— Ее звали Николина Тодор. Узнай, где она сейчас, — сказал Том, и Гермиона не могла отделаться от мысли, что это был очередной приказ.

— Зачем тебе это?

Он ответил не сразу. Взял с кресла книгу, вернул ее на книжную полку — все действия медленные, размеренные. Сложно было поверить, что на самом деле Том — бестелесное существо.

— Она была связана с домом, — ответил он, наконец. — Поэтому ключ перенес тебя сюда.

— Николина была твоей… девушкой? — уточнила Гермиона.

Том окинул ее презрительным взглядом.

— Конечно, нет. Она знала об этом месте, как и я.

Вопросов в голове было больше, чем ответов. Гермиона не могла решить, какой первый задать, потому что картинка так и не прояснялась. Возможно, если она сможет узнать больше о Николине Тодор, то разгадка будет ближе. Но думать об этом сейчас совершенно не хотелось.

Гермиона стояла посреди комнаты, вдыхая аромат пурпурных роз. Магия дома обволакивала ее. Она снова чувствовала прилив сил, хотелось сделать что-нибудь необычное, волшебное, снова почувствовать эту энергию в своих руках.

— Здесь есть другие комнаты? — спросила она.

Вместо ответа Том подошел к лестнице, жестом приглашая ее идти за собой.

— Сколько здесь этажей?

— Сколько ты захочешь, — ответил он.

— Как это понять?

— Ш-ш-ш, — обернувшись, он приложил указательный палец к губам.

Гермиона затихла, поднимаясь вслед за ним. Лестница была старая, на перилах красовались трещины, краска облезла, ступени сплошь состояли из потертостей. Казалось, что ей было намного больше лет, чем дому. Лестница словно была самим временем, такая же древняя, впитавшая в себя события прошедших дней, бесконечная. Сколько ступеней наверх они уже прошли? Обернувшись, Гермиона заметила, что они поднялись довольно высоко, но лестничный проем все никак не заканчивался. Она дотронулась до стены, и та ответила снопом искр. Вскрикнув, Гермиона отпрыгнула.

— Не бойся, — Том тихо засмеялся. — Смотри.

Он приложил руку к стене, и мириады разноцветных огоньков разбежались вокруг них. Темный подъем мгновенно осветился пляшущими сияющими брызгами света. Гермиона замерла, разглядывая Тома и свои руки — их кожа словно блестела и мерцала изнутри.

— Как красиво, — прошептала она, протягивая ладонь к огонькам.

От них исходило приятное тепло, Гермиона ощущала легкое покалывание, но это было так приятно, что хотелось нырнуть в это искристое облако с головой.

— Ты даже не представляешь, какая сила течет в тебе, — задумчиво сказал Том.

Он стоял совсем рядом, разноцветные искры окружили его, обволакивая своим мягким светом. На секунду Гермиона пожалела, что не может дотронуться до него.

— О чем ты говоришь?

— Дом принял тебя, — Том смотрел на нее, не моргая, и она не могла оторвать от него взгляда, словно загипнотизированная. — Он позволяет тебе творить такую магию, которую не мог сделать никто, кроме меня. Дом чувствует твою энергию, и подчиняется тебе.

— Здесь были другие? — тихо спросила Гермиона.

Том кивнул.

— Но никому он не раскрывал свои секреты так быстро.

Розовые, фиолетовые и голубые огоньки покрыли стену вдоль лестницы, словно рождественская гирлянда. Мерцая, они то гасли, то зажигались с новой силой. Том протянул ладонь, и провел ею рядом с лицом Гермионы, и рука оставляла в воздухе сияющий след.

— Пойдем, — сказал он.

Гермиона, очарованная магией, медленно кивнула. Ей почудилось, будто бы она почти почувствовала его прикосновение своей кожей.

Когда они поднялись, то очутились в оранжерее, сплошь уставленной цветами. Из окон светил солнечный свет, такой яркий, что после волшебного полумрака лестничного проема слепило глаза. Гермиона невольно зажмурилась

— Это одна из моих любимых комнат, — услышала она голос Тома.

