Девушки синхронно кивнули. Глеб хмыкнул и завершил звонок. Впереди его ожидал разговор с академиком, однако перед этим осталось ещё одно дело. Опустившись на колени перед кроватью, Глеб вытянул из-под неё небольшую дорожную сумку, которую он купил вместо своего прежнего рюкзака год назад. Внутри было почти пусто, если не считать двух запечатанных бутылок водки, пары футболок, неизменной папки с рисунками и маленькой чёрной коробочки на самом дне. Задумчиво посмотрев на запечатанные бутылки и на папку, к которой не притрагивался уже очень давно, он схватил коробочку и запихал сумку обратно.
Крышечка откинулась с сухим щелчком: внутри, в бархатном углублении, покоилось тоненькое изящное кольцо, украшенное одним-единственным чёрным камнем. Полуденное солнце играло на острых гранях бриллианта, разбрасывая вокруг яркие блики.
Украшение Глеб купил весной, сразу после своего расставания с Алёной, в обычном, не магическом магазине, и долго думал, зачем вообще это сделал. Жениться он не собирался, да и не на ком тогда было. Однако бывший некромаг не верил в случайности и совпадения. Решив оставить кольцо, он спрятал его подальше от глаз, и только накануне, лёжа без сна в алтайских горах, вспомнил о том, что приобрёл его ровно за месяц до приезда Тани на Буян.
И у него почему-то даже не возникло сомнений в том, что оно будет девушке впору. Он убедился в своей правоте ещё раз, когда их маленький отряд взмыл в темнеющее небо, а рука Тани, сжимавшая гриф контрабаса, была теперь украшена его подарком.
Она дала ему своё согласие, а он ей — кольцо. Сделка была скреплена, и теперь Глеб уже точно никому не позволит разлучить их.
Никому и ничему.
***
Лететь ночью через океан было непросто. Порывы ветра налетали стремительно, заставляя выбивать зубами частую дрожь. В этот момент трудно было поверить, что внизу, на земле, буйствовало лето и стояла адская жара. Периодически острое зрение Глеба — близорукость бесследно исчезла после возвращения магии — выхватывало из сумрака два огонька: сигнальные искры, горевшие там, где летели Таня и Сарданапал. А потом из-за туч выглянула полная луна, освещая сюрреалистичную картину их полёта, и тогда он мог даже поймать мечтательный взгляд девушки и сосредоточенный, но слегка ироничный — академика.
Предмет их разговора, состоявшегося за пару часов до отлёта, не стал сюрпризом для Бейбарсова. Он рассказал старому магу всё, что произошло в старой землянке на краю обрыва, умолчав, разумеется, о том, что последовало после.
Однако Сарданапал разглядывал его так пытливо и внимательно, что бывшему некромагу показалось на мгновение, будто глава Тибидохса и так всё знал. Возможно, знал даже до того, как это стало явью, перешло из мира предположений и пророчеств в настоящее и превратилось в их реальность.
Однако вслух академик сказал совсем другое:
— Я знал, что ты справишься. Хотя, предполагаю, в какой-то момент ты готов был сдаться и всё разрушить.
Глеб кивнул, не желая, да и не видя особого смысла скрывать правду:
— Я немного… вышел из себя, когда решил, что вы, как и многие другие, просто воспользовались мной. Что вам нужны лишь знания из моей прошлой жизни, и её последующая сохранность вас не слишком заботит.
Сарданапал подался вперёд, не сводя с него мудрых, вдруг погрустневших глаз:
— Что ж, я никогда не скрывал от тебя, что твои умения действительно играли ключевую роль при моём выборе союзника и ученика. Однако, судя по всему, я не смог донести до тебя главное, Глеб: мне небезразлична твоя судьба и ты сам. И так было всегда.
Бейбарсов молчал, впитывая эти слова. Он знал, что ему нечего ответить, потому что собственную преданность он уже доказал и ещё не раз докажет. Но именно в этот момент Глеб понял главную причину своей привязанности к старому магу. Он понял, почему так искал у него одобрения и поддержки, почему так боялся подвести. Сарданапал стал ему наставником, о котором Глеб всегда мечтал. А наставник для молодого мужчины, только начинающего свой жизненный путь — всегда отец.
