Проблема была не в том, что Кили и Торин не говорили друг с другом. Они разговаривали, что-то типо ” Передай эль”, “Сегодня я отправил тебе ещё с полдюжины камнерезов” или “В южных залах нужна ещё одна лебёдка”. И это всё. Они не говорили ни о том, чего хотели друг от друга, ни о том, что произошло в тот день, когда они поругались. И, конечно же, в своих разговорах никогда не упоминали её. Фили думал, что это происходило отчасти из-за того, что никто из них не хотел возобновлять ссору или же признавать, что между ними лежал камень преткновения, который никуда не денется сам по себе. Фили знал, что избегая проблемы, её не решить, и Кили с Торином тоже это понимали, только чего они оба ждут, он и понятия не имел.

Но если эти двое не говорили об этом, то весь остальной Эребор с удовольствием это делал. Фили устал слышать, как затихают разговоры, когда он входил в комнату, устал притворяться, что не слышал слов, которые иначе не мог бы оставить без ответа. Однажды он едва не ударил кого-то из-за слухов о том, что скандал разгорелся якобы из-за того, что Кили застали с эльфийкой в постели. Но говоривший был гномом из Железных холмов, который всего лишь повторял услышанные им сплетни, и Фили понимал, что начав драку, он только ухудшит ситуацию. Он был Кронпринцем и не мог бросаться на всех подряд, даже если они говорили, что Кили позорит свой род или ведёт себя противоестественно и недостойно.

- Разве вы не знаете, что говорите о моём брате? - хотелось ему спросить у тех, кто распускал подобные слухи.

Ну конечно же они знали, однако это их не останавливало. По крайней мере, их товарищи по походу держались подальше от всех этих разговоров и критики, во всяком случае, когда Фили был рядом. На самом деле большинство из них по своему подбадривали его. За ужином он не раз ловил на себе сочувствующие взгляды Балина; тихоня Ори бросал вокруг себя настолько суровые взгляды, что замолкали даже самые отъявленные сплетники, а Двалин однажды спросил, не хочет ли старший принц, чтобы он стукнул лбами парочку любителей распускать языки. Фили был уверен, что сын Фундина понимает это предложение буквально, а потому, поблагодарив, отказался.

Он очень надеялся, что пусть не само недовольство, но хотя бы сплетни утихнут до той поры, когда летом в Эребор прибудет их мать. Фили не был уверен, что она могла бы сказать по этому поводу, но думать об этом ему совсем не хотелось.

*********

Как же хорошо делать что-то для других, думала Тауриэль, поправляя связку зайцев на плече. В первые дни изгнания больнее всего было то, что она чувствовала себя изолированной, отрезанной от других, ей казалось, что всё, что бы она ни делала, никому не было нужно. Зимовка в Эреборе принесла ей больше пользы, чем она полагала в начале. Проведённое там время показало, что её благополучие - даже сам факт её существования - для кого-то имел значение. Для Кили. И теперь, охотясь для жителей Дейла, она снова чувствовала, что может быть полезной. Раны, нанесённые ей изгнанием, постепенно начали заживать.

Тауриэль пробиралась сквозь кустарник, растущий у подножия холмов, стараясь избегать грязных пятен и небольших ручейков, которые до сих пор стекали с высоты вниз. Эльфийка смотрела на бесконечное небо у неё над головой, которое в предвечернем сумраке приобрело мягкий перламутровый оттенок. Раньше, до начала этой зимы, она никогда не видела так много неба, и хотя поначалу она чувствовала себя под ним беззащитной, но вскоре ей стали нравится бескрайние просторы, полные облаков и звёзд.

Несколько мгновений спустя, она остановилась снова, в этот раз прислушиваясь к слабому, но постепенно нарастающему стуку копыт. Всадник ехал из Дейла, и вскоре их пути должны были пересечься, хоть Тауриэль и не была уверена, когда это случится. Здесь, без постоянного шелеста ветра в ветвях и шороха листьев, звуки воспринимались резче и казались ближе, чем были на самом деле, поэтому она до сих пор не научилась определять расстояние на слух, как привыкла делать в своём лесу. Эльфийка нырнула за груду камней и ждала, когда всадник появится из-за холмов.

