– Я узнала это совсем недавно, – она кладёт голову ему на плечо. – Это был небольшой шок. Я даже не была уверена, что ты обрадуешься.

– Я не мог быть настолько шокирован. Мы месяцами не предпринимали превентивных мер. Я понимаю, что ты была неопытна, когда пришла на брачное ложе, но я уверен, что ты понимаешь, по крайней мере, основы человеческого размножения.

Гермиона сердито смотрит на него, но он продолжает, не смущаясь:

– С какой стати мне не радоваться? Ты подаришь мне сына.

– Ты же знаешь, что это может быть и не мальчик, – замечает она.

– Конечно, это будет мальчик. Уверен, я говорил тебе много лет назад, что линия Малфоев производит только наследников мужского пола.

– Я помню. Ты сказал мне, что у вас есть только один наследник мужского пола.

– Точно.

Гермиона хихикает:

– Ну, это не относится к твоему отцу, не так ли?

Глаза Люциуса сужаются, когда он обдумывает последствия того, что она говорит.

– Полагаю, что нет, – он уступает. – Мой дед умер до того, как отец женился. Моя мать была избавлена от этого ритуала. Насколько я знаю, мой отец произвёл на свет и меня, и Драко. Значит, ребёнок может быть девочкой? – он пристально смотрит на её живот.

– Полагаю, что может. Ты не возражаешь?

– Возражаю? Гермиона, я буду в восторге. Я ничего не знаю о воспитании девочек, но вряд ли они больше похожи на принцессу, чем Драко, – его улыбка исчезает. – Ты собираешься сказать мне, почему ты думала, что я буду несчастен?

Гермиона хмурится немного. В других ситуациях она восхищается упорством мужа, но сейчас предпочла бы, чтобы его можно было легко отвлечь. Он удивительно устойчив к изменениям темы.

– Я просто думаю, что тебе будет трудно принять некоторые изменения, – она нежно кладёт ладонь на его руку, которая всё ещё лежит у неё на животе.

– Какие изменения?

– Ну, я уже устала и болею. Мои груди стали больше, и они болят. Скоро они будут болеть так сильно, что я не захочу, чтобы ты прикасался к ним, и давай даже не будем начинать лактацию. Мои лодыжки распухнут, и я могу получить варикозное расширение вен или геморрой. Я начну поправляться через несколько недель. В конце концов, я стану такой массивной, что даже не смогу завязать шнурки на собственных ботинках. По моим данным, даже мои гениталии будут выглядеть по-другому, – она хмурится.

Люциус отвечает не совсем так, как она себе представляла. Он бросает на неё хищный взгляд.

– Они действительно уже больше? – мужчина обхватывает её груди руками, позволяя нежным пальцам скользить по её чувствительным соскам.

– Это всё, что ты слышал? – недоверчиво спрашивает она.

– Я всё слышал, – он целует её в угол подбородка. – Ты не представляешь, как я мечтал увидеть, как твоё тело изменится, когда вырастет мой ребенок, – одна рука покидает её грудь, чтобы скользнуть вниз и обхватить её зад, притягивая ближе к нему. – На самом деле, как твой муж, я считаю своим правом и обязанностью провести тщательное обследование, чтобы внести изменения в каталог.

– Хм, – Гермиона уже отвлеклась на то, как он прижимается к ней своей эрекцией.

Люциус подводит её к низкому дивану. Они находятся в маленькой солнечной гостиной на первом этаже особняка, которая выходит на лужайку, где проходила их свадьба. Несмотря на относительно публичное расположение, Гермиона не беспокоится о том, что за ней наблюдают. После многочисленных неловких перерывов, домашние эльфы, наконец, научились не беспокоить их, когда они одни. Девушка немного удивлена, когда Люциус опускается на колени у её ног и расстёгивает плоские кожаные сандалии, которые она носит. Он снимает их и поднимает одну из её ног, чтобы осмотреть её.

– Мне они не кажутся опухшими, – он целует её в подъём ноги.

– Пока слишком рано. О! – он обвёл языком костлявый выступ внутри её лодыжки. Гермиона вздыхает от удовольствия, когда он кладет её ногу себе на плечо и начинает целовать её голень.

