Видимо, у меня в этот момент сильно изменилось лицо, потому как Флинт сильно испугался и начал меня успокаивать, что это было совсем не так больно, как наказания его опекуна. К тому же, ведь они о нём заботились, только благодаря этой своеобразной методике Флинт и усвоил теорию первых двух курсов. А с практикой у него было получше, к тому же в Хогвартсе был квиддич, ставший для Маркуса самым лучшим занятием на свете. Он поделился со мной, что после школы хотел попробовать свои силы в профессиональной команде, заработать денег на квиддичных гонорарах, купить домик и жениться. Ибо Флинт-мэнор после войны находился в таком состоянии, что жить в нём возможным не представлялось.
— Конечно, — бесхитростно говорил Маркус, — мне-то Мэнор не поднять, я столько денег не заработаю, но может, дети мои не такими тупыми уродятся. А для этого мне в невесты Обретённая нужна или, на худой конец, способная магглорожденная. Чистокровные-то, способные да хорошего Рода уже просватаны все, а те, кто ещё свободны — с теми лучше дела не иметь: могут сквибы родиться, как тогда Род поднимать?
Хмм… И где лютое неприятие магглорожденных? Похоже, чистокровные маги вполне себе в курсе насчёт опасности слишком уж близких по крови браков, раз уж Маркус об этом так спокойно и со знанием дела рассуждает. Да и пример моих родителей, которых спокойно приняло старшее поколение, тоже показывает, что магглорожденность — не приговор.
— А скажи, Маркус, как к твоим планам на факультете относились? — спросил я. — Или не знали?
— Знали, — ответил Флинт. — А чего тут скрывать — тут ничего дурного нету. Никто из наших не против, другое дело, что другие факультеты от нас частенько шарахаются, как от, прости Мерлин, убивцев каких. Но мы же ничего плохого никому не делаем, только защищаемся. И да, в квиддич мы грубо играем, так те же грифы ничуть не лучше. Мне там, кстати, одна девчонка из команды жутко нравится… магглорожденная… Но к ней не подступиться — слизеринцев ненавидит просто. А так — она бы мне по всем статьям подошла, прямо даже и не знаю, я ж всё по-серьёзному хочу, с помолвкой… Но только не любит нас директор Дамблдор, а магглорожденные все ему в рот смотрят и только его и слушают. Жалко, декан в этом году в отпуске был, он-то нас в обиду не давал.
— А кто у вас сейчас декан? — поинтересовался я, не сомневаясь, что услышу фамилию Слизнорта. Вроде, в каноне на всю магическую Британию было всего два маститых зельевара — Слизнорт и Снейп.
— Ричард Бигельман, — назвал мне Флинт совершенно незнакомую фамилию. — Он Подмастерье, раньше на аврорат работал. Говорят, Дамблдор его уговорил… Всего на год, потому профессор Снейп должен вернуться… Гарри, скажи, а он вернётся? Плохо без него совсем, Бигельман он такой… такой… у него всё по уставу должно быть. Придирается, баллы снимает, говорят, и по-другому может наказать…
— Это как? — спросил я, ибо у меня в голове сразу всплыли нехорошие подозрения. М-да, фанфики, где на Слизерине героя заставляют постоянно «думать об Англии»* тотчас всплыли в голове.
— Ну, выпороть там… или за большие пальцы подвесить. По-старинному, — бесхитростно отозвался Флинт, которому такой расклад, как мне, похоже, и в голову не приходил. — Бигельман, он с Филчем спелся, так тот только рад был ему старый карцер показать.
— И тебя так наказывали? — спросил я.
Флинт покачал головой:
— Нет, меня только на ночь в стоячем карцере запирали. Но это ничего, я сильный. И сам виноват — попался.
— А что такое — стоячий карцер? — спросил я. Что-то у меня в голове вертелось, по поводу Инквизиции, неужели это — то самое?
Оказалось — да. Маркус немного косноязычно объяснил, что стоячим карцером именуется тесный каменный мешок, который повторяет фигуру человека, стоящего на полусогнутых ногах. Ни сесть, ни выпрямиться в нём невозможно, сначала затекают ноги, потом — спина, потом шея и руки. Через час всё тело начинают сводить судороги, но внешне — никаких повреждений. И как Флинт такое всю ночь выдерживал? Всё-таки, у магов очень высокий болевой порог. А мой собеседник, явно обрадованный тем, что хоть в чём-то может просветить знаменитого Гарри Поттера, спокойно рассказывал:
— Я наутро в больничное крыло угодил, там и отлежался. А так ничего — с тех пор не попадался ни разу. А вот пороть — меня Бигельман не порол, врать не буду. Порют, вроде бы, только с пятого курса и только парней, девушек Бигельман не трогает. Но я точно не знаю, старшие об этом молчат. Но они временного декана ненавидят люто и только и ждут, когда профессор Снейп вернётся. Он-то бы такого никогда не позволил.