Когда он наконец выехал, Тауриэль едва не задохнулась. Даже на таком расстоянии она видела, что это был эльф, и даже больше, один из её лесных сородичей, Сильван. Он ехал неторопливой рысью, осматривая предгорья. Возможно, он искал её? Она подождала, пока он подъедет поближе, и только тогда вышла из укрытия. Всадник мгновенно выпрямился в седле и, когда она приблизилась, спешился, ожидая её. Приблизившись, Тауриэль узнала Талиона, одного из разведчиков, который когда-то служил под её началом. Что он делал здесь? Неужели его послали с сообщением в Дейл, а он остался, чтобы поприветствовать её? Если так, это был благородный и добрый жест, с тех пор, как три месяца назад армия эльфов ушла от Эребора, она не видела ни одного из сородичей.

- Приветствую тебя, Тауриэль, - сказал он, когда эльфийка подошла достаточно близко, чтобы не нужно было повышать голос.

- Талион, - ответила она, - Я рада нашей встрече.

Эльф с любопытством скользил по ней глазами, рассматривая её одежду, которую носили жители Озёрного города. Её собственные вещи нуждались в починке, а эта одежда была довольно практичной, пусть и немного не подходила ей по размеру.

- Ты завела новых друзей, как я вижу. И слышу, - добавил он с тихим смешком.

Тауриэль могла бы рассердиться, что он так легкомысленно говорит о её положении, но сегодня она была, если не счастлива, то по крайней мере довольна, поэтому решила пропустить его замечание мимо ушей.

- На самом деле, - продолжил Талион, - Я бы пришел к тебе намного раньше, но многие из твоих друзей для нас не являются таковыми, - он улыбнулся, видя выражение недоверия у неё на лице, - Ты же не думала, что я собирался стучаться в ворота Эребора. Думаю, моя медлительность не принесла тебе никакого вреда, раз уж ты наслаждалась гостеприимством Короля под горой.

Принца, мысленно поправила его Тауриэль.

- Думается, я озвучил свои намерения не так ясно, как следовало бы, - заметил Талион, его улыбка стала извиняющейся, - Возможно, это тебе поможет.

Эльф передал ей сложенное письмо. На одной стороне изящным, хотя и слегка старомодным почерком, было выведено её имя. Послание было запечатано зелёным воском, на котором был виден оттиск личной печати Трандуила. Тауриэль ахнула.

- Это от короля?

- Верно.

Тауриэль чувствовала, как у неё дрожат руки. Одним пальцем она осторожно сломала зелёную печать. С бешено колотящимся сердцем эльфийка развернула письмо. Она знала, то, что там написано, что бы это ни было, навсегда изменит её жизнь.

Да будет известно всем:

Неповиновение, которое выказала Тауриэль, прощено ей,

её изгнание отменяется ввиду её самоотверженных и

мужественных деяний на поле битвы. Она приглашена

вернуться в Зеленолесье как можно быстрее.

Его Королевское Величество Трандуил

Владыка Лесного царства.

Она прочла послание во второй раз, потом в третий, не понимая, что плачет, пока чернила на бумаге не размазались и не потекли там, куда падали её слёзы.

========== И ласточка парит беззаботно ==========

Сразу же по возвращению в Зеленолесье Тауриэль вызвали к королю. Она едва успела переодеться, как её повели в королевские покои. Она схватила первое попавшееся под руку платье и только потом поняла, что в нём нет карманов, поэтому сунула рунный камень Кили за корсаж. И теперь она чувствовала, как с каждым неровным вздохом он прижимается к её сердцу. Эльфийка неловко сидела на краешке дивана, наблюдая за королём, который склонился над стоящим на столе самоваром.

Тауриэль заметила, что её привели не в официальную приёмную, а в личные апартаменты владыки, да и сам Трандуил не носил парадных одежд. Ей нужно было расслабиться, но осознание этого факта делало исполнение её намерения почти невозможным. Король повернулся и подал ей какой-то тёплый напиток в чашке - судя по запаху, это была пряная медовуха.