Когда мы подлетели к лагерю, я уже понял, что мне не повезло. Толпа учеников высыпала за ворота навстречу нам. Значит, Люка на планете нет. Крифф!

— Пиви, сделай кружок и приземлись, пожалуйста, во-о-он там, — я указал на опушку леса в километрах пяти к северу от лагеря. Он вскинул на меня глаза.

— Дерек, но зачем?! Как ты доберешься оттуда со своими ранами? Смотри, тут же прямо возле ворот сесть можно!

Я поморщился: прости меня, Пиви, — и вторгся в его сознание, сразу же ощутив знакомый укол головной боли.

— Ты посадишь корабль там, где я тебе указал. Ты высадишь меня и сразу же улетишь с планеты. Ты подчистишь бортовой журнал и скрытые устройства слежения на корабле. Ты сам забудешь, куда отвез меня. Ты будешь уверен, что я нашел помощь.

Пиви повторяет за мной слово в слово, как дроид, и в точности выполняет мои указания. Перед тем как выйти, я коротко сжимаю его плечо на прощанье.

— Спасибо.

Оставалось надеяться, что слезы в его глазах, затуманенных внушением, мне почудились.

Стараясь не думать о том, что делать дальше, силясь отодвинуть адскую боль в руке на задний план, я принялся торопливо разбивать лагерь — сначала палатка, потом лекарства. Я успею, уверял я себя, я успею. И только рухнув у входа в поставленную палатку уже абсолютно недееспособным от боли, я понял, что просчитался.

Я прихожу в себя от того, что кто-то разматывает мою рану. Боль адская, но сознание почему-то вернулось. Хотя бы частично, потому что говорить я не могу, лишь мысленно молю тех, кто сейчас разматывает бинты, прекратить. Вид разъедаемой кислотой плоти не для слабонервных. Как и запах. Без лекарств процессы разложения ускорялись, и рана начинала вонять немилосердно.

Похоже, я начал бредить, потому что мне казалось, что чьи-то пальцы легонько придерживают меня за виски, а голова покоится на чем-то мягком, будто… будто на чьих-то коленях…

— Он переживает, что вид его раны травмирует нас, — звонкий девичий голосок буквально озвучивает мои мысли. — Это яд гигантского паука. Медицина бессильна против него, — снова тот же голос, медленно, задумчиво.

Я чувствую чье-то невесомое присутствие в своей голове и заставляю себя открыть глаза. Передо мной маячит смутный образ совсем юной девушки с каштановыми кудрями. Я бездумно улыбаюсь ей. Девушка смешно хихикает и выдает:

— Он думает, что я ангел, а он уже умер.

Кто-то рядом с ней насмешливо фыркает, а третий голос обеспокоенно спрашивает:

— Вел, ты справишься с этим сам? Рана очень серьезная. Ты начни, а я подхвачу, когда ты устанешь.

Этот голос я узнаю, хоть он и звучит совершенно иначе, чем когда я слышал его в последний раз. Бен.

— Он узнал тебя, Бен! — радостно провозглашает девушка, но другой голос не дает ей продолжить:

— Зира, усыпи его, пожалуйста. Когда я начну, ему будет очень больно. Хватит с него и того, что он сейчас ощущает.

Я вижу, как девушка, Зира, кивает, но тут в поле моего зрения оказывается другое лицо. Мне сложно разглядеть черты, перед глазами все плывет, — только темные волосы и глаза. На лицо наслаивается образ из моих воспоминаний, и я слышу, как Зира тихо всхлипывает, а Бен кладет мне руку на лоб и твердо произносит:

— Мы вытащим тебя, Дерек, слышишь? Ты не умрешь, дружище.

Следующее, что я осознаю — как прихожу в себя по частям в незнакомом месте: простой барак с рядами коек у серых стен. Судя по тому, что во мне торчат какие-то капельницы-трубки, это — примитивный, но все-таки медблок.

— Ты как?

Я с трудом поворачиваю голову на звук и тупо смотрю на парня, что сидит рядом с моей койкой. Не сразу я узнаю в нем Бена.

— Крифф, а ты вырос! — я понимаю, что несу чушь, но мозг отчаянно не хочет снова работать.

Он терпеливо смотрит на меня. Я прикрываю веки, стараясь сосредоточиться на ощущениях: тело будто раптор пожевал, но боли нет. Яда, разъедающего плоть, я тоже не чувствую.

— Жить буду, — я открываю глаза, взглянув на него в упор. — Спасибо, Бен.