— А директор знает? — продолжал спрашивать я. — Вы к нему не обращались? Он же ведь, вроде телесные наказания отменил, нет?
— Не обращался к нему никто, — буркнул Флинт. — А если бы и обратились — толку чуть. Старшие говорили, что он в курсе фокусов Бигельмана, так что бесполезно всё. На других курсах так не наказывают, точно знаю, а мы — Пожирательские ублюдки, нам всё на пользу.
Я только зубами скрипнул. Вот оно как — благо-то не Всеобщее?
Но тут Маркус неожиданно мечтательно улыбнулся:
— А хорошо бы профессор Снейп вернулся бы поскорее… Может, у меня тогда и с девушкой это всё сладилось бы, ведь декан Снейп нас перед всей школой монстрами не выставляет… А так… Уведут её, боюсь уведут…
— Понятно, — вздохнул я. — А ты попробуй с ней как-нибудь наедине поговорить, может, и получится.
Маркус в ответ только кивнул, но тут меня позвал Сириус, и разговор наш на этом закончился. А я помчался к Сири, по пути стараясь уложить в голове всё, что только что услышал. Нет, как бы мне ни было дорого семейное счастье Сириуса, но Севу придётся вернуться. Хотя бы до той поры, когда директором Хогвартса станет кто-нибудь более вменяемый, чем Великий Маразматик Дамблдор. Мысль о том, что Конни… или Драко будут наказывать таким образом, была невыносима — а ведь кто-то из них наверняка поступит на Слизерин, чтобы не разочаровывать папу-Люциуса… Или даже оба… Тогда и я за ними пойду, и хрен с ним, будь, что будет.
Сири я нашёл, вполне ожидаемо, в его мастерской, погружённого в какие-то расчёты.
— Привет, крестник, — заулыбался он, — садись, помогать будешь. Похоже, та штука, что ты мне предложил, вполне может получиться, надо только ещё раз векторы магии просчитать. А ты что такой взъерошенный? Случилось что? Неужели с Маркусом поссорился? Так он, вроде, неплохой парень…
— Нет, — ответил я. — Не поссорился.
И выложил Сири всё о слизеринских нововведениях. Как я и думал, свободолюбивой натуре Сириуса любое принуждение было чуждо, а уж подобные наказания… Он взвился с места в карьер и уже был готов наносить добро и причинять справедливость, невзирая ни на что. Еле удержал. Но сделал тонкий намёк на то, что стоит поговорить с Севом, а то через год нам с Малфоёнышами в Хогвартс ехать, а там такой беспредел.
Сири намёк понял, хотя и без восторга, но тут я подкинул ему мыслишку, что он сможет иногда пробираться к Севу в облике Бродяги, что сделает их встречи… интереснее. Уж не знаю, как это понял Сири, но улыбнулся он очень мечтательно, и мне сразу стало ясно, что понял он меня… как-то не так… и ещё я подумал, что если Сев догадается, кто подкинул крёстному такую задумочку — то проще сразу заавадиться и не мучиться. Но проблемы нужно было решать по мере их поступления.
Прошло ещё несколько дней. Маркус был уже совершенно здоров, торчащие зубы ему Сметвик выправил, шрамы помогла свести особая мазь за авторством Северуса… и страшноватый троллёнок неожиданно превратился во вполне себе симпатичного подростка, с которым было интересно проводить время. Маркус много читал и, что характерно, запоминал и понимал прочитанное без всякой зубрёжки, Сири подтягивал его по ЗОТИ, Северус — по зельям, его никто не ругал, леди Вальпурга накупила новой одежды, а Старый Сигнус выделил денег на новую метлу — до этого Маркус летал на старой модели «Молнии», которую отдал ему один из выпускников, и этой бедной старушке с торчащими прутьями, заслуженной ветеранше многих квиддичных матчей, впору было теперь именоваться не «Молнией», а «Черепахой». Как он на ней вообще летать умудрялся? И не просто летать — играть?
