Я никогда в жизни больше не увижу тебя. Никогда в жизни. Больше я никогда в жизни не вспомню о тебе.

Аллилуйя.

***

Я ехала прочь от Берро Драйв, разгоняясь сильнее, чувствуя, как ветер свистит в ушах, заглушая незамысловатую песенку про Жозефину и ее крылатую машину.

Выше и выше.

И выше всех.

Машина осталась припаркованной неподалеку от нашего старого дома. Сейчас там новые владельцы. Заглушая двигатель, я увидела в окне худенькую смуглую девушку, что вешала новые занавески. На ней был фартук с розовыми оборками по краям. Эдакая образцовая американская домохозяйка пятидесятых годов.

Отец выслал мне старые ролики, когда решился продать участок в Шугар-Лэнд. Старики умерли, а фермерское хозяйство, сахарные плантации и прочие радости сельского человека его больше не интересовали. Молодая вторая жена, свежий взгляд на обыденные вещи.

Я не каталась с две тысячи пятнадцатого года, а потому коленки предательски дрожали, когда вместо устойчивой подошвы ощущались колесики.

— Мисс? — от ослепительного солнца, бившего в глаза, напоминая, как глупо было оставлять солнечные очки в машине, я зажмурилась. После додумалась поднести ладонь, словно козырек бейсболки. — Мисс, вы не подскажите, где здесь одна улица, там еще стоит большой особняк и рядом обычные коттеджи?

Блики в глазах отступили, и я могла не щурясь разглядеть собеседника. Слащавый, конечно, но до жути притягательный. Язык не повернется назвать его неказистым.

Я назвала единственную улицу, от которой и бежала прочь, словно от прошлого.

Говорят, что если оно затягивает, пускает свои щупальца ближе, касаясь самой души, то лучшее, что ты можешь сделать — бежать.

И я побежала.

God and his priests and his kings

All were waiting

All will wait

As it goes over

Господь, священники его и короли,

Все ждали,

И все будут ждать,

Пока это не случится.

— Aqualung & Lucy Schwartz — Cold