может сделать пелёночный младенец? Боюсь, что при таком воспитании и обработке ошибки Гарьки повторил бы любой.

И да, у меня всё получается. Но это только потому, что наш Всеобщий Светлый Старец просто предположить не может, что от ребёнка, который ещё даже в Хогвартсе не учится, можно ожидать этаких фортелей.

Мне порой кажется, что за личиной Дамблдора скрывается кто-то куда более древний и удачливый, привыкший считать себя непогрешимым, а всех прочих — мелкими букашками. Тот, кому до поры до времени удавалось буквально всё. Неужели это Николас Фламель? Этим и наличие Философского булыжника можно объяснить, и то, с какой готовностью Дамблдор предлагал его Вальпурге, словно не сомневался, что с него не потребуют отчёта. И вообще, если под личиной Дамби скрывается Фламель, то и ученичество у него подтвердить легче лёгкого… Стройная, казалось бы, версия, но что-то мешало мне принять её безоговорочно. Может быть тот факт, что Римуса аккурат перед попаданием к индейцам какого-то… художника понесло в Нурменгард?

Ладно, я подумаю об этом позже, а то родные и близкие явно озадачены, что это я не спускаюсь вниз со счастливым визгом, как и подобает нормальному десятилетке. И я, поймав продолжавшего радостно подпрыгивать и тявкать игрушечного Бродягу, начал потрошить свёртки. Подарков было много. Несколько коробок разнообразных волшебных сладостей, тот самый рюкзачок с парусником, в котором теперь могла поместиться целая библиотека — Сири наложил на него чары Расширения Пространства и Облегчения Веса. От Северуса было два пузырька с зельями — светившийся мягким золотистым светом Феликс Фелицис и карамельно-розовое с лёгкими серебристыми искрами внутри Зелье Счастливых Воспоминаний.

Римус сделал для меня то, что для канонного Гарьки сделал Хагрид — альбом с колдографиями Джеймса и Лили… и маленького меня. Честно, я чуть было не расплакался, снова представив ту жизнь, которая могла бы быть. А ещё он подарил мне дорогой артефакт — серьгу-гвоздик, для определения примесей в пище и питье. Понятно, что амулет Гекаты меня защищает, но всё равно приятно. А ещё серьга была с зелёным камушком, удивительно тонкой работы и очень мне шла. Жаль, что большую часть времени её придётся скрывать — серьга становится невидимой по желанию её носителя.

Сири, помимо рюкзачка, всё-таки подарил мне метлу — только не «Молнию», как в каноне, а «Победу». Что характерно, производились эти мётлы на территории магической России и в Британии были весьма редки, и, соответственно, стоили немеряных денег. Британцы могли упираться и коснеть в своём снобизме, но весь прочий магический мир дружно считал лучшей метлой «Победу».

Я только вздохнул. Сири есть Сири, вот где я на ней в Литтл-Уингинге буду летать? И первокурсникам в Хоге мётлы иметь не положено, а повторять канонный трюк с напоминалкой и попаданием в команду на первом курсе я не намерен. Как бы то ни было, такой протекционизм разом настроит против меня три факультета, может оттого отношение к Гарри в каноне среди соучеников так быстро и менялось, что старая кошка Минерва так явно наплевала на правила? Учительских любимчиков никто не любит, так что, несмотря на все Гарькины успехи в квиддиче изначально обида на него заложилась в подсознании и вылезала по любому поводу. К тому же, кроме Рона и Гермионы Гарри близко так ни с кем и не сошёлся, его плохо знали даже однокурсники, а потому любой лжи верили. Так что, ну его на фиг, никакого квиддича, не будут же меня силой к метле привязывать.

Но полетаю с удовольствием, тем более что метла — русская душой.

От Регулуса была пара браслетов — изящных, тонких, серебряных, и тоже с зелёными камушками. Причём, сразу было видно, что это не девчоночьи браслеты и предназначаются мальчику — либо юноше-подростку. Браслеты в случае опасного заклинания генерировали мощные щитовые чары, способные удержать даже Аваду. Это было здорово, проверять собственный лоб на авадоустойчивость мне не хотелось.

