– Наверное, – ворчливо соглашается он, но в глазах его играет улыбка. Гермиона слезает с его колен и нежно целует его в подбородок.

– Прости, что не сказала тебе раньше.

Люциус нахмурился:

– Ты ведь понимаешь, что размазываешь нашу объединённую сущность по бесценному предмету мебели четырнадцатого века, не так ли?

Гермиона бросает взгляд на парчовый шезлонг, в котором они оба сидят.

– Мне всё равно это никогда не нравилось. Я нервничала, – продолжает она, прекрасно зная, что Люциус не особенно интересуется мебелью. – Я не была уверенна, как ты отнесёшься к тому, что в роду Малфоев появится полукровка.

– Я в восторге.

– Хорошо.

Они прислоняются друг к другу на несколько мгновений, наслаждаясь приятным теплом. Пальцы Люциуса снова рисуют ленивые узоры на животе Гермионы. Он испускает долгий вздох.

– Ты знаешь, что мы никогда не освободимся от этого проклятия?

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что в какой-то момент ты, скорее всего, родишь мне сына. Кто, в свою очередь, захочет взять жену, и мы снова останемся в этом ужасном положении.

– Хм, насчёт этого, – Гермиона приготовилась к его неодобрению, – я думаю, что смогу противостоять Primae Noctis. Видишь, я читала об этом во время перерывов на работе.

– В ходе своей работы в качестве разрушителя проклятий вы читали о разрушении проклятий во время ваших перерывов?

– Да, тебя это удивляет?

– Не в малейшей степени, – он целует её в макушку.

– Я думаю, что с небольшим количеством исследований я буду в состоянии снять проклятие, – Гермиона нерешительно смотрит на мужа. – Если ты этого хочешь. Я полагаю, что это будет включать в себя проверку оберегов вокруг поместья и изучение того, как они связаны с тобой и Драко.

Люциус выглядит обнадёженным и в то же время взволнованным.

– Некоторые из этих заклинаний были наложены очень тёмными магами, Гермиона. Я не могу позволить тебе рисковать собой.

– Потому что я хрупкая маленькая женщина, которая никогда раньше не рисковала? – она сурово смотрит на него.

– Потому что я отчаянно люблю тебя и никогда не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится.

– О, – она полностью обезоружена его заявлением.

Гермиона знает, что Люциус любит её, но он не часто говорит об этом.

Ведьма залазит на колени к мужу ещё раз.

– Мне невыносима мысль, что ты будешь с другой женщиной.

– Я знаю, – Люциус зарывается лицом в её волосы и глубоко вдыхает.

– Тогда ты хотя бы позволишь мне попробовать?

– Я подумаю об этом.

Шесть месяцев спустя

Гермиона глубоко вздыхает и начинает распаковывать обереги. Она использует последовательность заклинаний, чтобы выделить те, которые связаны с Primae Noctis. Ведьма почти уверена, что не найдёт их. Люциус не может сказать ей, когда его семья начала практиковать этот ритуал, и нет никаких определённых записей о том, что он вообще был связан с семьёй. Гермиона наполовину надеется, что всё это было тщательно продуманной мистификацией. Она вздрагивает, когда её сознание сталкивается с нитью магии, намного более тёмной, чем её собственная. Девушка отстраняется и начинает осторожно ощупывать палату. Она чувствует исходящую от него ненависть и злобу и с тихим писком отстраняется. Она потрясена явной злобой, всё ещё могущественной в многовековой магии.

– С тобой всё в порядке? – Люциус всё ещё стоит у её локтя.

– Я в порядке, – она снова поднимает палочку – никакие воспоминания её не отпугнут.

– Правда, Гермиона, мы не должны этого делать. Я мог бы поискать другого разрушителя проклятий, который не носит моего ребенка, – тихо добавляет он.

– Ш-ш, – рассеянно говорит она, изолируя палату от остальных, так что остаётся только одна нить. Она пульсирует ярким красным светом.

– Она просто заткнула твоего отца? – Гермиона слышит, как Астория спрашивает Драко.

– Она так и сделала. Никакого уважения к старшим у этих Магглорождённых.

– Малфой, если ты не заткнёшься, клянусь, я оберну эту злую защиту вокруг твоей красивой шеи, – Гермиона слегка вспотела, когда начала накладывать защитные чары на палату. Она подозревает, что это не пройдёт без борьбы.

