Рогволд не стал брать с собой ни волхвов, ни зрелых мужчин, которые нужны были для защиты городища, потому что боевые дружины русов и купцы еще не возвратились из своих странствий. На весла села практически вся «волчья дружина», за исключением сына вождя Гардара. Тот, конечно, рвался в Руян, хотя он там уже бывал два раза, но волхв отказал ему наотрез. Скорее всего, он исполнил просьбу Яролада, потому что путешествие по осеннему Варяжскому морю было весьма опасным занятием, да еще и на такой хрупкой скорлупке, как скедия.
Но погода явно благоволила путешественникам на всем протяжении пути. Постоянно дул умеренный восточный ветер, и юные гребцы, вместо тяжелой работы, развлекались игрой в кости, которые назывались «лодыгами». Морав не принимал участие в забавах товарищей, – волхв запрещал ему участвовать в азартных играх, – но наблюдал с большим интересом.
«Волки» собрали по пять «лодыг» от каждого игрока, причем кости каждого из них были окрашены в свой цвет. Затем по жребию один из игроков бросал их на днище скедии и забирал себе все лодыжки, упавшие выигрышной стороной – «саком» – вверх. После этого оставшиеся кости бросал следующий игрок. Разыграв все лодыжки, игроки снова собирали их на кон. Те, у кого они кончались, выходили из игры. Наиболее удачливым игроком оказался Сокол, который наполнил свой мешочек с костями почти доверху, и Морав искреннее радовался успехами друга.
Правда, потом Сокол раздал свой выигрыш товарищам, иначе им нечем было бы играть дальше. Но это уже не суть важно; главное заключалось в том, что благодаря игре в «лодыги» время в пути пролетело незаметно.
Рогволда встретили с подобающими ему почестями, притом жрецы руян самого высокого ранга. Похоже, он пользовался среди них большим уважением. В длинных белых одеждах с красными полосами понизу и золотыми обручами на головах руяне казались небожителями. Тем более что свет закатного солнца создавал вокруг них сияние.
Морав отметил, что жрецы, занимавшие более высокое положение, имели по две красные полосы, а их пояса украшали золотые бляшки с изображениями разнообразных животных. У других жрецов украшения были сделаны из серебра. Каждый жрец держал в руках деревянный посох с резным навершием из рыбьего зуба. В отличие от волхвов городища, которые редко носили бороды, все жрецы руян обладали длинными косматыми бородищами; некоторые даже заплетали их в косички.
Кроме того, одежды у жрецов были с широкими длинными рукавами и капюшоном, украшенным шитьем. Такое же шитье было и спереди, на застежке, которая скреплялась драгоценными пряжками из серебра с каменьями с изображением божеств. Пряжки, насколько было известно Мораву, считались очень сильными оберегами. У Рогволда была такая же, только поплоше.
Русов разместили на ночь в доме для приезжих и плотно накормили. С тем они и поторопились улечься спать, потому как их предупредили, что завтра нужно встать пораньше, ведь прямо с утра начинается праздник, предполагавший по случаю окончания жатвы и вообще всех сельскохозяйственных работ забой жертвенного скота, всеобщие моления и священный пир.
Морав проснулся еще до рассвета. Он долго ворочался, устраиваясь поудобнее на жесткой войлочной кошме, расстеленной на полу гостевого дома, пытаясь поспать еще немного, но шум и человеческий гомон снаружи, который все нарастал, заставил его выйти наружу. Солнце уже готово было показать свой божественный лик, но пока на востоке расплывалось багровое зарево во весь горизонт. По приметам день обещался быть солнечным и тихим, но вот к ночи обязательно пойдет дождь. В этом Морав был уверен – Рогволд немало потратил времени для того, чтобы он научился читать руны живой природы, которые замечают все, но истолковывают очень немногие.
Плеснув в лицо холодной водой из ковшика, Морав быстро прочитал короткую молитву солнечному богу Хорсу, и стал одеваться. Празднество предполагало быть нешуточным, поэтому Рогволд наказал ему надеть самый лучший наряд. Поскольку Морав пока не удостоился чести стать волхвом, его одежда не была чрезмерно строгого покроя и расцветки, как у жрецов.
