— Ужасно, неправда ли?

Артур нервно стряхнул пепел. Не рассчитал. Большая часть сигареты слетела вместе со столбиком. Он отбросил окурок в сторону и потянулся за второй сигаретой. Салли искоса следила за его движениями, такими обыденными и примитивными, с которыми встречалась не один год.

В этом что-то было.

Пламя осветило его угрюмое лицо. И в этом тоже что-то было.

Она выдохнула и не глядя, перехватила его ледяную руку.

— Отвратительно.

Комментарий к

Прошу прощения за небольшую задержку с продолжением. Последние четыре дня прошли в ебаном алкогольном трипе, недомолвках, размолвках, каком-то непонятном дерьме и потере денег. Я все также без жилья, с разбитым сердцем и отсутствием похмелья.

Большое спасибо за ожидание, огромное (для меня) число ожидающих и комментарии.

========== Часть 6 ==========

Салли медленно размешивала сахар пластмассовой ложечкой, немного брезгливо зажав бумажный стакан двумя пальцами. Она делала это уже добрые пять минут, но это занятие было лучшим из предложенных. Если бы кто-то шутливо заметил, что сахар давно растворился, то Райан бы завизжала: «Чего еще вы хотите от меня?!».

В больнице было тошно.

Они не обмолвились и словом после пропущенных сигарет. Салли в пустоту повторила, что еще нужно сходить за кофе (спать уже не хотелось), а до этого предупредила, что пойдет искать уборную. Говорить, что ей приспичило не то проблеваться от видов, не то просто рухнуть на крышку унитаза и закрыть лицо руками, было бы как-то не красиво. Не женственно, как сказала бы мать.

Уборную она так и не нашла, прослонялась по коридорам, посмотрела на трещины в краске, вдохнула запах медикаментов и не вымытых уток и с неким облегчением подошла к кофейному автомату. Все-таки это было ей незнакомым.

Ну или отчасти знакомым.

Салли взяла два кофе, а после поспешила вернуться к автомату, как к спасительному маяку, ссылаясь, что забыла взять ложечку, ведь она всегда пьет кофе с сахаром (вранье). Она бы и за сливками вернулась после, если б можно было. Любой предлог лишь бы не мрачная палата.

Эта женщина, чье лицо на половину закрывала кислородная маска, эти датчики, капельницы, прогнутая софа для посетителей. Самых близких. Салли снова и снова отгоняла мысль, чтобы повздорить с Артуром и уйти. Нужен же повод, ей-богу, а не импульс, мол, не хочу и не буду здесь находиться.

Или…?

Она аккуратно присела на софу, отхлебнула кофе, ловя себя на том, что нервно дергает ногой. Раздражающе.

Артур молчал, снова не притронулся к кофе, лишь поглаживал большим пальцем тыльную сторону ладони матери. Может, ободряюще, может, успокоения ради.

— Может, телик включить, — почти шепотом предложила Салли, чувствуя, как все вокруг оказывает давление, точно под прессом Брама. — Какое-нибудь шоу вроде Франклина.

— Мы уже посмотрели шоу Франклина, — отрезал он, не поворачиваясь к ней лицом.

Райан согласно промычала. Что ей еще делать-то?

— И как?

Он не ответил.

Артур?

«Уже поздно».

Сведя брови к переносице, Салли обернулась на хриплый голос Артура, будто бы убеждаясь, не привиделось ли ей разом. Он снова повторил довольно очевидный факт, смотря на черные, похожие на дождевых червей, стрелки часов на стене.

— Да, поздно, — ответила она, ощущая себя идиоткой. Поздно. Да. Да, поздно. Чепуха. — Я. Особо и не тороплюсь, мне же не на работу.

Райан покачала головой. В памяти всплыло несколько эпизодов ночных попоек.

«Тебе же завтра на работу, — шептала она, протягивая открытую бутылку водки. На прикроватной тумбочке покоилась открытая бутылка газировки. Чтобы запить».

«К черту эту работу, — язык бывшего мужа заплетается. Он уже перебрал. Почти на тонкой грани, чтобы вновь оказаться в щупальцах делирия. — Я хочу быть завтра с тобой. Я не хочу отпускать тебя».

Салли крепко зажмурилась.

Это все нереально. Нереально. Неправда. Он хотел выпить, но не быть с ней, никогда не любил ее, никогда. Никогда, никогда, никогда.

— Салли?

