========== Глава 1 ==========

«Омела была растением, символизирующим мир в древности. Если враги случайно встречались под ней в лесу, они складывали оружие и поддерживали перемирие до следующего дня».

Омела и друиды из «Белой богини»

Гермиона подскочила на месте и размазала чернила по всему гроссбуху, над которыми она корпела последние два часа.

— Чёрт! — Она повернулась и обвиняюще посмотрела на патронуса в виде оленя, который прорвался сквозь стену кабинета и напугал ее до полусмерти.

— Гермиона, — заговорило животное голосом Гарри. — Ты опаздываешь….не говори, что ты еще в офисе… приходи в Дырявый котёл. Это же Рождество!

— Это не чёртово Рождество, — пробормотала она в сторону исчезающего силуэта оленя, хотя, по общему признанию, огромное дерево, украшающее Трафальгарскую площадь, говорило об обратном. Не то, чтобы она действительно видела Трафальгарскую площадь из своего кабинета. Ее скромное положение младшего помощника министра в Департаменте регулирования и контроля магических существ не заслуживало даже окна, не говоря уже о том, чтобы из него открывался вид на известные городские достопримечательности. В припадке раздражения из-за своего менее чем здорового жилища Гермиона заколдовала окно, чтобы показать оживленную площадь. В это время года она действительно выглядела впечатляюще, украшена огромной норвежской елкой и тысячами мерцающих огней.

Было десять тридцать вечера в последнюю пятницу перед Рождеством, и площадь была полна гуляк, направляющихся на рождественские вечеринки и обратно. Гермиона немного понаблюдала, прежде чем со вздохом вернуться к книге. Она уже пропустила прием в своем офисе, чтобы закончить увлекательный доклад о необычной миграции нарвалов в Северном море. Теперь она рисковала пропустить стаканчик со школьными друзьями. Девушка снова взглянула на гроссбух. Она придумала закончить с бухгалтерскими документами в этот вечер, тогда уж точно можно будет уйти. Она доберется до Дырявого котла как раз к концу посиделок.

Спустя два часа Гермиона поспешила по тихим коридорам Министерства. «Они все ещё будут там» — говорила девушка сама себе. В это время года Дырявый котел работал допоздна. Она определенно успеет выпить бокал вина, прежде чем отправится домой спать.

Здание выглядело заброшенным, и неудивительно; у всех были места получше, и Гермиона старалась не думать о том, какие причины ее общественной жизни были в том, что она снова была здесь на работе, когда никто уже не работал.

Девушка как раз поздравляла себя с очевидной преданностью делу, когда заметила фигуру, стоящую прямо посреди коридора перед ней. Она остановилась, чувствуя, как ее тошнит от охватившего ужаса.

Светловолосая голова Люциуса Малфоя склонилась над содержимым папки, которую он просматривал. К ее облегчению, он, казалось, еще не заметил Гермиону. Несколько мгновений она стояла в нерешительности, не зная, как поступить. Она боялась Малфоя-старшего. Эти холодные серые глаза пронзали ее душу, чего его сын, конечно, никогда не достигал. С тех пор как Люциуса назначили Министром финансов (совершенно неуместное и нетипичное назначение, если оно вообще было), они с Гермионой постоянно ссорились, и он каждый раз брал над ней верх.

Если маг не отказывался от ее претензий на расходы, он сокращал ее ведомственный бюджет или отклонял приобретения. Только на прошлой неделе он лично отклонил ее заказ на новую коробку перьев. Бланк заявки вернулся с большим отказом, оттиснутым красной печатью, и личной запиской, сделанной нарочито красивой зелено-медной краской, предполагающей, что Гермиона расходует слишком много перьев и должна подумать о сокращении своих отчетов.

Все это было тонко завуалированной атакой на ее статус крови и ее достижения в правах домашних эльфов, девушка была уверена, что это так. Иногда Гермиона подозревала, что Малфой взялся за эту работу только для того, чтобы достать ее. Он был богат, ему не нужно было работать. И уж конечно, ему не нужно было работать допоздна, чтобы заслужить повышение. Так что же он делает здесь, в этот нечестивый час, мешая честным трудолюбивым пчёлам вроде нее добраться до лифтов?

