— Я думал, что вы моложе, — немного печально произнес Билл, являя и себя, не видя веской причины скрываться более во тьме.

— Могу сказать то же самое о вас, — она закурила, вспоминая того юношу с интервью и его жену, о которой они никогда не говорили. — На заднем форзаце книг вы куда привлекательней.

— Вы хотели сказать на обложке?

— Не наплевать ли?

— У вас ведь тоже нет детей, — не то вопрос, не то констатация печального для кого-то факта, — Не любите детей?

— У вас я тоже ораву молокососов не вижу, — игнорируя «тоже» съязвила Молли, вспоминая о старом диагнозе, который был только на руку. — Мне они ни к чему были.

— Мы пробовали с Одрой. Тщетно пробовали. Но нам сказали, что у нее рак шейки матки, а умерла она от рака молочной железы. Иногда мне кажется, что наше желание.… Нет, МОЕ желание мщения за Джорджа что-то нарушило в мировом балансе или как это называется сейчас в мире седовласых профессоров? Мы тогда обогнали дьявола, но его же нельзя обогнать, верно? Какая-то временная петля или то, что могло нас отдалить друг от друга (как вы говорили) заставило ее отдаться нам всем.

Откровенность за откровенность.

— Я всю жизнь только и делала, что тешила свое самолюбие и сношалась со всем, что дышит и двигается, если оно было не против вставить. Мне сказали, что там какие-то повреждения не то влагалища, не то матки. Я уже не помню.Они подумали, что кто-то засунул мне в пизду кусок ржавого трубы и спрашивали про изнасилование. А я не помнила и глупо улыбалась, как если бы сидела на тесте по химии и не знала правильного ответа, а учитель поймал меня на списывании.

— Только не говорите, что вы с ним кончали.

Она растянула губы в описанной гримасе, но теперь не считала нужным назвать правильный ответ. Как если бы Заика Билл стоял у доски, пока преподаватель готовился бы отправить его к директору из-за непонимания химических реакций, а не то хорошистка, не то лживая подсасывающая и подлизывающая учителям отличница, забавлялась тем, что не подсказывала верный ответ, используя прирожденный талант лицедейства.

Будто два старых любовника, которые встретились и не могли наговориться, выливая из ночи в ночь одно и то же, надеясь, что темы никогда не закончатся. И каждый чувствовал, как потерял годы жизни на погоню за собственным успехом, бесчисленные лавры, деньги.

«Вижу, вы ученей меня»

Они были бы рады прожить во лжи, тыкаясь подобно слепым котятам в поиске груди жизненных перспектив, а после бы умерли от голода, онкологии или старости. Блудные брат и сестра, дети многострадальной земли штата Мэн. Адам и Ева, прильнувшие губами к запрещенному познанию, отравленному плоду.

— Я думаю, что нам помог Черепаха, — поделился он наблюдением, рассматривая под лупой марку. Пинцет дрожал в пожилых руках. — Может у него миссия такая? Помогать тем, кто смог выжить после встречи с Оно и не умереть в муках сумасшедшего дома как Г… Генри Бауэрс. Он убил своего отца ножом (ох, ебать), а жил по соседству с Майком или Марком. Да, тот чернокожий парень, который был в нашем «Клубе».

— Та, что выблевала эту вселенную? — она пробовала вязать, а точнее училась держать эти ебаные спицы в руках. Хизер сказала, что это помогало ее матери успокоиться, но Молли лишь бесилась, когда спица била ее по локтям. Хоть, по словам той же треклятой Хизер это невозможно. — Знаешь, когда-то в молодости я вытирала кладбищенскую грязь, насыпавшуюся с чужих ботинок, в приемной юридической конторы Дерри, — (Да, там есть контора, Билл, а ты просто давно не был в городе своего детства), — А теперь, блять, сколько не трать, а все равно деньги есть. Я не жалуюсь, ты не подумай, и не собираюсь помогать страждущими. Мне все до пизды. Той великой пизды, из которой мы все родом.

— Знаешь, — Билл был каким-то серьезным, когда начал это говорить, словно решил повторить свою историю. — Может, стоит снова размазать Оно по стенке? Я вспомнил утром Ритуал Чудь.

Рассудка лишился, старик?

