– А что отмечаем? – Матвей, усилив вес своего тела Славой, наконец продавил себя к бару. – Четыре текилы. Нет, давайте сразу восемь.

Пока бармен разливал, Слава, брызгая слюной в ухо Матвея, рассказал, что получил супервыгодный заказ:

– И это не разовая история! Каждый месяц пять-шесть постов, а за каждый знаешь сколько платят? Пять-де-сят! – для пущей наглядности он растопырил пятерню. – Буду его пи@дить, мало не покажется!».

– А кого пиздить-то? – из вежливости поинтересовался Матвей.

– Да кого-кого. Его. Нашего главного, сцуко, борца с режимом.

– Так он, вроде, нормальный чел. За народ. – Матвей пожал плечами. – С тобой же приличные люди перестанут здороваться.

– Приличные люди перестали со мной здороваться, когда я без бабла сидел и вынужден был вместо островного виски дешевую водку пить. Так что хер я клал на приличных людей. А потом я что, не народ? И ребята, которые мне башляют, – тоже народ. Ты даже не представляешь, сколько народа кормится от этого пиздежа борцов с режимом. Целые, блять, издательские дома! Медиа корпорации! Если бы режиму не с кем было бороться, все мы на стройку пошли бы работать или дворы убирать вместо гастарбайтеров. Начиная с главного по внутренней политике и заканчивая мелким репортером какой-нибудь Блятьньюз. Вот если бы борцов начали отстреливать – это да, это было бы серьезно. А так все это просто взаимовыгодный бизнес. Все живы, здоровы и довольны. Так что давай бухнем, если не брезгуешь.

– Слушай, Слава – Матвей вдруг вспомнил о наболевшем. – А ты в бога веришь?

– Конечно, верю. – Слава опрокинул в себя четвертый шот. – Бог, как известно, создал женщину. А если бы не с кем было трахаться, жизнь потеряла бы всякий смысл.

– Ну а если серьезно? Почему ты думаешь, что он существует? И если ты в него веришь, то не боишься наказания? За блядство, пьянство и прочие свои факапы?

Слава повернулся к Матвею лицом, оперся локтями о стойку. Было видно, что слагать слова в предложения ему уже некомфортно.

– Понимаешь, бро, если бы была одна природа, ну там горы, реки, рыба, птицы, звери – то это все как дрочить.

– В смысле? – Матвей выпил еще одну текилу и уставился на Славу. – Причем тут дрочить?

– При том, что когда ты дрочишь, все, что ты представляешь, – это понарошку. Никаких последствий. Ни детей, ни болезней, ни страстей, ни драм там всяких. Вот так и природа. Она нихуя не страдает. Не думает о жизни или смерти, или там о завтрашнем дне. Поэтому Бог создал человека. Чтобы он сука загрузился по полной. Чтобы Бог через него жил в своем творении по полной. Умирал, любил, страдал, болел, пил, трахался…Иначе никакого смысла в том, что мы все это чувствуем, нет. Если бы нам нужно было бы просто выжить, то оставались бы еще миллионы лет тараканами, пока гребаное солнце не погаснет. Понимаешь, о чем я?

– Логично. – Матвей задумался. – только не понятно, как это к нашей концепции пришить.

– Ты о чем это? – с подозрением спросил Зайцев. – Что за концепция?

– Да это я так, сам с собой. Берем еще? – Матвей посмотрел на восемь пустых стаканов.

– Нет, – Слава выглядел уставшим. – Я сейчас возьму девчонок и домой. А хочешь – давай с нами. Сделаем амор де труа или даже де катр…

– Нет, спасибо, у меня еще планы тут повеселиться.

– Ну смотри, бро. – Слава прижал руку к груди и вскинул ее в древнеримском приветствии. – Желаю найти мощное на жопу приключение!

Зайцев ушел и пустующее место немедленно заняли новые люди. Матвей старался удержаться у стойки и одновременно через головы разглядывал зал, пытаясь найти в толпе танцующих перспективный вариант для знакомства. Обычно в такой момент он чувствовал вдохновение, в нем загорался азарт игрока. Но сейчас вдохновения не было. Желание шло от головы, потому, что надо, он словно выгонял себя рано утром в мерзкий зимний день на работу. Он стоял и злился на себя, что поехал в клуб вместо того, чтобы просто нормально выспаться. Вдруг кто-то довольно сильно задел его плечом, так, что он расплескал текилу.

