«Ты поэтому сейчас так редко разговариваешь со мной?» — вздохнул я.
«Я… я восстанавливаюсь, Гарри, — вздохнул Томми. — И я раз за разом пытаюсь вспомнить всё, что случилось со мной. И никак не могу понять, что сподвигло меня отправиться к твоим родителям в ту ночь на Хэллоуин, да ещё и убить их, и пытаться убить тебя… Я тогда хорошо был знаком с традициями и обычаями магического мира, и каким бы ни был безумцем, должен был понимать, чем мне грозит убийство младенца, да ещё и последнего в Роду. И я пытаюсь вспомнить, пытаюсь заполнить пустоты… А в ответ — ничего. И мне становится страшно, Гарри. Наверное, мне вообще лучше уйти, пока я не стал слишком опасен для тебя».
Угу, у моей собственной шизофрении депрессия. Вот только этого для полного счастья не хватало.
«Томми, — разозлился я. — Ты это прекрати. Ты не сможешь причинить мне вред, сам же клятву дал. Мы же собрали почти все твои крестражи, кроме той частички, что где-то в лесах Албании ошивается. Потерпи немного, мы сможем что-то решить с твоим… твоим…» — тут я замялся.
«Воскрешением? — прошелестел Том. — Вы хотите создать меня заново?»
«А ты? — спросил я. — Чего бы хотел ты?»
«Я хотел бы жить снова, — вздохнул Томми. — Но если вы соедините все части моей души, не стану ли я прежним? Жестоким, опасным, не ведающим жалости… Способным на убийство ребёнка? Гарри, я не хочу таким становиться. Если так — то лучше уничтожить все крестражи… и пусть решает магия, смогу ли я возродиться из той части, которая попала в тебя. По крайней мере, за неё я уверен…»
Я хотел было ответить, но тут в мою комнату (во время беседы с Томми я как раз собирал вещи) ворвался Конни:
— Гарри, папа сказал, что я могу не увидеть тебя целый год? До Хогвартса? Почему? Ты больше не хочешь со мной общаться?
— Ты что, Конни? — спросил я, приобняв его за плечи. — Как я могу не хотеть общаться с тобой? Просто дела… дела требуют моего отсутствия. Понимаешь?
— Дела Рода? — вздохнув, уточнил Конни.
— Да, дела Рода, — ответил я. — Я бы сам не хотел, но…
— А мы будем разговаривать… по зеркалу? Хоть изредка? — спросил Конни и состроил жалобные-прежалобные глаза.
— Конечно, будем, — твёрдо ответил я и решил, что непременно сообщу Люциусу о своём согласии на помолвку. Когда я увидел Конни, все сомнения, который я испытывал при разговоре с его отцом, стали казаться мне глупой трусостью. Конни мне нужен рядом. Не просто нужен — необходим. Не знаю даже, как я смогу прожить, не встречаясь с ним целый год.
— Я постараюсь связываться с тобой каждый день, Конни, — прошептал я в светленькую макушку. — Мы обязательно встретимся, только подожди. В Хогвартсе, а то и раньше. Хорошо?
— Хорошо, — прошептал Конни. — Я подожду.
И в глазах его в этот момент было нечто такое… взрослое, что я поверил — подождёт. Обязательно подождёт.
В этот момент в комнате появился домовик, который заявил, что благородный гость Рода Малфой, Наследник Блэк, ждёт своего крестника в гостиной. Следом за домовиком появился Драко, тоже весьма расстроенный нашим отъездом. Но делать было нечего, пора…
Сириус и Люциус уже ждали нас в гостиной, лица у обоих были какие-то загадочные. Следом за нами спустился Маркус, но он особо расстроенным не выглядел, а Сири при нашем появлении заканчивал какой-то разговор:
— …не забудь время, Люци, я пришлю за вами Кричера. Жаль, что кузина Нарси не сможет присутствовать, но тут уж ничего не поделаешь…
Эээ… Это они о чём? Правда, что ли, с павлинами бизнес решили замутить? Ну ладно, это уже их дела.
А через минуту в гостиной появился Кричер и аппарировал нас с Маркусом на Гриммо. И почему мне кажется, что я что-то упускаю?
Было уже достаточно поздно, и, хотя я надеялся обсудить наши дела с добавившимися Римусом и Регулусом, Сири проявил совершенно несвойственную ему строгость и заявил, что мы с Маркусом должны немедленно отправляться спать, потому что завтра после завтрака мы всей компанией отбываем на наш греческий остров.