Сигнус подарил мне волшебные шахматы — с пожеланием развивать стратегическое мышление и логику, и пару зачарованных книг по теории некромантии. Кроме меня, их никто не смог бы открыть, украсть их тоже было нельзя, вообще-то любой, кто рисковал взять их в руки, мог схлопотать лёгкое Жалящее проклятие. Почему лёгкое? Старый Сигнус прекрасно знал, какими любопытными могут быть сокурсники и вовсе не хотел смерти юных болванов. Ни открыть книгу, ни прочитать её они всё равно не смогут, а снять чары Блэков… нереально.

Вальпурга же подарила мне целую кучу одежды — маггловской, само собой, но зачарованной на незагрязняемость, несносимость и непромокаемость. Более того, одежда сама подгонялась под владельца, если он рос, худел или, напротив, набирал вес. Чары накладывала она сама и клялась, что их хватит, минимум, на пять лет. Более того, леди не поленилась и кое-где вышила защитные руны, так эта одежда тоже стала своеобразным амулетом.

Интересно, почему все маги так не делают? Канонный Драко заказывал мантии к школе, да не где-нибудь, а у мадам Малкин, а я уже знал, что это — средняя ценовая категория, для среднего же магического класса. А вот старые богатые семьи всегда предпочитали «Твилфитт и Таттинг». Или в каноне это часть той самой игры, когда Люциус, шантажируемый жизнью сына, был вынужден подчиняться Дамблдору?

Мне очень понравились все подарки, а когда я спустился к завтраку — последовали ещё и поздравления. А за завтраком Вальпурга сообщила мне, что мы отправляемся на остров, где будем праздновать, но уже с размахом. И что ко мне непременно прибудут гости, чтобы поздравить лично.

Маркус тоже меня поздравил. А поскольку с наличностью у него была напряжёнка, то он предпочёл сделать подарок своими руками. Как выяснилось, он неплохо рисовал… причём не просто рисовал, а умел делать «живые» рисунки. Я был поражён до глубины души, когда получил рисунок в простенькой деревянной рамке.

Рамка не была трансфигурированной, Маркус сам лично её сделал, перед этим отполировав деревянные части до приятного золотисто-медового цвета. А уж рисунок привёл меня в полный восторг — на нём неслись в небе на мётлах Конни, Драко и я. Мальчишеские фигурки на рисунке делали немыслимые пируэты, гоняясь за снитчем, но никак не могли дотянуться до него.

Я в восхищении поблагодарил Маркуса за подарок, мысленно пожалев, что нельзя будет взять его с собой в Литтл-Уингинг — эта картинка была слишком явно магической, слишком волшебной, чтобы на неё просто не обратили внимания.

— Эмм, — подняла бровь Вальпурга, — а почему ты раньше не говорил мне, что так замечательно рисуешь? С такими задатками ты вполне можешь стать мастером-портретистом и создавать «живые» портреты. А это очень хорошие деньги, Маркус, куда большие, чем ты сможешь заработать квиддичем. К тому же это занятие на всю жизнь, а с возрастом твоё мастерство только будет расти. Сейчас в Британии нет ни одного мастера-портретиста, в случае необходимости состоятельные маги заказывают такие портреты за границей… и это очень дорогое удовольствие. Поверь, подобное занятие не является зазорным и для Лорда, создание «живого» портрета неплохой показатель его личной силы.

— Меня никто не спрашивал о моих умениях, леди Вальпурга, — грустно отозвался Маркус. — Простите, что скрывал это, но прежний опекун всегда считал это моё умение блажью и очень злился, если заставал меня за рисованием. И всегда наказывал…

— Круцио, я полагаю? — поднял бровь Регулус.

Маркус только молча кивнул.

— Что-то меня уже сильно тянет побеседовать с Адольфусом Дожем, — проворчал Регулус. — По поводу взглядов на обязанности опекуна и педагогику в целом.

— Не стоит, Регулус, — хмыкнула Вальпурга. — Во-первых, ему сейчас и так… весело. Его брат от него отрёкся, поддержки Дамблдора он лишился и сейчас, по слухам, страдает от настигшего его магического отката. Во-вторых… погоди, пока всё немного уляжется…