— А разве в этом будет смысл? — Молли выглядела помятой и достала ноутбук вслепую из-под кровати, когда звонок раздался в тишине. Она даже не спросила, что такое Чудь. Ей хватило того известия, что Оно — Паучиха (со слов ебанувшегося Денбро) и это его форма, приближенная к нашему, человеческому восприятию.

— Да, никакого, но я тут подумал, — он снова стал серьезным, и его лицо выглядело желтым и болезненным в свете настольной лампы. — Я тут узнал, Молли, что почти весь наш клуб мертв. А я ведь жил с уверенностью, что их жизнь ничем не хуже моей.

(Соболезную?)

Стог оказывается архитектор и еще жив, как и Ричи Балабол, который вроде бы в Лос-Анджелесе и если верить интервью, то «прогревает старческие кости и готовится жариться в аду». А Бев, помнишь, Молли, Бев Марш? Ее убил собственный муж, и она умерла как Беверли Роган. Не знал, что она была дизайнером. Феминистка и лучшая подруга Кей Макколл все еще пытается доказать, что это было убийство, а не несчастный случай. Ты знала о компании автомобилей в аренду Каспбарка для знаменитостей? Он умер всего пару лет назад от сердечного приступа. Я ничего из этого не знал, Молли Ригс. Надеюсь, что Майк или Марк еще жив. А Стэн Урис… Он почти Джералд, мать его, О’Хара в своей сраной Атланте, если бы тот был евреем, а не ирландцем, но скончался по естественным причинам, оставив неплохой бизнес о котором говорят. Ты хочешь умереть по естественным причинам?

Последние слова он произнес едва уловимым шепотом, перегнувшись ближе к камере, надеясь, что она впитала каждое его слово. Денбро закончил пылкую речь устало откинулся на спинку офисного кресла, а Молли почувствовала себя в чужих слюнях, будто бы их разделяло не шесть с половиной часов на самолете и океан, а пара дюймов. Ригс прикусила губу, подбирая слова, которые бы подошли им обоим.

— Я не хочу затеряться в мертвых огнях.

Боже, да позволь же ты умереть от чего угодно! Рак, сифилис, СПИД, сердечный приступ, пневмония. От чужой, но родной руки, у обладателя которой бьется сердце (такое же, как и у нас!) и реки артерий. Пусть это будет быстрая и безболезненная смерть, как у всех людей, что умирали веками напролет.

Только не мертвые огни. Не то место, где не отыскать покоя, оказавшись вечным сгустком энергии в метавселенной.

Если, конечно, у нас у всех не единый конец.

Они оба боялись этого. Она боялась снова оказаться в той иллюзии цирка, а он там, где уже был когда-то. В той материи, плоскости, времени, вселенной, животном супе времен? Как писатель Уильям был ни на что не годен.

(Никогда больше не пишите Ваши книги)

— Я тоже, Молли, я тоже.

***

Джейн хлопнула ладонью по колену, победоносно взмахивая рукой с зажатым смартфоном.

— Я заказала нам пиццу и тебе минимальный набор не скоропортящейся еды, чтоб ты тут с голоду не подохла. Можешь гордиться своей мамочкой, — она засмеялась собственной шутке, стряхивая свободной рукой невидимую пыль с плеча.

В помещении было достаточно света из-за той доброй дюжины свечек с различными запахами и нескольких светильников, которые были собраны ею для Наны. Джейн догадывалась, что Молли не возьмет с собой ничего действительно необходимого и уютного, а предпочтет набрать откровенного мусора, жаждущего антикварного магазина.

— Тебе нужно будет поспать перед приездом такси. Иначе завтра будешь чувствовать себя разбитой.

Несвойственное проявление доброты и заботы, будто бы Молли на самом деле было не все равно. С годами она стала слишком сентиментальной.

— Оу, Нана, ты становишься душенькой!

— Если бы не моя врожденная скупость, то я бы избила тебя этой ебаной палкой до посинения, чтоб потом еще неделю не могла сидеть.

Джейн усмехнулась под нос, рассматривая темноту за окном, в надежде, что скоро прибудет мальчишка-курьер.

Нана.

Молли ненавидела это прозвище. Оно было самым отвратительным из всех, которые приходились на ее душу. Лучше уж быть крысой, чем Наной. Она ей не ровня. И не родня.