И тут же она сама придумала огромное количество оправданий для Артура – стресс, долгое ее отсутствие, долгое пребывание взаперти. Ведь он не такой на самом деле, он хороший, добрый, несчастный и потерянный человек. Как только все закончится, они еще посмеются над этим и будут говорить много часов в каком-нибудь придорожном отеле подальше от Готэма.

- Куда… куда мне ехать? – пролепетала она, выруливая с парковки, сшибая на скорости шлагбаум. В городе творилось что-то странное, повсюду горели огни и шныряли люди. Вероятно, известие о шумихе в Аркхеме, взбудоражило начавший расслабляться народ и теперь он выплеснул наружу, словно гной из вскрытой болячки. Местами в толпе встречались уже успевшие позабыться маски клоунов.

- А ты не обдумала это заранее? – Артур тем временем обшарил бардачок в машине и отыскал в нем помятую пачку сигарет и зажигалку, - когда планировала побег?

- Я… - растерялась Харлин, - думала, что мы поедем в другой штат…

Артур коротко рассмеялся и этот смех совершенно не был похож на те болезненные приступы, которые беспокоили его раньше. Он открыл окно и выдохнул туда струйку дыма.

- Нахер другой штат, - откликнулся он, - я остаюсь в Готэме. Ты – как хочешь…

- Но… - вырвалось у девушки и она поймала его взгляд, позволив себе на пару минут оторваться от дороги. Болотные огни готовы были сжечь ее до тла.

- Не знаю что ты там себе напридумывала, доктор, но я не собираюсь прятаться, - перебил ее Артур, - хватит этой крысиной жизни. Пора устроить настоящее веселье…

- Но… - снова попыталась начать Харлин.

- Если тебя что-то не устраивает, прошу, - мужчина демонстративно махнул в сторону проносящегося мимо шоссе, - на выход…

- Зачем ты так со мной? – вырвалось наконец-то у девушки, но слова прозвучали сдавленно и хрипло, споткнувшись о ставший в горле ком, - я помогла тебе, я…

- Можешь быть свободна.

Харлин не знала, что произошло дальше, но вероятнее всего, от нахлынувших эмоций, а может быть из-за усталости и нервного напряжения, она не справилась с управлением. Машина с визгом врезалась в фонарный столп, осыпавший капот сияющим снопом искр. Харлин больно ударилась головой о руль и повисла на нем обездвиженной тряпичной куклой, хотя при этом ее сознание было удивительно ясным.

Кукольный домик ее иллюзий в одно мгновение расщепился на атомы, не выдержав неминуемого столкновения с реальностью. Все не так, как она думала. И не могло быть так…

Потому что никакой Лилиан не было, потому что никакого Артура Флека не было, был только жестокий и непредсказуемый Джокер; никакой умницы Харлин-психиатра не было, только глупая самонадеянная девчонка; а все они существовали только тот короткий отрезок времени, пока в них была необходимость. К несчастью, любое представление в кукольном театре заканчивается и все вчерашние артисты отправляются в пыльный старый ящик, а управлявшие ими люди идут в бар через дорогу, чтобы позднее не узнать себя в зеркале с поплывшей амальгамой.

Пока Харлин лежала головой на руле, захлебываясь собственной кровью, стекающей из разбитого лба, пестрая масса людей в клоунских масках растормошила и вытащила из машины Джокера. Конечно, ему и не пришло в голову прихватить свою нерадивую помощницу в удивительный мир безумия, куда она так стремилась попасть.

Она была пустой пластиковой бутылкой, которую ветер гонит по обочине дороги, сломанной игрушкой, в которой больше не было необходимости. Она нырнула на дно и искупалась в грязи, потому что… сама этого хотела. Идеальная, сытая, довольная жизнью девочка. Не потому, что ее унижали в школе или пытался соблазнить учитель-педофил. Потому что в каждом человеке есть области тьмы, неизведанные, непонятные и скрытые до подходящего момента.

«В каждом из нас есть уголок тьмы.

Однажды ты перестаешь бежать от него и выпускаешь наружу».