Ей было все равно. И, решив, что в данном конкретном случае благоразумие было лучшей частью доблести, Гермиона начала молча пятиться по коридору, как можно было бы отступить от спокойно пасущегося быка на клеверном поле.

К сожалению, Гермиона уже давно считала, что Люциус обладает сверхъестественным инстинктом, который сообщает ему не только о ее близости, но и о том, как лучше мучить ее, и этот инстинкт, казалось, включился в тот самый момент, когда она отступила. Мужчина поднял голову и посмотрел прямо на нее.

— А, Мисс Грейнджер. — Он говорил, как обычно, покровительственно-аристократически, но Гермионе показалось, что она уловила нотки облегчения в его голосе. — Полагаю, Вы лучше, чем ничего. Минутку Вашего времени, пожалуйста. Он указал на что-то над головой.

Гермиона замерла в свете двух фар его властного серого взгляда. Желание проигнорировать его, и убежать вперед по коридору было очень сильным. С другой стороны, Люциус был авторитетной фигурой. Он занимал в министерстве более высокое положение, чем Гермиона, и, хотя она не была его непосредственным подчиненным, если у него была для нее работа, она обязана была ее выполнять. Девушка неохотно подошла ближе. Он ведь сказал, пожалуйста.

— Что Вам нужно, Мистер Малфой?

Он закатил глаза. — Я думал, это очевидно.

Гермиона нахмурилась и сделала еще один неохотный шаг. Похоже, он не пострадал. Она изучала внешность мужчины. На нем была его обычная черная мантия, хотя называть ее черной казалось оскорблением симфонии ткани, фактуры и украшений, втиснутых в одежду. Даже строгий ряд пуговиц на его элегантном жилете, который надежно прикрывал его тело от талии до горла, был выгравирован гербом Малфоев. Гермионе пришло в голову, что мантия Люциуса, вероятно, стоит больше, чем все ее ежемесячное жалованье, и, учитывая, что теперь он заставлял ее покрывать собственные расходы, ведьма не была склонна к щедрости, когда дело касалось его.

Она уже собиралась сказать, что не будет помогать ему с какой-то черной работой, которую он собирался ей подсунуть, когда заметила что-то сверкающее над его головой. Потолок этого коридора был выложен трубами, вероятно, был частью архаичной системы отопления.

Трубы были щедро украшены рождественскими украшениями, увиты остролистом и мишурой в праздничной феерии, которой сам Дамблдор восхищался бы и которую Гермиона была удивлена, что Люциус санкционировал, учитывая его вечные урезания бюджета. Однако внимание девушки привлекли не остролист и не мишура. Это была маленькая веточка, наполовину скрытая за особенно яркой безделушкой. Безобидное на вид зеленое растение с красными ягодами, белыми цветами и подозрительным блеском в листьях. Омела. И, судя по тому, что Малфой не двигался во время их встречи, Гермиона предположила, что это был зачарованный вид. Прежде чем она поняла, что происходит, у нее вырвался смешок.

— Как долго вы здесь стоите, Мистер Малфой? — Вежливо осведомилась девушка, не пытаясь скрыть своего удивления.

Он громко вздохнул и посмотрел на карманные часы с бриллиантами.

— Почти два часа, я опаздываю, так что, если вы будете так любезны освободить меня…

— О. — Губы Гермионы сложились в беззвучный слог, когда она поняла его смысл. Во всем волшебном мире было хорошо известно, что заколдованная омела заманивает своих жертв в ловушку до тех пор, пока они не будут освобождены поцелуем. Люциусу не повезло, что его поймали так поздно, когда вокруг не было никого, кто мог бы освободить его.

Месяцы бюджетных сокращений и кипящего негодования бурлили в лобной доле Гермионы.

— Простите, Мистер Малфой. До сих пор я не понимала, в каком затруднительном положении Вы оказались. — Она снова двинулась, но остановилась примерно в футе от мужчины, далеко за пределами досягаемости. — Какое ужасное время.- Она демонстративно оглядела пустынные коридоры. — Я уверена, что здесь работает много женщин, которые были бы настолько глупы, чтобы захотеть поцеловать Вас. К сожалению, я не одна из них. — Она сделала вид, что уходит. — Я скорее поцелую Василиска.