Он как-то рвано выдыхает и нервно улыбается, а потом утыкается взглядом в свои руки — он действительно здорово вырос и сильно изменился, хотя в чем-то по-прежнему сквозят черты ребенка, которого я знал когда-то. Уши, по крайней мере, точно прежними остались. Я усмехаюсь воспоминаниям и прокашлявшись, спрашиваю:

— Как сам?

Он долго молчит, а потом поднимает на меня взгляд, полный боли и вызова.

— Я внук Дарта Вейдера!

Естественно, я знал об этом — скандал с Леей Органой прогремел на всю галактику. Возможно, если бы мои мозги, наконец, заработали, я бы понял, что он хотел сказать интонацией, с которой он это произнес, но я додумался лишь до того, чтоб развести руками, а скорее, рукой — правая только дернулась нелепо — и вопросить:

— Поздравляю?

Он несколько секунд на меня таращился, а потом осторожно как-то спросил:

— Ты не боишься меня?

Я только фыркнул. Ну, присоединился к родителям-героям войны и дяде-джедаю дед-ситх. Где трое, там и четвертый безумный родственник. И что это меняет? Вслух же я спросил:

— С хера б это?

Бен смотрел на меня пристально несколько секунд, а потом вдруг расплылся в улыбке.

— Дерек…

— А потом появился я и, как всегда, всё испортил, — сарказма в голосе Люка хватит на десятерых.

Я открыл глаза, выпадая из воспоминаний. Люк восседал на своем месте, уперевшись локтями в колени, и чересчур увлеченно разглядывал свои сапоги. Бен стоял, небрежно облокотившись о стену, и с улыбкой смотрел меня.

— Да, Дерек, рана была жуткая. Зира всё порывалась в обморок упасть, пока мы с Велом по очереди тебя латали. Он еще потом сутки спал, — Бен покосился на Люка. — А ты, кстати, нам здорово помог, когда вернулся. Мы бы не справились без тебя, Люк, — последнюю фразу он произносит с нажимом. Похоже его, как и меня, растрогала откровенность призрака.

— А мне ты рассказал, как руку восстановить. Если бы не твои советы, пришлось бы ампутировать, — я вторю Беновым интонациям, и Люк неуверенно поднимает на нас взгляд.

— Не всё было плохо, Люк, — Бен криво усмехается и пожимает плечами. — Иногда даже ничего.

Люк вздрагивает и несколько мгновений очень странно смотрит на него, а потом прикрывает глаза, и я вижу, как по его щеке катится одинокая слеза. Бен со своего места этого не видит — ну и хорошо. Я прокашливаюсь и Силой отбираю у Бена бутылку.

— Ну что, готов продолжить курительные опыты?

Его аж передернуло от отвращения.

— Ни за что! Гадость какая!

Я достал из пачки очередную сигарету — первая так и догорела, пока я вспоминал, сама собой у меня в руках, оставив маленький болючий ожог на пальцах, — и, издевательски усмехнувшись, закурил.

— Теперь твоя очередь быть учителем, Бен, — говорю, с наслаждением выпуская ароматный дым.

Он вскинул брови в немом вопросе.

— Покажешь, как молнию вызывать? — пояснил я. — Всегда хотел научиться.

Бен разулыбался так, будто всю жизнь только и мечтал, чтобы кого-нибудь учить.

— Ну конечно, Дерек, это совсем не сложно… — он начал было объяснять, но Люк его перебил:

— Бен, не здесь. На базе много чувствительных приборов. Если вы вдвоем начнете тут молниями бросаться, электроника полетит к криффу.

Тот закивал с серьезным видом, а потом вдруг радостно выпалил:

— А я знаю! Пойдем в лес!

Мы с Люком молча уставились на него, Бен пояснил:

— Там, где мы с Немзи сражались. Я как раз хотел сайбер Митси поискать. Вряд ли его забрали вместе с телом генерала. Люк, поможешь нам?

Тот кивнул в ответ, а потом помялся и выдал:

— А меня научишь? — и еще больше смутился от нашего закономерного удивления. — Энакин отказывается рассказывать, издевается, мол, раз я джедай, не пристало мне ситхские техники знать.

На этот раз мы с Беном приложили огромные усилия, чтобы не заржать.

Спустя полчаса мы добрались до той самой опушки. Грязные по самые уши — почва на Бату после череды снегопадов и ливней достигла почти жидкого состояния, хорошо, мы хоть вовремя успевали охране глаза отводить. Люк уже ждал нас там, великодушно сразу же указав на втоптанный в грязь десятками сапог сайбер Митси. То-то парень обрадуется. Новый клинок в синхронизированную пару к старому сделать очень сложно, практически невозможно, тем более, что в клинках Митси был один и тот же кристалл, расколотый пополам.