Безрассудство. Я прижала ледяные от волнения ладони к горячей шее. Еще не поздно вернуться к себе и проспать, пока не придет Серая. Как же я этого не хочу! Не хочу, чтобы она спрашивала, что Мы будем делать с волосами — тем, что осталось от них, — какое платье мне хочется надеть к коктейлям, захочу ли украсить шею одним из ожерелий, что предлагались на выбор. Одного такого украшения хватило бы, чтобы броситься в Мексиканский залив и больше не всплыть. Полудрагоценные камни царапали шею, душили и обязывали соответствовать — быть такой же пустой, переливающейся в свете пламени стекляшкой.

Я снова дернулась и посмотрела на закрытую дверь. Из любой ситуации, если очень постараться, существует возможность выйти победителем. Выигрыш-выигрыш, да?

Мне были нужны эти сраные таблетки. Из не менее сраного принципа. Господи, зачем мне жить? Я обращалась к Нему и к любому, кто знал ответ на этот вопрос. Что воспрепятствует новому возвращению меня из ада? Собственное достоинство? Мне бы хотелось перевести все таблетки. Подавиться слипшимся комом, что застрянет где-то в глотке, оставить их без шанса уйти с миром во сне.

Я сделала несколько шагов к перилам. Пальцы сомкнулись на гладком дереве.

Идеальный момент — ни Серых, ни надзирателей или Венебл. Я не дура и знаю, в чьих руках заключена власть, застуканной быть не хотелось.

Есть двери, которые должны оставаться закрытыми. Навеки.

Я подняла левую руку и постучала — два коротких стука и один длинный — движения Джона Генри в прошлом. Тишина. Я огляделась по сторонам и дважды ударила ногой, оставив на черном дверном полотне едва различимый пыльный отпечаток подошвы. Вот же дерьмо. Я стерла след подолом платья и нажала на ручку двери.

Планировка казенной комнаты немного отличалась, хотя я списала все на расположение предметов: шкаф справа, кровать у стены слева, дверь в уборную, стол у стены.

Зажженных свеч у стен не хватало для освещения помещения, а одна из трех в подсвечнике слева практически догорела. По правилам пожарной безопасности (Венебл тут не при чем) мы должны тушить свечи перед выходом и могли оставлять лишь ту, что еще с уверенностью прогорит часов шесть. Большинство, конечно, забывало об этом, нарочно или нет, однако случаев возгорания не было, поэтому «главные» смотрели сквозь пальцы соблюдение этого правила, и иногда сами грешили тем же.

На идеально заправленной кровати действительно лежал ноутбук (когда-то у меня был такой же), крышка которого была почти прикрыта. Впечатление кроется в деталях, складывающихся в единую картину, будто кусочки пазла, а эта комната так и кричала, что сюда вскоре вернется хозяин и мне следует поспешить.

Очередная пыль в глаза. Он хочет, чтобы мы так думали.

Я бегло осмотрела пустующие углы, удостоверилась, что под кровать не закатится и пуговица, и приступила к осмотру шкафа. Три вешалки с жакетами. Скудно. Полки пустовали, как и ниша для обуви. На краткий визит, наверное, полагается не брать с собой ворох одежды. Я потрясла каждый жакет. Бархат. Ненавижу бархат. Изысканная строчка, наверное, ручная работа или какой-то бренд — этикетки срезаны или же отпороты. Карманы оказались ожидаемо пусты.

Радиационный костюм я заметила не сразу. Он сливался со стенкой шкафа — такой же черный. Не знала, что его можно было пронести в свою комнату. Касаться его было страшно: первая ассоциация — комната дезинфекции, а вторая — смерть на поверхности от радиации. Я дернула плечики обратно к стенке и в нишу для обуви упал черный прямоугольник. Жаль, что не таблетки. Кожаная обложка напоминала паспорт, но содержимое ее было в разы тоньше. Удостоверение агента «Кооператива» высшего уровня доступа. Сраный показушник.

Стол был пуст. Никаких заметок, книг, досье. Я бы хотела снова увидеть свою папку, чтобы вспомнить, как выглядела до этого. Порой меня охватывало чувство, будто бы прошлое не существовало или жило только в моей голове. Бесконечный апокалипсис, непрекращающаяся ядерная зима.

