Как же она устала ждать!..

В пять часов за окном уже стояли темно-синие сумерки. Рыжий свет фонарей образовывал на снегу ровные круги. Лаяла собака.

– Давай может еще шампанского? – предложил Георгий.

– Ага… Я пока свечи зажгу.

Да что ж такое!.. Руки дрожали, и Лара то и дело промахивалась, чиркая спичкой о коробок. Черт! Сердце билось в груди, как бешеное. Тук-тук, тук-тук.

За спиной раздалось шлепанье босых ног. Гоша… Даже не оборачиваясь, Лара поняла, что он совершенно голый.

– Тебе помочь? – срывающимся голосом поинтересовался он.

– Да…

Звякнули бокалы, опущенные на стол. Чтобы не видеть его ослепительной наготы, Лара зажмурила глаза и отошла в сторонку. Георгий прошел рядом. Чирк. Снова чирк. Вонь серы и воска, предвкушение тепла. Его руки на талии. Он прижался к ней всем телом, горячим от возбуждения. Его член, жесткий и пульсирующий, уперся ей в поясницу.

– Ты дрожишь, – скорее утвердил, чем спросил Георгий. – Давай я тебя раздену.

Лара не успела ничего ответить, как его пальцы уже скользили по одежде. Он ловко снял кофту, расстегнул юбку… Через мгновение она стояла в одном нижнем белье, купленным специально на этот случай. К лопаткам прижимались его затвердевшие соски. Георгий отстранился и мягко развернул Лару к себе лицом.

Его бледное тело, с выступающими ключицами, ребрами, плоским животом и треугольником темных волос на паху казалось самим совершенством. Лара коснулась ребер, чтобы почувствовать под ладонью биение сердца. Тук-тук. Тук-тук.

– Держи, – он протянул ей бокал. – Поможет расслабиться.

Они чокнулись. Шампанское Лара выпила залпом, почти не чувствуя вкуса. Голова немного закружилась. Пламя свечей трепетало, отбрасывая на стены причудливые тени. Георгий забрал бокалы и отвернулся к столу, чтобы поставить. Его белоснежные ягодицы, круглые и крепкие, вызвали какой-то необъяснимый восторг.

– Гош…

– Да?

– Презервативы…

– Все на месте, – он показал ей фиолетовую пачку. – Не переживай ты так.

– Я и не переживаю.

– Да ну? – усмехнулся он и бросил упаковку на расстеленный диван. Его руки обвили талию и стянули лифчик. Пришла очередь трусиков. – Ляг, – он мягко подтолкнул ее к дивану. – Сперва я хочу сделать тебе приятно.

Лара послушно опустилась на кровать, раздвинув ноги. Внутри все дребезжало от возбуждения. Гоша встал рядом на колени и начал поглаживать ее по внутренней стороне бедер, при этом покрывая короткими, словно взмах крыльев бабочки, поцелуями.

Ах… Его пальцы быстро оказались внутри, большой палец массировал клитор… Вперед-назад, вперед-назад, вперед… назад… Из Лары вырвался низкий протяжный стон.

– Какая ты мокренькая, – прошептал он.

– Гоша, давай уже… – бедра инстинктивно сомкнулись на его руке, как капкан. – Я не могу больше!..

– Нет, я хочу тебя еще немного помучить, – хитро улыбнулся он и второй рукой закрыл ей рот. Его член, такой близкий и такой недосягаемый, смотрел прямо на нее. – Расслабься.

Ничего не оставалось, как подчиниться. Лара откинулась на подушки, раздвинув ноги шире и принялась водить руками по его худой груди. Пальцы словно рисовали внутри нее сложные, витиеватые узоры, почти дотягиваясь до заветной черты, до той самой, за которой начинается океан удовольствия, вперед-назад, вперед-назад, почти, почти!..

Георгий впился губами в грудь, наращивая темп. Ладонь соскользнула с ее рта и легла на член. Раз-два, раз-два, сперма туго выстрелила прямо на живот.

– Ну вот, – Лара подняла голову. – Мы же хотели…

– Погоди, это еще не все, – выдохнул он и принялся искать упаковку презервативов, которую Лара нащупала у себя под боком, затем протянула ему. – Спасибо.

Зубами вскрыв пленку, он примерил презерватив, пытаясь понять, какой стороной правильно. Нет, не этой. Да, вот так. Одним движением раскатав его по всему члену, Георгий подвинул Лару в центр кровати и пристроился сверху. Его сосредоточенное лицо оказалось над ней, в тени, глаза таинственно блестели. Он наклонился ближе:

– Как ты хочешь? Медленно или быстро?

