Черт! Он действительно собирался уйти.

— Нет! Подождите, Мистер Малфой, подождите, пожалуйста. — Гермиона напряглась до предела, пытаясь последовать за ним. — Я ведь не бросила Вас, правда? Не под омелой и не гнить в Азкабане. Пожалуйста, не оставляйте меня здесь. — Гермиона почувствовала, как у нее задрожали губы. — Сегодня Рождество.

Люциус остановился оставаясь стоять к ней спиной.

— Почему? — в конце концов спросил он.

— Что почему?

— Почему, после всего, что случилось. После всего, что Вы пережили, Вы дали показания в мою пользу?

— О. — Гермиона пожала плечами, хотя он все еще не смотрел на нее. — Я не давала показаний в Вашу защиту. Я просто сказала правду.

— И что это была за правда?

— Когда мы были у вас под стражей, Вы были без палочки и не в состоянии помочь или помешать нам уйти, и что во время битвы в Хогвартсе Вы были слишком заняты местонахождением вашего сына, чтобы даже подумать о сражении. Вы держались подальше от войны, Мистер Малфой.

Мужчина медленно повернулся и смотрел на нее в течение длительного времени. Гермиона смотрела на него так смело, как только могла, хотя обжигающий взгляд этих серых глаз было трудно вынести.

— Моя бывшая жена устраивает новогоднюю вечеринку. Я хочу, чтобы Вы пошли со мной.

Гермиона была ошеломлена. Она продолжала смотреть на него с открытым ртом.

— «Да» или ” нет”, Мисс Грейнджер. У меня нет времени на всю ночь.

— Почему? — в конце концов спросила она.

— Что почему? — Он повторил ее предыдущий вопрос.

— Почему Вы хотите, чтобы я пошла?

Он закатил глаза и ответил с едким сарказмом:

— Потому что я был тайно влюблен в Вас в течение многих месяцев, и ни одна из моих попыток привлечь Ваше внимание не увенчалась успехом! Почему — не Ваше дело. Да или нет?

Гермиона на минуту задумалась. Возможно, это был тщательно продуманный заговор, чтобы похитить и убить ее, но мужчина не казался способным на убийство в эти дни. Он был более деловым и профессиональным. Она удостоверится, что ее друзья знают, где она, и это будет интересное представление о высших эшелонах чистокровного общества. Люциус нетерпеливо постукивал ногой по ковру.

— Это было простое приглашение, Мисс Грейнджер. Я не могу понять, почему это требует такого обдумывания.

— Я приду.

Представляла ли она блеск триумфа, вспыхнувший в его глазах?

— Отлично.

Люциус шагнул вперед и, явно не желая давать ей возможности отступить, заключил девушку в объятия. Он прогнул Гермиону так, что ее позвоночник заскрипел, а потом его губы коснулись ее губ, и, о сладкий Мерлин, это произошло снова.

В ушах у нее зазвучали фанфары. Сотни дам в шароварах танцевали канкан, и огромные волны разбивались о белый песок пустынного пляжа, когда его рот прижимался к ее губам. На этот раз Люциус действовал более тщательно. Несмотря на то, что он утверждал, что ему нужно быть где-то еще, он поцеловал ее так, словно у них было все время в мире. Его губы были греховно мягкими, когда они ласкали каждый дюйм ее рта. Одна рука вонзилась в волосы на затылке, чтобы расположить ее под правильным углом, и ее бедра прижались к его. Вечерний холод снова прокрался в коридор, но Люциус был обжигающе горяч, и Гермиона не могла не прижаться к нему еще теснее.

Почти не раздумывая, она приоткрыла губы и издала звук удивления, когда его язык проник в ее рот. В прошлый раз такого точно не было. И его зубы не сомкнулись вокруг ее нижней губы, и его большая рука не лежала так уверенно на ее попе. И она не могла ничего сделать, кроме как поцеловать его в ответ, потому что поцелуй был как первый бокал шампанского на свадьбе или первый кусочек багета, разогретого в духовке, густо намазанной соленым маслом. Это было восхитительно и снисходительно и не совсем хорошо для нее, и Гермиона просто хотела большего. Где-то далеко на расстоянии она слышала, как шумит бой курантов. На двенадцатом ударе Люциус мягко отпустил ее, на мгновение задержав пальцы в ее волосах.

