– Пошла отсюда, я сказал! – рыкнул Георгий и сделал угрожающий шаг вперед.

Брюки он бросил на низенькую деревянную скамью, выпрямившись в полный рост. Снова неистовое желание коснуться бугорка нахлынуло с головой, и у Лары закружилась голова.

– Кошкина, ты оглохла?! – Георгий оказался совсем близко, лицо покраснело от злости и пошло пятнами.

Но прежде, чем его рука легла на ее шею, Лара сжала комок бумаги и вытащила из кармана. Перед глазами потемнело. Господи… Не глядя, она схватила его за резинку трусов и сунула комок бумаги. Георгий недоуменно опустил голову. От такой наглости он окончательно растерялся.

А что было у него c лицом!..

Лара прыснула смехом и выбежала из раздевалки.

– Дура! – донеслось ей вслед.

…На остановке он, конечно же, не появился.

Дежурства Лара ждала с благоговением, смешанным с ужасом. Гоша накажет ее – это читалось в его глазах, только вот как? Тот темный взгляд мог обозначать все что угодно: он мог избить ее, а мог и изнасиловать прямо там, в общем туалете, пока никто не видит.

Почему-то эта мысль приводила ее в восторг. Секс в туалете, почти у всех на виду, во время уроков!.. О, если бы он сделал это с ней завтра! Лара закусила наволочку. Она раньше никогда не думала о таком, не допускала мыслей о таком, – как они запрутся вдвоем, она постелет пиджак и снимет колготки, раздвинет ноги, уперевшись об откос, а он расстегнет брюки и достанет его.

Вперед-назад, вперед-назад, вперед-назад!..

Пальцы Лары сами скользнули к промежности. В этот раз она все предусмотрела – в ящике стола лежал купленный мамой недозрелый банан. Она могла бы сделать это сейчас с собой. Она ведь хочет этого.

Лара села в кровати и включила ночник. Затем достала банан, стянула с себя трусики и села, прижавшись спиной к спинке раскладного дивана. За стеной храпел папа. Во дворе орала кошка, кто-то громко говорил. Вряд ли ее услышат, даже если она позволит себе немного стонать…

Лара взяла жесткий фрукт и ощупала кончик. Она читала, что в первый раз – всегда больно, потому что что-то рвется внутри, тонкая кожа под названием «плева»… А еще будет кровь. Что скажет мама, если ее увидит?

Нет, боли и крови не хотелось. Хотелось оказаться снова в той будке с инвентарем, наедине с Ильей и его чудесными пальцами, играющими в ней, как на волшебном инструменте, вперед-назад, вперед-назад, вперед-назад…

Лара крепче сжала банан и раздвинула ноги. Может быть, если она сделает это осторожно, крови будет не так много… Осторожно, вот так, потихоньку. Чуть глубже, еще чуть-чуть… Ай! Вот так уже больно!.. Но… Вперед-назад, как делал Илья, вперед-назад… как хорошо, как… Ай!..

Лара поспешно вытащила банан. Она все еще девственница, она надеялась, что все еще девственница! Да что же она делает? Какой позор! Она ведь хотела вовсе не так, она хотела с мужчиной… Чтобы свечи и шампанское… Лара встала и со злостью выбросила банан в окно.

Вернувшись в постель, она задрала футболку и сжала сосок, как это делал Илья. Затем второй. Между ногами она зажала подушку и, в такой неестественной позе уснула.

Все уроки Георгий молчал, лишь иногда бросая в Лару опасный взгляд, но его мысли, его холодную ярость, его тайное желание сделать ей больно ощущались почти физически. Он выжидал. Точно волк, он стерег, когда наступит подходящий момент для мести. И он задумал что-то очень недоброе.

Сперва Лара даже подумала, что стоит попросить старосту поменять ее с кем-нибудь другим, чтобы лишить его этого удовольствия. У каждого человека свои границы дозволенного. Интересно, где проходили его?

– Ты покойница, – сказал он ей, когда они шли в столовую.

– Да что ты, – улыбнулась Лара.

Губы Георгия сжались в нить. На скулах вздулись желваки, на виске взбухла вена. Однако, он ничего не сказал, хотя очень хотел. Как он был зол!..

– Ты не тронешь меня, – утвердила Лара, вдруг почувствовав небывалую уверенность. Даже власть. – Лучше забудь. Это была всего лишь шутка, ты же знаешь.