Это открытие потрясло бывшего некромага. Настолько, что он не сразу услышал следующие слова Сарданапала:
— Думаю, ты уже понял главное, что отличает тебя от всех прочих: единение твоего прошлого и настоящего, сил, подаренных тебе светом, и дара, навязанного тьмой. Ты сумел вместить в себе два этих противоборствующих начала только потому, что такова твоя истинная природа. Соблюдай баланс, и однажды ты станешь одним из величайших магов, которых знает мир.
Эти слова всё ещё звучали в ушах Глеба, перекрывая свист ветра, когда он заметил внизу огни, которые при снижении стали складываться в затейливую форму. Поняв, что это Магфорд, путники переглянулись. Сарданапал заложил крутой вираж, беря курс на юго-запад.
Ещё через полчаса академик начал снижаться, и Глеб с Таней последовали его примеру. Приземлившись у небольшого холма, с которого открывался вид на тонувшие в серебристом сиянии английские холмы и на деревушку неподалеку, все трое первым делом напились воды из подвешенных к поясу фляг. Они ещё не успели толком утолить жажду, как из воздуха, держа в руках одинаковые мётлы, вышагнули Жанна с Леной. Метнув на Таню зоркий взгляд, бывший некромаг заметил, как она поморщилась: мётлы явно были подарком Гурия Пуппера.
— Как я не раз говорил, эмоциональная связь — сильнейшая вещь, которую многие недооценивают, — задумчиво отметил Сарданапал, явно не нуждавшийся в разъяснениях о том, каким образом некромагини смогли узнать их местонахождение. — Итак, друзья мои, прежде, чем мы перейдём к решающей стадии нашего авантюрного плана, стоит ввести в курс дела новоприбывших.
Через полчаса, когда положение звёзд на небосклоне едва заметно сместилось, пятеро человек взмыли в небо, чтобы спустя некоторое время опуститься посреди огромной, тонущей в туманах равнины. Сквозь серые влажные клочья вырисовывались силуэты гигантских каменных глыб. Огромные, в два или даже три человеческих роста, они образовывали правильный, полуразрушенный с одной стороны круг.
Здесь присутствовал отпечаток магии, и магии могучей — это ощущалось в воздухе, густом и удушливом, исходило от земли, по которой ступали когда-то великие чародеи.
— Что нам делать? — спросила Таня академика, прерывая ночную тишину.
— Слушать.
Войдя в центр круга, Сарданапал огляделся, а потом медленно двинулся вдоль сооружения. Подходя к очередному камню, он задерживался ненадолго, прикладывал к нему ладонь и закрывал глаза, как будто и правда прислушивался к какому-то голосу. Затем убирал руку и шёл дальше. Четверо молодых магов замерли, наблюдая за ним.
Обойдя весь Стоунхендж, глава Тибидохса склонился над полуразрушенными глыбами, покоящимися на земле. В тот момент, когда он дошёл до камня, лежавшего дальше всех, Глеб ощутил внезапный озноб. Даже на таком приличном расстоянии бывший некромаг ощутил, как от этого булыжника волнами исходит тёмная аура.
— Вот и он, — прошептал академик, вскидывая глаза.
Линзы его очков блеснули в лунном свете, белая борода серебрилась. В этом древнем месте, наполненном силами как света, так и мрака, старый маг смотрелся удивительно органично. После нескольких простейших проверок он изрёк:
— Всё именно так, как я думал. Камень запечатан тройным заклинанием: открыть его сможет некромаг, светлый маг и тот, кто носит в себе баланс этих сил.
Все четверо переглянулись между собой, а затем Глеб с Ленкой выступили вперёд и осторожно приблизились к камню. Внезапно налетевший лёгкий ветер гонял по земле мелкие камушки, задувал в глаза пыль и песок.
— Что ж, сначала попробую я, — пробормотал академик, — думаю, Искриса будет достаточно.
Полыхнула первая искра, и камень, лежащий на земле, окутался голубоватым сиянием. Следующей была Ленка Свеколт, выпустившая из перстня красную искру и прошептавшая:
— Вспышкус гробулис.
Свечение стало ярче, и тогда к камню подошёл Глеб.
— Всё зависит от того, насколько правильно ты подберёшь заклинание, — спокойно оповестил Сарданапал. — Оно должно быть достаточно сильным для того, чтобы открыть тайник, но при этом не быть слишком тёмным, дабы ловушка приняла магию двойственности.