========== Чертова кукла. ==========

Заброшенное и пустое здание завода «Эйс Кемикалс» было самой гротескной декорацией для наступающего рождества, в которой когда-либо приходилось бывать Харлин. За огромными разбитыми окнами шел снег, красиво кружившийся в порывах ветра, заставлявших железобетонную мрачную махину стонать, словно старый танкер, севший на мель лет пятьдесят назад. Ветер гулял по длинным запутанным коридорам; ветер хлопал остатками деревянных рам в цехах и шелестел проводами и обрывками документации в помещении, когда-то служившем кабинетом бухгалтерии. Именно это хоть немного сохранявшее тепло помещение и стало пристанищем для девушки.

Каким-то чудом ей удалось отыскать в подвале какие-то тряпки и соорудить из них себе что-то вроде лежанки в углу комнаты, куда не добирался вездесущий промозглый сквозняк. Там она ежилась от холода, обнимала колени и с тоской вспоминала теплую роскошную постель в квартире Шона, мягкость шелкового постельного белья, приятный запах свежести и уюта. Здесь пахло совсем иначе – застарелые испарения химикатов прочно вплелись в затхлый душный воздух, от них резало горло и чесалось в носу; верхними нотами этой ароматической композиции звучали плесень, гнилое дерево и ржавое железо.

И только гулкий звук шагов по коридору снаружи мог заставить девушку выбраться из импровизированного укрытия. Первым приходил животный страх – пальцы сами нащупывали в груде мусора металлический прут; а вторым – радость, глупая, детская и нелепая. Конечно, она уже научилась узнавать эти шаги, чуть шаркающую походку с легкой хромотой.

Джокер явился ей при полном параде и гриме, разве что заменив красный костюм на темно-фиолетовый, большой и нелепо болтающийся, словно с чужого плеча. В этих мрачных стенах он, в отличие от Харлин, угасавшей, словно тень, расцвел и раскрылся, сбросив с плечей тяжелую глыбу безнадежной роли узника. В этот раз он принес с собой старую печатную машинку «мерседес», которую с грохотом опустил на один из заваленных мусором столов.

- Доктор Квинзел, - протянул мужчина по слогам, как детскую считалочку, - вот вам подарок к новому году.

Харлин неуверенно поднялась с места, на ходу растирая ноющие от холода колени, и приблизилась к нему. Джокер грубо потрепал ее по щеке.

- Будете строчить свою книжонку, - закончил он и рассмеялся.

Это было унизительно, грубо и мерзко. Впрочем, все ее положение и пребывание здесь прекрасно описывались этими тремя словами.

Джокер бесцеремонно ухватил девушку за воротник чужого, облезлого пальто, которое хоть немного спасало ее от холода, и словно беспомощного щенка, усадил на холодный железный стул, перед машинкой. Харлин послушно подняла руки над клавиатурой.

- Приступим! Начнем с моего детства. Омерзительный квартал на самой окраине города, с одной стороны железная дорога, с другой огромная мусорная свалка и несколько лачуг между ними…

Харлин тряслась от холода и не знала, что ей делать. Резкий удар отломанной ножкой стола по рукам, вывел ее из ступора и заставил отскочить в сторону, вжаться в стену, испуганно сверкая глазами.

- Артур… - прошептала она, - пожалуйста… Зачем ты так со мной…

- Артур, - передразнил Джокер, - ты здесь? – он театрально постучал себя по виску, - о, подождите, доктор, сейчас…

Его лицо мгновенно изменилось, стало смущенным, растерянным и даже черты как будто перестали быть такими острыми и резкими. Он рванулся к девушке и ухватил ее за руки.

- Доктор, милая, - бешено затараторил он, - мы должны отсюда бежать, пока он не вернулся, пока он вышел… но я уже слышу его шаги… он все… ближе, - его голос сорвался в хриплый безумный смех, - помогите мне, вылечите меня…

Хватка его цепких пальцев на руках Харлин усилилась. Девушке было больно и страшно, хотелось вырваться, но она оказалась загнанной в угол. Джокер снова поменялся в лице и это выражение, с которым он теперь смотрел на нее, не предвещало ничего хорошего.

- О, доктор! Да вам и самой нужна помощь. Нужно вас вылечить! – возликовал мужчина. Он рванулся в коридор, заставив Харлин пойти следом, спотыкаясь о мусор и едва сохраняя остатки равновесие.