— Вполне исчерпывающе, — кивнул я.
— Тогда, может быть, Вы посвятите меня в причины Вашего любопытства? Я не стал бы рассказывать о подобном ребёнку, но, учитывая Ваше близкое знакомство с Гранью, Вас уже нельзя назвать ребёнком, не так ли, Гарри?
— Всё так, — согласился я. — А о причинах… Видите ли, Грань открыла мне один из вариантов возможного будущего волшебного мира… И это не самый лучший вариант, лорд Малфой. Но прежде чем я посвящу Вас в детали, могу ли задать Вам ещё один очень личный вопрос?
— Можете, — с некоторой настороженностью в голосе отозвался Люциус.
— Хорошо, — отозвался я. — Скажите мне, лорд Малфой, не оставлял ли Вам Ваш покойный лидер на хранение одну небольшую вещь? Вещь, похожую на обычную тетрадь в чёрной обложке?
Вот тут-то сиятельного лорда и проняло-таки. Он вздрогнул, взглянул на меня округлившимися глазами и, с трудом сохраняя спокойствие, спросил:
— Откуда Вы знаете об этом, Гарри? Это знание тоже пришло к Вам из-за Грани?
Блин! Блин! Блин блинский! А я так надеялся, что канон в этой части тоже свернул не туда! Но нет же — вот они, крестражи, получите и распишитесь!
— Да, — ответил я, — из-за Грани. Так вот, насчёт причин моего любопытства: эта тетрадь — один из крестражей Волдеморта. В моём варианте событий я видел, что он создал его случайно… выпустив василиска, от взгляда которого погибла одна из учениц — Миртл Уоррен…
— Плакса Миртл? — потрясённо спросил Люциус. — Так она была жертвой, послужившей созданию крестража? И… стоп… погодите-ка, какого василиска? В Хогвартсе есть василиск?
— Ну да, — вздохнул я. — Но не беспокойтесь, он пока спит, и пробудить его сможет только змееуст… желательно потомок Слизерина…
— Лорд всегда называл себя Наследником Слизерина… — похоже, привычный и уютный мир начал рушиться прямо на глазах у потрясённого Малфоя. — И он был змееустом, я точно знаю… Но если дневник — крестраж, то это действительно значит, что с его помощью можно возродить Лорда…
— А вы хотите его возродить? — в лоб спросил я.
Люциус медленно покачал головой:
— Пожалуй, нет… К 1981 году это был уже не тот человек, за которым я пошёл… Мы все пошли… Он не просто перегибал палку — он на всех парах нёсся в пропасть… И я не знаю, кого благодарить за то, что я не участвовал в рейдах… Буду откровенен, Гарри, меня берегли. Я был живым кошельком Лорда Волдеморта… но я не жаловался, ибо те, кто возвращался, говорили о том, что это было ужасно… просто ужасно… Но к тому времени никто из нас не мог не подчиниться безумцу…
— Метка? — спросил я.
— Метка, — мрачно отозвался Малфой и начал буравить меня глазами так, словно прикидывал, сможет ли он незаметно послать в меня Аваду, а потом прикопать где-нибудь в розарии. — Но Вы действительно слишком хорошо информированы, Гарри…
— Лорд Малфой, — холодно сказал я, — если Вы сейчас подумали о том, о чём я подумал, так лучше Вы этого не думайте. Помните о Долге Жизни, если что…
Малфой гордо выпрямился в кресле:
— Я помню, Гарри. И я не воюю с детьми, что бы Вы обо мне сейчас ни подумали. Но… Если бы Вы знали Лорда в тот период, когда нас, его последователей, называли ещё Рыцарями Вальпурги… Да, матушка Вашего крёстного была очень дружна с юным Томом Риддлом, именно её поддержка способствовала тому, что он стал лидером факультета Слизерин… Её и моего отца. Они оба были очарованы им, но к леди Блэк он всегда питал большое расположение. Нет, между ними не было романа, это была просто дружеская слабость с его стороны… Именно в честь неё он и назвал круг своих последователей… Так вот, если бы Вы знали Лорда в те времена, то тоже попали бы под его обаяние… его харизму… его ум… Но потом… потом всё стало меняться… Знаете, Гарри, если бы я знал, что всё так сложится… Честное слово, я предпочёл бы изгнание из Рода за невыполнение прямого приказа отца принятию Метки. Но тогда я считал это честью… Все мы считали… Глупцы, очень быстро настал тот час, когда Метка стала для всех нас рабским клеймом! Но я так и не понял — что произошло? Неужели его настигло наследственное безумие Гонтов, ведь по материнской линии он происходил именно из этого Рода?