– Не знаю. Мне немного страшно, – призналась она. – Это ведь не так больно, как все говорят?

– Я постараюсь не больно, – утешил он ее. – Ты снова вся напряглась, расслабься.

Он приподнялся, возвышаясь над ней, как дракон, пальцы снова ласкали промежность. И тут…

– А… ааа… – выдавила Лара, отчетливо ощущая, как нечто каменное распирает ее узкое отверстие, болезненно давит, продвигается все глубже и глубже, вперед и вперед, – ааа… Гоша… Мне больно!.. Гоша!..

Он не ответил, лишь сильнее прижал к кровати и снова закрыл ее рот рукой. Его лицо приобрело страшное выражение, на виске вздулась вена. Он не собирался останавливаться. Никогда.

Мучение все длилось и длилось, Лара готова была его укусить, лишь бы он прекратил, кричать, звать на помощь! Однако вдруг что-то оборвалось в ней, от вспышки боли глаза заволокло красной пеленой, нечем дышать, воздуха, воздуха!.. Как огромный, тяжелый механизм, Георгий стал отступать, чтобы в следующее мгновение войти в нее с новой силой. Вперед-назад. Вперед-назад.

Лара уже ничего не чувствовала, она провалилась куда-то за границу восприятия, была лишь боль и странное давящие удовольствие.

Вперед-назад. Вперед-назад. Последний рывок был таким мощным, что в груди хрустнули ребра.

Георгий вышел, пошатнулся и рухнул рядом, тяжело дыша. Лара, наконец, смогла вздохнуть. Промежность горела огнем, даже больно было шевелиться. Но почему-то сейчас, именно в это самое мгновение маленькое, светлое счастье коснулось ее своими тонкими крыльями.

– Гоша… – хрипло позвала она. – Гоша… Я люблю тебя…

Он не ответил. Лишь приподнялся на локтях и по-собачьи уткнулся взмокшим лицом в ее ладони.

Всю ночь они лежали в обнимку, прижимаясь друг к другу горячими, вспотевшим телами, сплетаясь ногами, словно корни деревьев. Ее бедра плотно охватывали его торс. Язык Лары водил по его губам и деснам, иногда доходя до самого неба. Георгий ласкал ее грудь, осторожно скручивая соски, как колки на гитаре, член терся о ее живот, словно напрашиваясь на продолжение. Лара водила по нему рукой, оттягивая бархатную кожу, и тогда Георгий прижимался к ней сильнее, и горячо шептал на ухо всякую приятную ерунду. Один раз Лара в шутку коснулась его яиц, сморщенных и холодных, словно мандарины, он вздрогнул и резко отпрянул.

– Не надо так делать, – процедил он сквозь зубы. – Это опасная зона.

– Да что ты, – улыбнулась она и снова потянула к ним руку. Он успел поймать ее руку и зажать между бедрами. – Эй!..

– Я же сказал, что не надо, – ответом был смешок. – Теперь ты наказана.

Он поймал вторую руку, потянул на себя и тоже зажал между бедер. Ее лоб уперся ему в солнечное сплетение. По затылку и шее скользнуло горячее дыхание. Гоше всегда нравилось, когда она обездвижена. Ему нравилось, когда у него есть власть.

Лара рассмеялась. И, сама не понимая, зачем, опустилась еще ниже и потянула к члену язык. Кончик коснулся нежной кожи на головке. Георгий снова вздрогнул, в этот раз от приятной неожиданности.

– Хочешь, я возьму его в рот? – спросила Лара заговорщицки и подняла на него глаза. – Я никогда этого не делала, но если хочешь…

На лице Георгия проступило смущение. Он взял ее за подбородок и поцеловал в губы. Затем мягко направил ее голову ниже, к паху, разрешая Ларе вновь прикоснуться к самой беззащитной части своего тела.

Лара забралась на него сверху, как наездница, и поцеловала в сморщенные, вжимающиеся куда-то внутрь тела, яйца. Провела языком по вздувшейся вене, оттянула пальцами уздечку и снова поцеловала, чуть прикусив головку зубами. Она оказалась гладкой и упругой, словно резиновой. Когда ее язык описал контур головки, задержавшись у самого основания, Георгий издал шумный тяжелый вздох. Он блаженствовал. Лара облизала это место еще раз. Так вот где проходит его граница удовольствия! Затем взяла головку чуть глубже и принялась танцевать языком по этому месту. Пальцы Георгия проникли в ее волосы и крепко сжали.