Нейтан боялся, что, влетев на кухню, Эстер начнет причитать или жалеть Лина, чего последний просто не переносил. Но вместо этого мать вошла молча, плотно сжав губы. Перед собой она катила коляску мужа.

Родерик Эшмор выглядел уставшим, он кивнул сыновьям и слабо улыбнулся Тейлор.

— Очень жаль, что вас не было, — сухо сказала Эстер. — Нейтан, я надеялась, ты вернешься. Все спрашивали.

Нейтан счел за лучшее промолчать.

— Как ты себя чувствуешь, Лин? — повернулась Эстер к младшему сыну.

Он отдыхал весь день, за ужин принялся с аппетитом, и за столом царило почти воодушевленное настроение. Но сейчас словно порыв сквозняка резко задул несуществующие свечи, сразу стало зябко и неуютно. Кухня показалась вдруг слишком холодной и каменной.

— Нормально, — выдавил Лин. Он отодвинул от себя тарелку с недоеденными овощами. — Я лучше еще пойду посплю.

Он почти боком вышел из-за стола и скользнул в гостиную. Эстер вздохнула, это могло означать что угодно, и покатила коляску дальше по коридору. Когда-то родители жили наверху, но после того, как отец перестал ходить, они перебрались в комнату на первом этаже. На лестнице, конечно, был специальный пандус для коляски, но отец поднимался по нему крайне редко. Как и мать, так что второй этаж всегда был в распоряжении детей.

Нейтан и Тейлор доели в молчании. Она вызвалась помыть посуду, он ей помогал.

В конце коридора горел свет, видимо, родители еще не легли, но и не выходили. В гостиной было темно, и Нейтан не знал, ушел ли брат к себе или остался там. Они же пошли к себе.

— Понимаю, почему ты не хотел знакомить со своей семьей, — сказала Тейлор.

Она сидела на кровати и, перекинув темные волосы на бок, заплетала в аккуратную косу на ночь. Локоны вились после строгого пучка весь день и постоянно выбивались.

Тейлор повернулась, так что половину ее лица освещал мягкий свет от напольной лампы с тканевым абажуром. Нейтан вышел из ванной, в одних брюках, на груди еще не высохли капли воды.

— Они… своеобразные, — хмыкнул Нейтан.

Он присел на постель и коснулся губами обнаженного плеча Тейлор. Не смог удержаться, она казалась такой привлекательной, ее кожа привычно пахла лавандой после геля для душа. Тейлор всегда невысказанно обещала покой — и даровала его. В отличие от настоящего «дома», который нес с собой смутную тревогу. Как тени, видимые уголками глаз. Пролетевший мотылек, случайно коснувшийся затылка.

Нейтан эгоистично радовался, что Тейлор поехала вместе с ним. Она словно была островком чего-то разумного, делала всё вокруг реальным и наполненным смыслом. Без нее Нейтан сам бы тихонько сошел с ума в этом доме.

И всё-таки он не хотел, чтобы она оставалась здесь только из-за него. Это несправедливо.

Нейтан вскинул голову:

— Ты уверена, что хочешь остаться? Давай завтра вечером отвезу в Лондон, как и собирались.

— Не терпится от меня избавиться? — шутливо фыркнула Тейлор.

— Ты знаешь, что нет. Но это… дурное место.

— Всё в порядке.

Закончив с косой, Тейлор быстро навязала резинку и повернулась к Нейтану. Ее лицо было настолько близко, что он ощущал мятный запах ее зубной пасты.

— Ты молодец, — искренне сказала Тейлор, — что не бросишь брата одного. Он чем-то напоминает тех подростков, которых я видела в реабилитационных центрах, такой же потерянный. И тебя напоминает, когда мы только познакомились. Но ты не боялся, а он — боится. Этот страх настолько въелся, что он его даже не замечает. Он бы здесь совсем потерялся за неделю. А ты — его старший брат. Весомый ориентир.

Нейтан усмехнулся:

— Вряд ли я ему нужен.

— Он любит тебя, Нейт. Просто не знает, как об этом сказать. Как и ты. Познакомившись с вашей матерью, я не удивлена.

Нейтан опустил глаза, ощущая себя смущенным. Он прекрасно знал, что и правда не умеет выражать эмоции, не понимает, как выплескивать их в окружающий мир. Может, поэтому он и начал писать: так оказалось куда проще говорить о важном.

