– Заодно расскажешь, что на этот раз придумал Дэни, – мягко, но довольно настойчиво перебила меня женщина.

И отказаться не получилось, да и выглядело это по меньшей мере странно. Не отравят же меня тут, в конце концов.

Через полчаса мы сидели на уютной светлой кухне за столом и пили ромашковый чай с мятой. Причём для Насти (она попросила меня называть её именно так) это была уже вторая кружка.

– Только он меня в последнее время и спасает, – вдыхая ароматный дымок, пробормотала она, и лицо из бледно-зелёного стало приобретать нормальный оттенок. – Никогда не думала, что будет так плохо. Первые две беременности я пережила нормально. С Машкой вообще все легко было, а тут… будто ребёнок пытается отыграться за прошлые разы.

– Она меня ненавидит, – заметила я, откусывая кусочек круглого песочного печенья.

Причём изо всех сил старалась сделать это как можно быстрее и незаметнее. Именно вкус этого печенья вызвал у сидящей рядом женщины приступ легкой тошноты и головокружения.

– У неё переходный возраст, – вздохнула Настя, грея ладони о стенки кружки и не глядя на меня. – И влияние Димки. Он всегда их балует, особенно Машку. Принцесса, его огненная птичка. Два феникса на мою больную голову. Оба слишком темпераментные, резкие и вспыхивающие, как спички, – фыркнула она, но было видно, как сильно Соколова любит свою семью. – Ты не переживай, Машка остынет и придёт. Надолго её злости не хватает.

– Не уверена, – пробормотала, стряхивая едва заметные крошки с пальцев на бумажную салфетку, которую расстелила перед собой на столе.

После чего перевела взгляд на часы, которые висели на противоположной стене, и тяжело вздохнула.

– Волнуешься? – сделав глоток, спросила Настя, проницательно меня рассматривая.

Я кивнула, не видя причин скрывать своё состояние.

– Денис ничего не сказал мне. Просто отправил сюда и ушел.

– Он же пообещал, что устроит тебе встречу с матерью?

– Да.

– Значит, Дэни это сделает. Поверь мне, Олеся, Разин единственный известный мне колдун, который в лепёшку расшибётся, но выполнит своё обещание, каким бы сложным и невероятным оно ни было.

– Но не все обещания можно выполнить, – покачала головой я, а сердце в груди заныло от какого-то нового томящего чувства. Тепло и нежность вперемешку с непонятной щемящей тоской.

– Денис не даёт обещаний, которые не может выполнить.

– Но это и не обещание было, – попыталась возразить я. – Просто разговор.

– Как скажешь, – улыбнулась Настя и снова отпила чай, а в глубине карих глаз сияла хитринка, от которой у меня запылали щеки.

Глупости. Разве может она знать… Или может?

– Погода на улице хорошая. Настоящее лето, – неловко пробормотала я, поворачиваясь к окну, после чего поднесла кружку к лицу, вдыхая аромат ромашки и терпкой мяты.

– Давно я не видела Дэни таким заинтересованным, – вдруг произнесла Соколова, будто ни к кому конкретно не обращаясь.

При этом совершенно игнорируя мою жалкую попытку перевести разговор в другое русло.

– В последний год, чем ближе к Совету высших, тем больше он замыкался в себе, никого не подпускал. Большую часть времени проводил в своей лаборатории, даже меня не пускал. Ещё эти покушения… Его загоняют, будто зверя. Так больно наблюдать за этим и не иметь возможности хотя бы как-то помочь. Денис же всё взял на себя, меня полностью отстранил… Последний рыцарь.

Я промолчала, продолжая наблюдать, как ветер мягко колыхал кружевные занавески, принося на кухню запах цветов и солнца.

Рыцарь? Да, наверное.

– Денис сказал тебе, что лишь он сможет инициировать тебя, не уничтожив сущность? – неожиданно перескочила Настя на другую тему.

– Да.

– Но давить не стал?

– Я сама поняла, а он лишь подтвердил мои подозрения, – осторожно ставя кружку перед собой, ответила ей. – Но проблема еще в том, что по факту никто это, кроме него, сделать и не сможет.

– Не понимаю.

– Или сможет, но расстанется с жизнью. Алиса во время своей инициация два года назад… она выпила парня. Максим Данилов, может, вы слышали?