На мой удивлённый вопрос — зачем, и нельзя всё обсудить на Гриммо, все присутствующие обменялись взглядами, в которым промелькнуло нечто, похожее на жалость и Вальпурга очень добрым голосом (я даже пугаться начал) сказала:
— Иди спать, Гарри. Завтра мы всё обсудим, и ты всё узнаешь, обещаю.
Мне осталось только пожать плечами, пожелать всем спокойной ночи и отправиться к себе. Что-то вся эта дружная компания от меня скрывает, так что стоит попозже перекинуться в рысёнка и разузнать что и как. Спать мне совершенно не хотелось, но я принял душ, переоделся в пижаму и решил немного почитать. На тумбочке рядом с кроватью стоял стакан тёплого молока, свидетельство преданности и заботы домовиков, и я не задумываясь выпил его. Молоко было с приятным ванильно-банановым привкусом, и я снова подумал, что совершенно не хочу спа…
Как вы понимаете, глаза я открыл только утром и обнаружил рядом с кроватью столик с довольно-таки внушительной кучей подарков. Разного цвета и формы свёртки, перевязанные ленточками, так и манили открыть их. А над всем этим великолепием кружилась зачарованная фигурка чёрного лохматого пса.
Как только я проснулся, пёс спикировал передо мной на постель и голосом Сири весело произнёс:
— С днем рождения, Гарри!
Блиинн… Это ж надо… Забыть про собственный день рождения!
====== Глава девяносто первая. В которой герой празднует день рождения и ещё кое-что ======
Блиинн… Это ж надо… Забыть про собственный день рождения!
Хотя… неудивительно. В прошлой жизни я не слишком любил этот праздник, разве что в самом далёком детстве. Кремовый торт с аляповатыми розами, лимонад «Буратино», подарки… Самым памятным из них была гэдээровская кукла с чудными шелковистыми волосами и закрывающимися глазами, в клетчатом платьице и хорошеньких красных ботиночках. А ещё был венгерский набор кукольной посуды — беленький, с танцующими утятами. Помню, как мне жутко завидовали девчонки в детском саду — волосы моей Катрины можно было мыть, расчёсывать и завивать на карандаше, а симпатичные причёски советских Кать и Маш воды не терпели от слова совсем, превращаясь в малосимпатичную паклю, а набор посуды выглядел точь-в-точь как фарфоровый, в отличие от аляповатых пластмассовых. Не-не, я не ругаю наше общее советское прошлое, более того, в той жизни я часто вспоминал о нём с некоей ностальгией, но товары тогдашние чудесным внешним видом не отличались, хотя зачастую были прочнее и безопаснее зарубежных аналогов. Но мы с упоением гонялись за импортными джинсами, кроссовками и трусами «неделька». Как сейчас помню свой восторг, когда удалось достать настоящую «Монтану»… Нет, моим ученикам из прошлой жизни, из сытых двухтысячных этого не понять… Но что-то я снова отвлёкся. Нет больше прошлой жизни, есть единственная реальность, книжная реальность, придуманная, но для меня насквозь реальная, и если я не хочу её лишиться — а я не хочу — то должен быть крайне осторожным…
Так вот, в этой книжной реальности я отмечал свой день рождения лишь однажды — в год. Был и торт от Фортескью с одной свечкой, и магические хлопушки, выпускавшие шикарные разноцветные звёздочки, и приготовленные Лили праздничные блюда маггловского мира. Только вот из гостей были Северус и Сириус. Римус в то время уже где-то пропадал по делам Ордена и выбраться не смог, а общение с Питером постепенно сходило на нет.
Но Джеймс, Лили, Северус и Сири постарались, чтобы этот день рождения был праздничным и весёлым. Помню изумительно вкусный торт, весёлую песенку, которую пела Лили, крошечную игрушечную метлу… Помню, как катался на Бродяге, а потом он меня посадил на метлу… и я полетел. Помню… Это было детское ощущение праздника, ощущение счастья… а потом… потом ничего не стало.
Я вновь испытал приступ отчаянной жалости к прошлому Гарьке и не менее отчаянной злобы. Вот кем надо быть, чтобы отобрать у ребёнка всё, что принадлежит ему по праву? Джеймс и Лили были бы замечательными родителями, и они любили бы своего сына всегда и любым… А вместо этого он получил тёмный чулан, неприязнь, переходящую в ненависть ментально обработанной родни, тяжёлую работу по дому, «охоту на Гарри»… Меня всегда удивляло, с каким апломбом авторы некоторых фанфиков рассуждали о недалёкости Гарьки, о его отсутствии любопытства и безоговорочной вере в Доброго Дедушку… Вот они бы точно всем показали козью морду и натянули бы сову на глобус.