– Это было направлено на Драко или на меня? – Люциус всё ещё стоит рядом с ней.

– На двоих, – Гермиона ворчит. Они погружаются в молчание.

Ведьма тщательно строит золотую клетку вокруг палаты. Это действие немного напоминает ей клетку, которую Волдеморт использовал, чтобы защитить Нагини, и она содрогается от этой мысли. Наконец, кропотливая работа закончена.

– Хорошо, я собираюсь уничтожить палату, – она бросает взгляд на Люциуса. – Возможно, вы захотите отойти.

– Я предпочту остаться здесь.

Гермиона закатывает глаза. Люциус действительно невероятно упрям. Прежде чем он успел возразить, она направила палочку на палату и выстрелила в неё потоком чистой энергии. Девушка не готова к его ответному удару, и её отбрасывает назад, когда пульсирующая струя красного света выстреливает между прутьями клетки, чтобы слиться с её собственной палочкой. Она шатается, почти спотыкаясь о собственные ноги, пока её спина не натыкается на что-то тёплое и твёрдое, и Гермиона запоздало осознаёт, что это её муж. Она прижимается к нему, направляя всю свою энергию на заклинание.

– Это слишком сильно, – выдыхает она, отчаянно пытаясь удержать связь. Её рука начинает дрожать, и она чувствует, как её собственное магическое ядро быстро истощается. – Я не могу его удержать, – признается она. Её голос слаб и прерывист.

Затем Люциус обнимает ведьму за талию, и его рука накрывает её руку на палочке. Гермиона чувствует, как его магия течёт сквозь неё, усиливая ослабевающее заклинание. Затем другая рука накрывает руку Люциуса, и свет от её палочки вспыхивает ещё ярче. Драко присоединился к ним, его лицо было мрачным, когда он смотрел на палату, которая извивалась в своей золотой клетке. Гермиона была близка к обмороку, когда он вспыхнул и внезапно распался, оставив только чёрный пепел, который проскользнул между прутьями клетки и безвредно приземлился на траву внизу.

Гермиона падает в объятия Люциуса, и он опускается на одно колено; его собственная энергия почти полностью истощена. Они теряют равновесие и приземляются на согнутые конечности, обеими руками защищая живот Гермионы.

– Отец, Грейнджер, – голос Драко, доносится, откуда-то сверху, – мы всё знаем о ваших наклонностях, но сейчас не время и не место, – Люциус поднимает руку Гермионы, которая всё ещё держит палочку, и выпускает жалкое жалящее заклинание в направлении Драко.

– Ты в порядке? – его голос нежен и полон беспокойства.

– Я чертовски хороша, – Гермиона так устала, что едва может говорить. Она вся в синяках и ссадинах и подозревает, что у неё контактный ожог на руке с палочкой. Но в то же время она испытывает эйфорию. – Это было потрясающе, Люциус. Если бы ты позволял мне использовать тебя так всё время, я бы сделала намного больше на работе.

– То, что мы только что сделали, было невероятно глупо. Мы все могли погибнуть. Надеюсь, ты знаешь, что я, вероятно, никогда больше не позволю тебе владеть магией, – руки мага собственнически сжимаются вокруг неё. – Не говоря уже о том, чтобы позволить тебе воспользоваться моей магией.

– Я знаю, – Гермиона сонно прижимается к мужу.

– Это сработало? – Астория присоединилась к Драко и смотрит на Гермиону с чем-то вроде благоговения в глазах.

– Думаю, да, – Гермиона медленно поднимается на ноги. –

Мы ничего не узнаем, пока не увидим, примут ли тебя подопечные как жену Драко.

– Откуда мне знать?

– Попробуй сделать что-нибудь, что может сделать только член семьи, например, трансгрессировать в дом.

– Хорошо, – Астория поворачивается на каблуках и исчезает с женственным хлопком.

– Ты сделала это, – Люциус смотрит на Гермиону сверху вниз. – Спасибо тебе. Ты сняла проклятие, от которого моя семья страдала сотни лет, – он прижимается губами к её губам, и ведьма наклоняется к его знакомому теплу и сжимает складки его одежды, чтобы притянуть его ещё ближе.