Мы видим Джейн Стилтонхаус, секретаря по поездкам - женщину, которая напоминает мне нож для масла в человеческом обличии. Она тонкая, резкая и с пронзительным голосом, похожим на звук, который издают, когда два кусочка серебра трутся друг о друга.

Глаза Оливии сияют, а рот постоянно открыт в благоговейном трепете, когда мы переходим из одной позолоченной исторической комнаты в другую. Наша последняя остановка - портретный зал, длинный коридор с обрамленными масляными картинами прошлых монархов, их семей и предков.

Оливия робко смотрит в темный коридор, такой длинный и темный, что конца не видно - он просто исчезает в полной темноте.

- Ты вырос здесь, во дворце? - спрашивает она.

- Меня отправили в школу-интернат в семь лет - там я проживал большую часть года. Но здесь проводил каникулы и лето.

Она дрожит.

- А ты никогда не боялся, что там водятся привидения?

- Портреты находятся в жутковатом месте. Но там не страшно, как только ты привыкаешь к этому – мы с Генри обычно все время катались по этому коридору.

- Как мило, - тихо говорит Оливия. - Совсем как тот парнишка из «Сияния».

Я смеюсь.

- За исключением лифта, полного крови, но да, именно так.

Ее глаза скользят по моему лицу, сверкая озорством.

- Когда ты так смеешься, на щеках появляются ямочки, - шепчет она, чтобы Генри не услышал, - мне хочется забраться на тебя и лизнуть их.

От этой идеи я сразу же увеличиваюсь и становлюсь твердым.

- Не стесняйся лизать все, что хочешь, в любое время.

Позже тем же вечером Кук делает нам гигантскую миску соленого карамельного попкорна. Я получаю особое наслаждение, наблюдая, как Оливия посасывает свои липкие пальцы. Напоминаю себе поцеловать завтра Кук.

Попкорн для фильма, который Оливия хотела посмотреть. Хотя у нас есть медиа-зал, Оливия предпочла мою гостиную, нас в пижамах, в оазисе подушек и одеял на полу.

Генри присоединяется к нам.

- Не могу поверить, что вы никогда не смотрели «Красавицу и Чудовище». Это место, как тот замок… Кук может быть миссис Поттс, Фергюс - ворчливым Когсуортом, - говорит Оливия, скручивая свои черные локоны в беспорядочный пучок на макушке.

- Дело в том, милая, что у нас есть члены. - Я ухмыляюсь. - Те из нас, кто ими с щедростью одарен, действительно не интересовались диснеевскими мультфильмами.

- Ты видел Короля Льва, - возражает она.

- Ну да... там есть львы. И убийство.

- И короли, - добавляет Генри. - Название говорит само за себя.

Мы смотрим фильм, или, точнее, Оливия смотрит, все время нежно улыбаясь. Я в основном просто за ней наблюдаю. Потому что я счастлив, что она здесь. Почти не могу в это поверить. Каждый раз, когда я позволяю себе это, в моей груди поднимается теплое чувство, словно мое сердце тает. И я чувствую... удовлетворение.

Когда музыка взмывает ввысь и начинают бежать титры, Оливия прижимает свои прекрасные руки к груди и вздыхает.

- Никогда не надоедает… он всегда будет моим любимым фильмом Диснея.

Генри допивает свой пятый бренди.

- Все было нормально, но я предпочитаю Русалочку.

Оливия поднимает черную бровь.

- Я думала, «члены» не любят мультфильмы про принцесс?

- Ты видела Ариэль? - спрашивает Генри. - Мой член любит ее целиком и полностью.

Оливия морщит нос.

- Отвратительно. Хотя я как-то читала книгу, в которой говорилось, что большинство парней любят Ариэль.

- Я должен прочитать эту книгу, - заявляет Генри.

- Фантастическая идея, Генри. Почему бы тебе не пойти и не найти книгу в библиотеке?

Я просовываю палец под лямку тонкой пижамной кофточки Оливии, потирая мягкую, гладкую кожу. Я понижаю голос.

- Я чувствую себя... чудовищем в данный момент.

Оливия встречается со мной взглядом и улыбается. Ей нравится эта идея. К несчастью, Генри услышал меня и скорчил гримасу отвращения.

- Это должно подразумевать позу по собачьи?

Раз уж он прекрасно меня слышал...

- Да.