Длинная темно-красная рубаха из тонкого домотканого полотна – крашенина[40], облагороженная вставками из бордового византийского бархата спереди, на узких рукавах и по подолу, подчеркивала его мускулистую грудь и широкие плечи, к кожаному поясу были приклепаны бронзовые обереги (свирепая волчья морда, глазастая сова и ястреб, падающий камнем на добычу), светло-зеленые узкие шаровары из привозной шерстяной ткани были заправлены в щегольские сапожки красной кожи, а правое плечо отягощала перевязь с мечом. Кроме того, у пояса висел нож в богато отделанных янтарем ножнах, и наконец, наряд Морава дополнял шерстяной плащ-накидка, тоже из домашней крашенины темно-желтого цвета, с серебряной застежкой, украшенной крупным янтарем.
Эту одежду пошили по указанию Рогволда. До сих пор Морав ее не надевал, только раз примерил, поэтому чувствовал себя неловко, хотя она сидела на нем как влитая. Наряд был слишком богатым для него, такое платье носили в тверди русов только знатные воины и старейшины, а он привык одеваться просто и невзыскательно. К тому же пояс с наузами ему пришлось снять, чтобы не гневить богов, соперников Велеса. Но науз на голове Морав оставил, только волосы, собранные на темени в пучок, были схвачены не кожаной лентой, как обычно, а бронзовым обручем с изображением рун. Наузы из волос среди воинов считались делом обыденным и отнюдь не постыдным. Мало того, в этом отношении многие дружинники брали с волкодлаков пример, потому что они всегда шли в первых рядах, сражались храбро, самоотверженно и были беспощадны к врагам.
Одевшись, Морав некоторое время колебался: будить своих товарищей или не нужно? Но рассудив, что они изрядно умаялись, в особенности старый волхв, поэтому пусть еще немного поспят, ведь утренний сон особо сладок, решительно направился к центральной площади Руяна, где находился храм Святовита[41].
Гостевые дома находились неподалеку от пристани, поэтому рассмотреть город как следует русы не успели. До того, как солнце окунулось в Варяжское море и ушло на покой, времени хватило лишь на велеречивые приветствия руян, на не менее длинную ответную речь Рогволда, который пожелал жителям острова благоденствия, процветания и поблагодарил за столь торжественный прием.
Морав шел и поражался: город был сказочно красив! Он напоминал тот, который предстал перед ним во время мыслевидения, когда Морав попытался проникнуть в Ирий. Только божественный град Ирия был построен из белого и розового камня, а в Руяне все дома и храмы были сложены из толстых окоренных бревен и украшены замысловатой резьбой. Она была повсюду: и на окнах, и на фронтонах, и на коньках крыш, большей частью представлявших собой резные лошадиные головы, видимо, изображавшие священного белого коня Святовита, на котором он воюет против врагов своей святыни. Лошадиные головы с развевающимися гривами украшали и входы в дома, большей частью двухэтажные. А уж как все строения были разукрашены! Голова шла кругом от буйства множества цветов и оттенков.
Мастера-рукописцы расписали яркими разноцветными красками и двери, и наличники, и лесенки, и балкончики, нависающие над улицей и поддерживающие их витые колонны, и ставни, которыми закрывали окна, когда дули злые северные ветры, и даже торцы бревен. Бревенчатые стены домов руян, в отличие от храмов, не были покрыты воском, поэтому изрядно потемнели от времени, но талант рукописцев смог расцветить даже столь мрачный фон.
Над окном одного из домов, явно принадлежавшего очень зажиточному горожанину, распластала крылья огромная сова, в большие глазницы которой была вставлена подкрашенная слюда. Первые лучи восходящего солнца оживили резную деревянную птицу, ее глаза загорелись, и Мораву показалось, будто она зашевелилась и насмешливо подмигнула ему. Он поторопился пройти мимо дома – а ну как и вправду птица оживет? Руяне не были замечены в черном колдовстве, но кто знает, что происходит в обители всех богов, сотворивших мир и все живое, тем более что на острове многие увлекались волшбой.