– Смотри куда лезешь, баран! – Матвей отряхнул мокрую руку и посмотрел на человека, который его так грубо толкнул. Это был невысокого роста парень с короткой черной бородой и маленькими яростными глазами. Он был настроен явно агрессивно и Матвей с ужасом увидел, что на его бритой голове надета кепка Гуччи. «Наверное, совпадение, не может быть, чтобы это был тот же человек, что угнал Леркин джип. Его же менты повязали» – успел подумать он и почувствовал, как злобный коротышка сильно дернул его за рукав худи.

– Эй, ты кого бараном назвал? Это я – баран, да?» – парень еще раз дернул его с такой силой, что Матей свалился на пол.

Тот попытался ударить его ногой, но какой-то рослый мужик в пиджаке схватил парня в кепке сзади за плечи и оттащил в сторону: «Так, господа, все разборки за пределами клуба. Хотите бить друг друга – дверь вон там» – он показал рукой в сторону выхода. Бородатый наклонился к Матвею и сказал: «Я тебя дождусь».

Матвей поднялся и посмотрел по сторонам. Никого из знакомых, с кем можно было бы уйти вместе, не было. И он точно не хотел никого бить. Идея быть побитым тоже ему не нравилась. Матвей был уверен, что парень в кепке не один, такие всегда ходят стаями. Не сказать, что он трусил, но и не хотел ввязываться в заведомо проигрышную драку. К тому же Матвей помнил совет приятеля, профессионального боксера, который говорил, что лучший способ победить в драке – ее не начинать. «Подождем, – подумал он, – ночь длинная. Как-нибудь рассосется».

Почему-то сразу стало скучно. Он смотрел на толпу, на дергающихся в танце городских хипстеров и раздраженно думал, что если его начнут бить или даже убивать перед клубом, эти ребята с мужественными бородатыми лицами, жесткими тату и накачанными в фитнесе бицепсами, просто пройдут мимо. Потому что не для того они вливали бабло в свою мускулинность, чтобы совершать бескорыстные подвиги по защите потенциального конкурента во время секс-охоты.

Он еще раз оглядел зал. Кепка исчезла. Матвей решил, что самое время незаметно уйти и стал пробираться к выходу. Вдруг вспышка света вытащила неподалеку от него из темноты фигуру девушки, показавшейся знакомой. Девушка танцевала одна, без компании. И она танцевала так…Он видел хороших танцоров. Тех, кто профессионально выступал на сцене. Но тут было нечто другое. В ее движениях не было точности и той механической чистоты, что приходит с годами обучения. Но это был тот случай, когда тело танцора настолько соединялось с музыкой, что казалось, она звучит здесь только для одного человека.Те, кто танцевал рядом, едва переминались с ноги на ногу и наблюдали за этим танцем.

Матвей узнал ее.

Это была Наргиза, та странная восточная красавица, с которой он познакомился у дома Валерии. Он вспомнил о Ясне, и снова появилось неприятное чувство пустоты. «Может, это судьба?» – он аккуратно, чтобы не нарваться на новые неприятности, стал протискиваться к девушке. Когда, наконец, ему это удалось, Матвей хотел поздороваться, но не знал, как обратить на себя внимание: гремела музыка, Наргиза, танцевала с прикрытыми глазами, не обращая внимания на людей вокруг.

Он просто остался рядом и начал танцевать, рассчитывая, что рано или поздно она повернется в его сторону.

Прошло около получаса. Наргиза продолжала разговор своего тела с музыкой, словно танцевала одна в пустом зале. Матвей почувствовал себя глупо и уже сделал шаг назад, в толпу, как девушка прервала танец и почти остановилась, словно постепенно гасила инерцию. Из маленькой сумочки, висевшей на длинной желтой цепочке на плече, она достала телефон, на экране светился входящий вызов. Видно было, что она пытается ответить, закрыв ладошкой микрофон, но разговаривать в таком грохоте было трудно. Она повернулась в сторону выхода, сделала шаг и в этот момент увидела Матвея.

Наверное, у него было довольно растерянное выражение лица, потому что Наргиза улыбнулась. Помахала ему рукой. Матвей помахал в ответ и подошел.