Гермиона уставилась на него, слегка задыхаясь. Затем она опустила веки, потому что совершенно не знала, что делать или говорить, и вся эта встреча стала слишком интимной для нее.

— Счастливого Рождества, Мисс Грейнджер. — Тепло его слов немного смягчило боль, когда он отпустил ее. — Увидимся в канун Нового года. Он еще раз прижался губами к ее губам в коротком крепком поцелуе, а затем вышел из-под омелы и повернулся, чтобы уйти. Он помедлил секунду, потом обернулся. — Меня может заинтересовать один из этих ублюдочных котят. Пришлите сову, если будет белый. Он повернулся на каблуках и зашагал по коридору, прежде чем Гермиона успела ответить.

========== Глава 3 Хогманай ==========

В некоторых западных культурах принято целоваться в полночь в канун Нового Года. Некоторые придерживаются суеверия, что неспособность поцеловать кого-то гарантирует год одиночества.

Новогодние традиции

— Каково это, когда ты целуешь Гарри? - Гермиона старалась говорить небрежно и, чтобы не смотреть на Джинни, сделала глоток глинтвейна.

— Липко, как правило.- Голос Джинни был немного приглушён, когда она заговорила, обхватив несколько рук Кирби*, которые она зажала между губами для безопасности.

— Липко?

— МММ. Джеймс хотел бы стоять между нами как можно больше. — Джинни мягко вставила Кирби в прическу, которую она сейчас создавала в волосах Гермионы.

— Ну ладно. Я вижу, это была не та информация, которую ты искала, Гермиона.

— Но когда Джеймса нет рядом…или когда вы были вместе, как это было тогда? — Она смотрела в зеркало, как взгляд Джинни стал удаляться.

— Когда мы были подростками, это было восхитительно. Сначала казалось, что каждый поцелуй был украден и может стать нашим последним. Это было невероятно. - Она снова вцепляется в кудри Гермионы. — Но дело было не только в поцелуях. Тогда, при виде Гарри, я чувствовала себя так, будто меня ударили в живот. — Она улыбнулась и сделала глоток своего напитка. — Эти чувства не длятся вечно, во всяком случае, по моему опыту, но поцелуи все еще прекрасны. — Она глупо улыбнулась и отвела взгляд, слегка покраснев. — А почему ты спрашиваешь?

— О, мне просто интересно. — Гермиона возилась с коробкой булавок на столе. — Когда я поцеловала Рона, все было совсем не так.

— Ага, могу себе представить. - Джинни вздрогнула. — Пожалуйста, не говори о поцелуях с моим братом, ты же знаешь, меня это пугает.

— Извини. — Гермиона усмехнулась и замолчала, стараясь не морщиться, пока Джинни продолжала мучить ее расческой.

Они с Джинни были близки. Действительно близки. Их несостоявшиеся отношения, конечно, вбили клин между ней и Роном, и ее дружба с Гарри неизбежно изменилась теперь, когда он стал мужем и отцом, но с Джинни все только крепло. Рыжеволосая ведьма была ближайшей подругой Гермионы. Она без колебаний сказала бы, что может рассказать ей все. Вплоть до того момента, когда Люциус Малфой неожиданно поджег её мир.

— В этом году в Министерстве много омелы, — сказала Гермиона.

Джинни закатила глаза.

- Это немного неуместно для рабочей обстановки, тебе не кажется?

— Я тоже так считаю.- Гермиона на самом деле не думала об этом, что само по себе указывало на что-то серьезное. Она всегда думала о своей работе. — В общем, я застряла под одной из них в Сочельник.

— Не может быть! — Джинни прервала свои занятия и уставилась на Гермиону в зеркале. — Какой ужас! Почему ты не послала нам Патронуса? Я бы отправила Гарри спасти тебя…или, может быть, Перси, — лукаво добавила она.

— Не смейся, но я оставила палочку в своем кабинете. Честно говоря, я думала, что буду там до Дня Подарков.

— Вероятно, так и было бы. — Джинни тоже засмеялась. — Значит, тебя кто-то нашел?

— Да.

— Кто?

Выражение лица Джинни стало более напряженным, как будто она поняла, что они достигли сути того, о чем Гермиона не была полностью уверена, что хочет говорить.

— Мистер Малфой, — очень тихо сказала Гермиона.