– Они тоже выглядят одинаково, – он утыкается носом ей за колено, и Гермиона издаёт стон удивления и возбуждения. Она не знала, что задняя часть колена была эрогенной зоной. Люциус продолжает целовать её, продвигаясь вверх по внутренней стороне бедра, пока она не превращается в пыхтящую, хнычущую девушку.

– Пожалуйста.

Его губы колеблются над её промокшими трусиками.

– Я не могу этого сделать, – с выражением глубокого сожаления на лице Люциус кладёт её ногу обратно на кушетку. – Мне нужно продолжить расследование, – он безошибочно находит молнию на боку её платья и проводит ею по грудной клетке. Мужчина стал значительно лучше знаком с женским бельём за последние годы, и он быстро справляется с её бюстгальтером. Гермиона остаётся топлесс в считанные мгновения.

– Возможно, они больше, – Люциус взвешивает её груди в своих руках, потирая большими пальцами соски. Его горячий рот застёгивается на одном затвердевшем выступе, и он жёстко сосёт. Гермиона снова всхлипывает и сжимает его волосы в кулаке. Недовольная скоростью, с которой Люциус двигается, она забирается к нему на колени и садится на него верхом, давая ему полный доступ к обеим грудям. Его глаза прикрыты, когда он кусает её за шею, его пальцы играют с её сосками. Гермиона прижимается к нему, прижимая своё горячее ядро к его всё ещё покрытой одеждой эрекции.

– Люциус, пожалуйста, – она ёрзает у него на коленях.

Всё её тело пронизано раскалённым добела жаром. Гермионе больно, и, кажется, что она умрёт, если он немедленно не сделает что-нибудь, чтобы ослабить это давление. Она цепляется за его одежду, её пальцы отчаянно возятся с пуговицами его брюк, и он не делает абсолютно никаких попыток помочь, просто наблюдая с весёлой ухмылкой, как она хнычет от разочарования.

– Слава Мерлину, – вздыхает она, наконец, освобождая его член, который, к её огромному облегчению, полностью встал. Она не может больше ждать ни секунды и наклоняется вперёд, а затем назад, быстро насаживаясь на его длину.

Люциус рычит от удивления — их прелюдия обычно значительно длиннее и более увлекательна, чем эта, но ведьма промокла насквозь и отчаянно нуждается в нём; всё ещё стремясь притянуть его ближе, хотя они уже соединены настолько тесно, насколько это возможно.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – слышит она себя со стороны, подпрыгивая вверх и вниз на бёдрах. Руки Люциуса двигаются к её бедрам, и он берёт на себя ритм. Его рот снова оказывается на её груди, и он попеременно сосёт и кусает нежные соски, успокаивая жжение укусов нежными движениями языка. Гермиона никогда ещё не чувствовала себя так восхитительно неуправляемой. Она чувствует, как её надвигающийся оргазм раскручивается по горячему телу с восхитительной неизбежностью. Она действительно замирает на мгновение, чтобы продлить удовольствие – зависая на острие ножа экстаза, прежде чем погрузиться в него. Её зрение затуманивается, все периферийные органы чувств теряются. Всё, что она может чувствовать, это восхитительный пульсирующий жар между ног, когда она сжимается снова и снова вокруг члена своего мужа. Он кончает через несколько секунд после неё и обхватывает её лицо руками, целуя с отчаянным голодом, его язык вторгается в её рот так яростно, что Гермиона едва может дышать.

Они медленно спускаются на землю, обливаясь потом и другими телесными жидкостями.

– Это было крайне неудовлетворительно, – сказал Люциус.

– Что? – Гермиона всё ещё не оправилась от того, что считала лучшим оргазмом в своей жизни.

– Я планировал как можно дольше исследовать и пробовать на вкус твои интимные места, но ты помешала мне это сделать. Кроме того, я думал попробовать несколько различных позиций, чтобы выяснить, изменились ли твои чувства или предпочтения. Я даже не получил возможности адекватно оценить, изменился ли твой запах, – Люциус выглядит искренне обиженным.

Гермиона может только смеяться:

– Люциус, я буду беременна еще семь месяцев, у тебя будет достаточно времени, чтобы изучить меня.