– Слышала, – пробормотала Настя и задумчиво забарабанила ноготками по столу. – Надо же, как получается. Неожиданный поворот. Хотя и предсказуемый. Голодная сущность, замороженная на восемнадцать лет… Тогда действительно выхода у тебя почти нет. Кроме одного.

– И какого? – грустно усмехнулась я, рассматривая рисунок на кружке с остывшим чаем.

– Оставить всё как есть, – пожала плечами женщина. – С инициацией тебя точно никто торопить не будет. Никто из нас.

Не будет. Но проблема была в другом.

– Всю жизнь скрываться и прятаться. На меня уже объявили охоту. Вопрос времени, когда найдут. Даже находясь здесь, я подвергаю опасности вас и вашу семью.

Испуганной Соколова не выглядела.

– Олеся, я уже больше двадцати лет живу как на пороховой бочке. С тех пор, как погиб Анатолий Разин, отец Дениса. Так что этим ты меня не запугаешь. Я просто хочу сказать, что выбор за тобой, – Настя наклонилась и положила свою ладонь мне на руку, осторожно её сжимая. – Что бы кто ни говорил, какие бы доводы ни приводил, выбор ты должна сделать сама. Потому что это твоя жизнь и только твоя. Можешь спросить совета у меня, Дениса, у кого угодно, но выбор будет твой и только твой.

– Это и страшно, – прошептала в ответ, неуверенно улыбнувшись. – Отвечать за выбор. А если я ошибусь?

– Не ошибешься. Споткнуться можешь, но не упадёшь. Поверь, я точно это знаю.

– Откуда?

– Потому что с тобой рядом будет Денис.

Надо же, как в него тут все верят.

– Он колдун.

– Он светлый, – выпрямляясь, ответила женщина.

Теперь пришла моя очередь хмурить брови и говорить:

– Не понимаю.

– Он не сказал тебе, – понимающе кивнула Настя. – Что ж, его можно понять. Ты ведь слышала, что собирается Совет для того, чтобы обсудить внесение поправок в закон?

– Да, конечно. Весь мир уже год обсуждает это.

– Но причины никто не озвучивает. Точнее, озвучивают, но этих гипотез так много, что уже не поймёшь, где правда, а где просто игра воображения. Не так ли?

– Наверное. До недавнего времени я мало об этом думала и размышляла, – тихо призналась ей, теребя в руках салфетку.

– Всё дело в Разиных. Сорок с лишним лет назад, спасая новорождённую дочь от проклятья высшего порядка, Анатолий Разин случайно обнаружил свойство сущности. Если разбудить её у ребёнка до достижения им трёх лет, то она меняется и становится светлой. Не в цвете дело, а в составляющих. Мы становимся другими: умеем любить, чувствовать, переживать, можем вступать в брак, не боясь лишиться дара. Мы становимся на шаг ближе к людям.

– Но разве такое возможно?

– Возможно. Мы как новая ступень эволюции, которая стоит поперёк горла как у людей, так и у магов. Нас ненавидят и боятся все.

– И вы живёте в постоянном страхе? Всю жизнь? Между двух огней?

– Разве любовь не стоит этого? – задала она в ответ вопрос, а я не знала, что сказать. – Мы умеем любить, и когда это случается, то один раз и навсегда. Как для мужчин, так и для женщин. Для ведьм это даже своего рода приговор.

– То есть как приговор?

Она молчала несколько секунд, мысленно подбирая слова и в то же время пытаясь меня успокоить.

– Сущность ведьмы запоминает энергию и страсть того, кто её инициирует. И если ей нравится вкус, то забыть его уже будет невозможно. Не всегда, конечно. Но в большинстве случаев практика показывает именно это. Меня инициировал Соколов. Я семь лет скрывалась и бегала от него и себя, но так и не сбежала. Старшую сестру Дениса, Татьяну, инициировал Сергей Туманов. Тогда стоял вопрос жизни и смерти, она, как и ты, могла убить любого, кто к ней прикасался, и лишь Стражу удалось уничтожить проклятье. Они уже много лет счастливы и воспитывают сыновей близнецов. Его вторая сестра Лиза вышла замуж за Саида. У них своя история, полная ссор, расставаний и противоречий. Но и они не смогли жить друг без друга.