Открыв глаза, Гермиона огляделась. Просторная светлая комната с окнами до пола совсем не вязалась с домом, словно они поднялись по лестнице совсем в другое место. Здесь был очень свежий и чистый воздух, как в лесу. Причудливые растения разных форм и размеров стояли в хаотичном порядке, Гермиона догадалась, что почти все из них — волшебные, в обычном маггловском мире она таких не встречала. Остановившись у цветка с розовым стеблем и голубыми лепестками, она глубоко вдохнула воздух и почувствовала свежий запах мяты с примесью цитруса.

— Тут хорошо, — сказала Гермиона. — Но тебе не бывает одиноко?

Том усмехнулся.

— А как ты думаешь?

Она пожала плечами.

— Я даже не понимаю, человек ли ты.

— Тебе не нужно пытаться это понять, — сказал он. — Только ограниченные люди делят все в мире на задачи, которые нужно решить. Магию нужно чувствовать. Ведь она течет в твоей крови.

Том был удивительным. Он говорил неприятные вещи и одновременно с ними что-то совершенно вдохновляющее. Могла ли она отключить свою постоянную потребность все понять и разложить по полочкам? Ей было недостаточно просто чувствовать магию этого дома, но вместе с тем страшно нарушить волшебство момента.

Гермиона закрыла глаза, и легкий ветер — откуда ему вообще взяться в помещении? — трепал ее волосы, приятное тепло окутывало тело, аромат диких цветов опьянял. Она чувствовала дом, чувствовала, как тот говорит с ней, показывает свою магию. Она растворялась в волшебстве, впитывая невероятную силу. И Том был частью этой магии. Гермиона открыла глаза — он стоял так близко, что она бы ощущала на себе его дыхание, если бы он был живым, но ей больше не было страшно от его присутствия. Она чувствовала Тома так же, как чувствовала дом, потому что они были одним целым.

*

Найти информацию о Николине Тодор оказалось непросто. У Гермионы было слишком мало возможностей в доме у бабушки, поэтому она попросила Виктора разузнать что-нибудь о таинственной преподавательнице. Вероятно, Гермиона и правда ему нравилась. Виктор сразу отвечал на ее письма и всегда был готов помочь. Рон же не отвечал ей уже вторую неделю. Конечно, он просто не любил писать письма, но разве нельзя было сделать исключение ради нее?

Гермиона не могла перестать навещать Тома. Вместе они исследовали дом, он показывал ей комнаты, каждый раз удивляя ее так сильно, что восторженная улыбка не сходила с ее лица. Еще Гермиона думала, что ему должно быть очень одиноко — она не могла представить, как можно жить в одиночестве долгие годы. Том не отвечал на ее вопросы и почти не задавал своих, но — что удивительно! — внушал какое-то странное доверие.

— Мне кажется, что дом меняется с каждым моим появлением, — заметила она задумчиво.

Со стороны дом больше не выглядел заброшенным, скорее был похож на маленькое фамильное поместье с историей. Плющ, обвивавший его, ослабил хватку, пропуская в окна больше солнечного света. Ступени перестали нещадно скрипеть от каждого шага, облезшая зеленая краска сменилась новой. Странные метаморфозы происходили и с хозяином дома, с каждой их встречей он будто становился все более настоящим и живым.

— Ты разбудила его своей магией, — Том пожал плечами. — Моя просто поддерживает его, но твоя — дарит новую силу.

— Это не опасно? — осторожно спросила Гермиона.

— Смотря для кого.

Том усмехнулся.

— Для меня?

Они сидели на качелях, подвязанных к потолку. Гермиона слегка отталкивалась ногами от пола, приводя их в движение. Крупными хлопьями на них падал снег. Удивленная, Гермиона поднесла к глазам ладонь со снежинками: те не были холодными, но привычно таяли от тепла тела. Свет в комнате был приглушен. Гермионе вспомнился двор недалеко от ее дома: пустынная детская площадка, зимний вечер, мягкий свет фонарей. И никого вокруг.

— Ты в безопасности, пока я здесь, — ответил Том.

Он поднял голову к потолку и закрыл глаза, снежные хлопья медленно опускались на его черные, как смоль, волосы. Гермиона легко спрыгнула с качелей и попала в сугроб, мягкий, как вата, и совсем не холодный. Снежинки уютно мерцали в теплом приглушенном свете.