Она дернулась от попытки чужого прикосновения, от вытянутой, черт подери, ладони, как дикое зверье, которое привыкло испытывать чужую агрессию.

— Тебе, наверное, нужно поймать машину. Такси.

— Я на метро, — горло саднило. — На метро, Артур, так быстрее.

Нихера.

В памяти как-то некстати всплыли те убийства, а еще сырость… Крысы, суперкрысы, мусорная забастовка. Готэм. Зачем она вернулась сюда? Развестись? Это же неправда. Все это наглая ложь. Бездарная.

Салли сцепила пальцы и бросила взгляд на безымянный палец. Даже без кольца она казалось бы чувствовала его тяжесть, его присутствие, как и того, кто когда-то надел его на палец. Подарок нам не мил, когда разлюбит тот, кто подарил?

Может, оно и было всему виной? Он никогда не любил ее? А Райан опять прибежала верной псиной?

К черту, к черту эти страдания! К черту эту дилемму!

— Знаешь, — она запрокинула голову назад, ощущая боль в шее от резкого движения. — Может, поедем к тебе? Ты же не будешь сидеть здесь всю ночь, а? Домой не хочу, там как-то холодно. Не топят.

— Уверена? — это был не голос Артура, не здравого смысла, а бывшего мужа. Переведя взгляд на собеседника, видя, как шевелятся его губы, как не моргая, сверлят водянистые глаза, Салли слышала другой голос из воспоминаний, будто бы из-под земли, могилы. — Просто не думаю, что…

— Что это хорошая идея? — перебила Райан, остро ощущая эту одержимость, о которой говорили все на свете. — По-моему, чудная. Я не могу оставить тебя (себя) одного, да и какая же после этого буду… подруга. Это не дружба, если оставляю человека в беде, наедине с самим собой. А ночевать здесь не самая радужная перспектива. К себе не позову, там холодно (и призраков много).

Для пущей убедительности своей речи она оставила софу и сделала какой-то полукруг, сцепив руки на груди. Лицемерка. Актриса. Врунья.

Какая возвышенная и очищающая ее речь, будто обсахарить черта, намазаться скрабом для душа, сходить на исповедь.

Уж ей-то зачтется.

— Если ты этого хочешь…

А она хотела? К черту. О последствиях подумаю потом. Провести бы всю жизнь в грезах.

Салли Райан приехала в этот город разводиться. Версия для Уоррена, для Джона, для тех, кто поддерживал после похорон в отчем доме. «Останешься или уедешь?» — единственный вопрос, который задавали ей. Блудная дочь, мать потратила столько нерв, выплакала глаза, чего только не скажут, чтобы надавить, напомнить о том, какое она дерьмо. Или так только казалось?

Такси в тишине плыло к дрянному кварталу, этим жутким домам под снос. Они не обмолвились и словом, просидев еще с час в больнице, будто бы это имело какой-то смысл. Разве что для любящего сына. Может, мамаша сыграет в ящик уже к рассвету, а так он еще может наблюдать за датчиками, кислородной маской и последней каплей, что скатилась по прозрачной трубке. Вернулась бы Салли в то время? Поменялась бы местами на час-другой?

За стенами больницы они молча закурили, дошли до оживленного квартала, где шансы поймать машину увеличивались вдвое. Салли зачем-то постучала трижды сигаретой по руке, а после вернула в помятую пачку. Вязкая слюна наполнила рот. Когда-то она носила мятные леденцы в жестяной банке и периодически пополняла ее. Где же осталась эта штука?

Теперь на смену ей пришли алые пилюли.

Салли вздрогнула, попыталась остудить собственный рассудок, понять, что она делает, зачем и почему, но не могла найти ни одного аргумента «за» или «против». Плыть по течению.

В подъезде пахло гнилью и ощущалась знакомая сырость. Артур что-то пробормотал себе под нос и направился к почтовым ящикам. Салли посмотрела себе под ноги, точно проверка почты или разбор писем, было чем-то запретным и интимным.

— Черт бы его побрал! — почти выкрикнул Артур и ударил рукой по дверце ящика с нацарапанной фамилией «Флек».

Та противно заскрипела, точно бы взмолилась о пощаде.

Салли покачала головой, будто бы сочувствовала тому, что он там не обнаружил или наоборот. Она так давно не проверяла свой почтовый ящик, не занималась счетами. Это всегда делал кто-то еще, кто-то ответственный, взрослый.