— Нет, — отрезал я. — Это не было безумие Гонтов. Это были крестражи.
— Что-о? Неужели их было больше одного?
Я медленно кивнул и стал лихорадочно припоминать… Ага, дневник, диадема Ровены Равенкло, медальон Слизерина, чаша Хельги Хаффлпафф, перстень Гонтов, змея Нагайна и, собственно, Гарька… Ну, и развоплощённый Волди, предположительно шляющийся где-то в лесах Албании… Кстати, а Снейпа-то я не спросил, какого чёрта он в Албании шлялся. Упущение, однако. Ладно, потом, что там дальше?.. Нагайну Тёмный Лорд сделал крестражем уже после воскрешения, про себя рассказывать не буду, значит… значит пять.
— Их было точно не менее пяти, — сказал я.
— Что-о-о?! — лорд Малфой был, казалось, готов рвать на себе волосы. — Так вот откуда его безумие! Но как… как наши отцы… как мы это проглядели? Как?
— Думаю, что и Ваши отцы, и все остальные рассуждали так же, как Вы, лорд Малфой. Те, кто знали о крестражах, прекрасно понимали, что этот путь ведёт в никуда. А те, кто не знал — списывали всё на наследственные странности Гонтов… и ждали, что такой сильный маг, как Воландеморт, сумеет взять себя в руки. Ждали, пока не стало слишком поздно, и круг друзей не стал кругом рабов. Не так ли, лорд Малфой?
— Всё так, — вздохнул Люциус. — Странно, что мне открывает на это глаза девятилетний мальчик… Но Вы правы, Гарри. И Вы уже один раз его победили, так что у меня нет причин не верить Вам.
Я невесело усмехнулся:
— Не заставляйте меня сомневаться в Ваших умственных способностях, лорд Малфой. Я такой же «победитель», как и вы. Подумайте сами — что мог сделать годовалый ребёнок против сильнейшего мага?
— Но… — растерялся Малфой, — защита вашей матери…
— Моя мама не успела сделать ничего, — вздохнул я. — Лорд убил её первой. Это с отцом он сражался. И Джеймс Поттер, не самый слабый волшебник, сумел продержаться против Лорда не больше десяти минут. Но он пропустил Аваду… И Волдеморт поднялся в мою комнату. А вот что произошло там — я понятия не имею, но он просто исчез. Осталась кучка пепла, его одежда и палочка.
— Откуда Вы это знаете? — удивился лорд Малфой.
— Петтигрю, — безразлично сказал я. — Это рассказал мне Петтигрю. И он не лгал. Единственное объяснение — откат за убийство последнего в Роду. Я ведь на тот момент оставался последним Поттером, верно?
— Вот оно что… — пробормотал Малфой, — но тогда вся эта история с Мальчиком-Который-Выжил — выдумка?
— Практически вся, от начала до конца, — согласился я. — А теперь сложите два и два, лорд Малфой. От кого исходила вся эта история? С чьей подачи она стала известна на всю магическую Англию? Кто засунул сироту к магглам, ненавидящим волшебство? С чьей подачи они не получали ни кната на моё содержание, хотя деньги из сейфа снимались? И, наконец, кто является моим магическим опекуном и был прекрасно осведомлён о моей совсем не сладкой жизни, не двигая ни мизинцем, чтобы помочь? Напротив, этот некто наложил на моих родственников ментальные закладки, а на меня — ограничители?
— Дамблдор… — мрачно произнёс Люциус, и его красивое лицо стало похоже на застывшую маску ненависти. — Проклятье, отовсюду торчит его борода. Думаю, что и похищение Конни не удалось бы без…
— Правильно думаете, — прервал его я и добавил, чтобы замотивировать ещё больше. — Помните, что я говорил о виденном варианте будущего, который мне не понравился? Так вот, в нём было воскрешение Волдеморта, ставшего совсем уж неадекватным, была Вторая Магическая Война, были пытки и казни противников Волдеморта, была гибель Сириуса Блэка и Северуса Снейпа… Была смерть самого Дамблдора… Но в этом варианте будущего не было одного…
— Чего же? — напряжённо спросил Малфой. Его пальцы сильно, до побелевших косточек, стиснули трость — да-да, ту самую трость с набалдашником в виде змеиной головы.