Он не подумал, что Лин может быть таким же. Он более юный, еще не выросший до конца подросток, которому проще всего демонстрировать миру злость.

К тому же, Нейтан действительно бросил его здесь. Лин имеет право злиться. И не понимать, о чем думал Нейтан. Как стремился скорее сбежать, расправить крылья, сбросив с них тельца мертвых мотыльков. Как был уверен, что любимчику матери тут точно лучше, чем ему.

Ладонь Тейлор легла на щеку Нейтана. Она подняла его голову и мягко коснулась губами его губ. Отстранилась:

— Рано еще спать. Расскажешь о Брендоне?

— Как он умер? — голос Нейтана дрогнул. Он думал об этом. Размышлял, что могло заставить жизнерадостного кузена захотеть умереть — и правда ли это было его собственным желанием.

— Если хочешь, Нейт. Но я думала, ты расскажешь о том, каким он был при жизни. Как вы здесь жили раньше?

— Привет, незнакомец!

Брендон стоит, сунув руки в карманы, покачивается с носка на пятку. Его глаза смотрят насмешливо из-под нависшей челки, которую он вздумал отращивать. Говорит, это модно.

Брендону тринадцать, как и Нейтану. Но сегодня именно Брендон чувствует себя хозяином положения, тем, кто руководит их маленькой компанией и снисходит до остальных.

— Это там? — спрашивает Нейтан, нетерпеливо смотря за спину кузена. Искрится в летних лучах ручей, через который перекинуто дерево. Два дня назад прошла сильная гроза, многие деревья повалились, и тут наконец-то появился долгожданный мостик. Его нашел Брендон.

— Ага, — довольно отвечает он. — Пошли!

— Мы не упадем? — спрашивает Лин.

Ему всего шесть, он цепляется за ладонь Нейтана и смотрит на бревно с любопытством.

— А ты трусишь? — хмыкнул Брендон. — У нас наконец-то будет короткая дорога к озеру!

Лин вскидывает подбородок, показывая, что ничуть не боится. Нейтана волнует другое. Брендон ушел из дома сразу после завтрака, заявив, что будет ждать братьев на месте. Он не знает новости.

— Твоя мама приехала, — говорит Нейтан.

Тётя Элис выглядит спокойной и мягкой, но Нейтан помнит, как быстро всё может измениться. Как ее ласковое поглаживание по голове может превратиться в цепкую хватку, а негромкий голос — в пение, пока Элис блуждает по дому.

— Потом! — Брендон встряхивает головой. Он любит мать и одновременно с этим опасается ее — и каждый раз стесняется этого опасения. А еще иногда говорит шепотом, что боится стать как она. В школе они уже проходили наследственность. Вдруг он взял от матери не только тонкие волосы, но и ее безумие? Или Нейтан, или Лин… тётя Элис ведь родная сестра их отца.

При последнем приступе тёти Элис, Лин простодушно спросил, станет ли он таким, когда вырастет. Даже изобразил: остекленевший взгляд, раскинутые в сторону руки и бешеный танец. Это было так натурально, что Нейтан разозлился и дал брату подзатыльник.

Сейчас Брендон тоже злится. Развернувшись, вскакивает на дерево и быстро перебирается на ту сторону. Нейтан следует за ним. Мертвый ствол пружинит под ногами, шелестит еще не успевшей засохнуть листвой, но лежит крепко.

Лин топчется на берегу недолго. Упрямо карабкается вслед за старшими, хотя пока не очень умеет держать равновесие. Брендон, всё еще в бессильной ярости, уходит вперед, Нейтан в нетерпении ждет брата. Что ж у того такие короткие ножки?

Он оборачивается, выглядывая теряющуюся в кустах синюю футболку Брендона. Его уже не видно.

Быстрый вскрик, всплеск. Нейтан резко оборачивается, в тот же миг понимая, что маленький Лин сорвался в ручей. Здесь мелко, не утонет, но вот ушибиться о дно может сильно.

Больше всего пугает последовавшая тишина. Как будто Нейтан остался совершенно один. Он падает на колени, смотрит на воду ручья, но видит вовсе не шестилетнего Лина. Там Брендон, почему-то уже взрослый, каким запомнил его Нейтан, когда видел в последний раз. Только теперь он мертв, лицо посинело и уродливо раздуто, как будто Нейтан смотрит на утопленника, пролежавшего в воде несколько дней.