Он сбрасывает одеяла и, спотыкаясь, идет к двери.

- Этой позиции теперь для меня не существует… а мне она очень нравилась. Большое спасибо.

Я запираю за ним дверь, и мы с Оливией остаток ночи разыгрываем нашу собственную интерпретацию «Красавицы и Чудовища».

ГЛАВА 17

Оливия

Утром Николас велит Фергюсу принести нам завтрак в постель. Я прячусь в ванной, когда он нам его приносит. Николас говорит, что я веду себя глупо, что мне нужно привыкнуть к тому, что Фергюсу наплевать, что я в его постели или что прошлой ночью у нас был сумасшедший, фантастический секс, заставивший бы покраснеть и Чудовище.

Но я ничего не могу поделать - не знаю, смогу ли когда-нибудь привыкнуть к слугам и... близости... тому, что они все время рядом. Кроме того, наступит сентябрь, и никто не будет приносить мне завтрак в постель или развешивать мою одежду. Может, это и к лучшему, что я к этому не привыкаю.

После завтрака Николас принимает душ, а я усаживаюсь на мягкую скамью в его огромной ванной, чтобы наблюдать, как он бреется - острой бритвой, конечно. И есть что-то такое восхитительно мужественное - первобытное и сексуальное - в том, как он бреет эту идеальную челюсть. Без рубашки. С одним только пушистым полотенцем вокруг бедер.

Мне хочется снова лизнуть его - по груди, по шее.

Затем он одевается, в темно-синий костюм и бордовый галстук, и идет на работу - в офисы на другом конце дворца. Он сказал, что его расписание «сумасшедшее» из-за его длительного пребывания в Нью-Йорке, но он вернется, чтобы пообедать со мной в столовой Гатри-Хаус. А потом он поведет меня на вечеринку.

Говоря об этом, Николас сказал, что у меня сегодня будет свой «график»: стилист и личный консультант по одежде придут в десять, чтобы позаботиться обо всем, что мне понадобится.

И вот где я сейчас нахожусь.

В кресле, в белой спальне, где меня подстригали, полировали, шлифовали, натирали воском и массировали. Я смотрю в зеркало и понимаю, что выгляжу точь-в-точь как Дороти из «Волшебника из Страны Оз», над которой трудится и украшает стайка косметологов из Изумрудного города.

После этого моя кожа становится более гладкой и мягкой, чем я когда-либо могла вообразить.

Мои мышцы удивительно расслаблены; боли, которые я даже не осознавала, что были, полностью исчезли.

Когда последняя из отряда красоты застегивает свою волшебную сумку и уходит, я снова смотрюсь в зеркало.

И - вау.

Я все еще выгляжу как я… но это более сияющая, более элегантная версия меня. Мои брови аккуратные и изогнутые, ногти изящно накрашены, кожа светится даже без следа макияжа, волосы блестящие и упругие без единого следа секущихся кончиков.

Я выгляжу окультуренной. Утонченной. Богатой.

Да, последнее - в яблочко. Вот почему богатые люди всегда выглядят, как члены какого-то союза - потому что они могут позволить себе нанять команду, которая специализируется на их объединении.

Как только я в последний раз глажу себя по щеке, раздается стук в дверь. Я открываю ее, обнаруживая Фергюса.

- Личный ассистент по покупкам здесь, мисс Хэммонд. - Он рычит так, что напоминает мне Боско. - Мне послать ее наверх?

Я машинально оглядываю комнату в поисках разбросанной одежды - по привычке. Но горничные, которые мелькают каждый час или около того, никогда не позволят этому случиться.

- Ну... конечно, Фергюс. Спасибо.

Он кивает и идет по коридору.

Через несколько минут крошечная, щебечущая, красивая француженка входит в дверь моей спальни. Она выглядит молодой, лет двадцати, и напоминает мне Элли - если бы у моей сестры были каштановые волосы и она говорила бы по-французски. Ее зовут Сабина, но мысленно я называю ее французской Элли.

Полдюжины помощников-мужчин несут стойки с одеждой: платья, брюки, блузки и юбки. Затем они спускаются вниз и приносят сумки с кружевным нижним бельем: бюстгальтеры, трусики, подвязки и чулки. Наконец, заносят платформу для демонстрации одежды, на которой я, предполагаю, буду стоять. К тому времени, как уходит последний помощник, белая спальня уже не такая белая, она покрыта тканями всех цветов.