Я проверила под подушками. Наволочки не помялись за прошедшие ночи. Крышка и экран ноутбука уже погасли, когда я присела на колени перед устройством. Странно, - мест, чтобы спрятать чудо техники, тут достаточно. Натянув рукава платья до кончиков пальцев, я открыла крышку ноутбука и нажала кнопку включения.

Ни Эмили, ни Тимоти не додумались проверить подключение к сети и список предложенных. Может, на каждом углу раздавался Wi-Fi или Лэнгдон привез с собой модем, который работал под землей. Я сомневалась в том, что на такой глубине ловится сигнал.

Экран озарился ярким светом знакомой заставки. Гора и небо, усыпанное сотней звезд, будто бы из сказки. Эль-Капитан, округ Калберсон, Техас. Я выбрала эту заставку случайно — мне понравилось небо, а теперь я смотрела на него с осознанием, что больше никогда не увижу ни звезд, ни Техаса.

Конечно, техника показалась мне знакомой. Это был мой заблокированный ноутбук с неизменным пользователем. Я вытерла потные ладони о платье, надеясь, что на сенсорной панели или клавиатуре не останутся отпечатки пальцем, и ввела пароль, который установила сразу после покупки. Подошел.

Еще бы.

Кэмпбелл с подружкой оставили открытым сообщение о Венебл с упоминанием Галланта. Их жизни и прегрешения меня не интересовали. Только ноутбук и то, что хранилось на нем. Сети не оказалось, как и доступных подключений. Рабочий стол остался моим рабочим столом. Три иконки — две папки и один файл со статьей, которая так и не увидела свет. Папки «Ф1» и «Ф2» хранили фотографии другой жизни. Я не рискнула открыть «Ф1». Думаю, череда фотографий полоснула бы по сердцу сильнее, чем лезвие по сонной артерии.

Ноутбук и файлы реальны или нет? Я видела то, что хотела видеть или то, что было на самом деле?

Я вернулась к электронной почте. В письмах сохранялся официально-деловой тон, речь шла о Шестой станции в Бразилии и о переполнении в Сиракьюс, штат Нью-Йорк. Родную Пятую станцию практически не упоминали. В одном сообщении говорилось, что с собой покончила одна из жительниц, которую перевели в Бекли. Имя не упоминали, но я подумала о той, что зазубривала Библию. Мне оставалось только завидовать тем, чьими жизнями никто не интересовался. Кто жил между строк и таился в безымянном слове «жительница».

Вновь открыв сообщение о Венебл, я включила режим сна и дождалась, когда экран погаснет.

И заметила Это, с трудом подавив желание закричать. Под потолком было Нечто. Оно держалось ладонями за гладкую поверхность потолка, игнорируя законы притяжения и здравый смысл. Черное и скользкое, смутно напоминавшее латекс.

Боже.

«Ты не мог бы снять это с себя?»

«Мертвые не против, я спрашивал».

Как давно эта Тварь была здесь? Почему именно латексный костюм из прошлого?

В горле пересохло, а левая рука предательски онемела. Комната наполнилась жаром, я снова услышала призрачный треск лопастей вентилятора и ждала скрипа половиц. Особняк на Берро Драйв стал единым целым со школой Готорна.

Я медленно опустила крышку ноутбука, оставляя небольшое пространство, как это уже сделали до меня, и выпрямилась, будто бы ничего не произошло. Понял ли Он, что я догадалась и заметила?

Господи, я не буду ни в чем нуждаться. Не то. Господи, я не буду ни о чем просить, позволь мне выжить, помоги мне.

Я осторожно обогнула кровать и развернулась лицом к комнате, пятясь назад и выставив руки за спиной, чтобы ни на Что не наткнуться. Почему Тимоти и Эмили не видели этого? Я опять усомнилась в реальности происходящего. Может, это просто черная точка или какая-то тень, а воображение дополнило несуществующими деталями?

Нужно убираться отсюда подальше.

Я вновь нажала на холодную ручку и сделала шаг назад, стукнувшись затылком о дверное полотно, не рискнув развернуться спиной к комнате. Три шага и я снова оказалась на свободе, правда, в царстве тирании.

— Добрый день, мисс Рейзор? — вопросительно прозвучало сбоку, вынуждая дернуться. — Куда-то спешите?