В его черных глазах шевельнулась потусторонняя тьма. Он ушел, толкнув ее плечом. Нет, конечно, он не забудет, никогда! Хищник остается хищником, особенно голодный, разозленный и униженный.

Прозвенел звонок с шестого урока. Дежурные терпеливо ждали, когда этажи опустеют, чтобы подмести мусор. Им достался третий этаж, где занимались все выпускники. Лара сидела на подоконнике и болтала ногами. На ней, как и планировалось, была юбка и капроновые колготки. Георгия стоял чуть поодаль, уперевшись спиной о стену. Бугорок на брюках едва виднелся. Лара представила Георгия в одних трусах, как в раздевалке и плотнее сжала бедра.

Когда последний класс покинул свой кабинет и последняя парочка учеников скрылась на лестнице, Георгий выпрямился и посмотрел на Лару. Наконец-то. Он дождался.

Лара не торопясь спрыгнула с подоконника, чтобы взять веник, как вдруг он оказался рядом. Не успела она и слова сказать, как сильные юношеские руки сжали ее запястья. Он надеялся, что она вскрикнет, но Лара молчала, чтобы еще сильнее его разозлить.

Тогда Георгий заставил ее развернутся, заломил руки за спину и прижал животом к подоконнику. От него пахло мелом, стиральным порошком и гелем для бритья.

– Извинись, – приказал он холодным голосом, какой мог быть лишь у великого короля или ангела.

– Ага, щас, – усмехнулась Лара, и он надавил еще сильнее, вдавливая ее в крашеную плоскость.

– Извинись, я сказал!

– Да ни за что!..

– Значит, не будешь? А так?

– Мне больно… Отпусти, мне больно!..

Его рука скользнула под пиджак, под блузку, зашарила по спине в поисках чего-то. От каждого прикосновения по телу разбегались мурашки. Лифчик! Он искал застежку от лифчика! Начиная с живота, Лару захлестнула теплая волна возбуждения. Она покорно терпела, прижатая к подоконнику. Пусть расстегнет, ну когда же…

За стеклом вдруг пошел снег. Ларе сперва показалось, что от нехватки кислорода у нее начались галлюцинации. Он ровно падал с серой высоты, словно крошечные чешуйки, падающие с крыльев невидимой бабочки.

– Гоша…

– Да тихо!.. – он еще сильнее надавил на нее.

– Гоша, смотри, снег!.. – прошептала Лара хрипло. – Первый снег!..

И тут он отпустил. Воздух толчком вошел в легкие, и Лара закашлялась.

– Кошка дура, – зло бросил Георгий и быстрым шагом направился к лестнице.

Лара встала на ноги и потерла ушибленную руку. Разум возвращался к ней, хотя перед глазами все еще расходились красные круги.

Гоша… Ну почему же он такой тупица? Его торопливые шаги хлопали по лестнице, удаляясь с каждый мгновением. Она успеет? Она должна успеть!

Слетев вниз по лестнице, Лара схватила куртку, наспех напялила сапоги и, не застегивая, рванула из здания колледжа.

Она застала Георгия во дворе, такого же взъерошенного, как воробей, поймала за край куртки и потянула на себя.

– Ну что тебе от меня надо?! – вырвался он.

– Ничего!

– Что всем от меня надо?! – он стащил с головы шапку и бросил на тонкий слой снега, успевшего покрыть двор. – Достали!!!

– Гош, успокойся, – попросила Лара, не понимая, чего он раскричался.

– Сама успокойся, – прорычал он. – Что ты ко мне пристала?

– Гоша… – Лара подняла со снега шапку и протянула ему. – Не знаю, просто…

– Вот и иди со своим «просто» куда подальше, – он вырвал шапку и побежал в сторону остановки.

– Гоша! – крикнула она вслед, но ветер поглотил ее слова.

Тогда Лара побежала за ним.

– Гоша, да стой ты!..

– Кошкина!..

Он остановился, резко развернулся, словно хотел ударить ее своим смешным портфелем, однако передумал. Из его тонких ноздрей вышло облачко пара, как у разъяренного быка.

– Кошка, если ты…

– Ну замолчи! – требовательно велела Лара. Схватила его за предплечья, встала на цыпочки и быстро поцеловала.

Губы у него оказались потрескавшиеся и соленые. Он так и остался стоять, глядя на нее и недоуменно моргая. Лара вытерла рот. Ну скажи что-нибудь, ну же…