Девушка на секунду отвела глаза, и мужчина сразу всё понял.

Вот почему именно он оказался здесь много лет назад.

Вот почему он здесь сейчас.

Он просто пешка, разменная монета, которую нужно было использовать, чтобы получить доступ к мощному артефакту или к подсказке о том, где его искать.

Выходит, с самого начала его существование было подчинено одной единственной цели, и на пути к этой цели не было места для радости, любви или счастья. Только хаос, боль, ужас и бесконечное одиночество. Чтобы в конце концов он погиб во имя хороших людей, которые сделали с ним всё это, — или по приказу плохих, которые превратили его в чудовище.

Он в отчаянии прикрыл глаза. Таня что-то говорила ему, цепляясь за кожаный ворот куртки, но Глеб отворачивался. Всё его существо затопила страшная, бессильная ярость.

—…послушай же меня! — вдруг долетел до него торопливый голос девушки, в котором сквозили мольба и отчаяние. — Тебя использовала ведьма, ничего не знавшая о том, кто ты такой! Она думала, что ты поможешь ей в поисках артефакта, но ошиблась! Старуха недооценила маленького мальчика, думая, что окончательно сломала в нём всё человеческое. Но это оказалось не так! Неважно, какими путями — но ты пришёл туда, где стоишь сейчас! А сейчас ты со мной, я рядом, и вместе мы на полпути к тому, чтобы спасти весь магический мир! Посмотри на меня, Глеб, посмотри!

Его расширенные зрачки впились в бледное лицо Тани.

— Ты — не то, что ведьма пыталась лепить из тебя, — шептала девушка, стараясь притянуть его к себе поближе, — ты хороший человек, и можешь стать ещё лучше…

— Я не могу стать лучше даже ради тебя! — воскликнул Глеб. — Не могу, Таня! Я уже по горло во тьме, так всегда было, и так всегда будет! Исправить это не способна ни моя любовь, ни твоя вера.

И, резко подняв руку, он хрипло выкрикнул страшное заклинание. Таня помнила его очень хорошо: оно было из списка запрещённых. От кольца Древнира отделились сразу четыре тёмные искры и попали в ящичек. Огонь охватил дерево, однако, вопреки всему, ларчик не сгорел дотла. Лишь только свечение погасло, маленький замок на крышке сдвинулся в сторону.

Глеб с Таней переглянулись, одновременно шагнули к ящичку и, не сговариваясь, вместе подняли крышку. Внутри лежал пожелтевший от времени свиток пергамента. Проверив его на всякий случай, Глеб осторожно развернул ломкую бумагу, на которую были нанесены… рисунки.

Молодые люди молча изучали тонкие чернильные линии, пока те не начали складываться в историю. При взгляде на одну из фигур Глеба прошибла дрожь, и он услышал резкий выдох Тани — на пергаменте была изображена Чума-дель-Торт. Она стояла в окружении множества других силуэтов, а вся картинка была заключена в ту самую фигуру, которую они с Таней уже видели на крышке ящичка.

— Это ритуал, — прошептала Таня. — Ритуал создания амулета. Только при чём здесь месяц?

Бейбарсов продолжал пристально разглядывать рисунок, нахмурив брови. Сарданапал говорил, что для создания Амулета нужна была сила сотен магов. Таня права, что-то не сходилось. Если только…

— Это не полумесяц… — осенило его внезапно. — Это «С», римская цифра сто!

Таня ахнула.

— Значит, это символ, — продолжал Глеб. — И что-то мне подсказывает, что сам артефакт имеет примерно такой же вид. Осталось выяснить одно: как эта живопись может помочь нам установить местонахождение Амулета?

— Академик упомянул, что его поместили внутрь камня.

— Да, — хмыкнул Глеб, скосив на неё глаза, — интересно, откуда начнём поиски?

— Ты не понял, — Таня внимательно вглядывалась в рисунок. — Камень, Глеб! Присмотрись! Место проведения ритуала тебе ничего не напоминает?

Бейбарсов вновь бросил взгляд на пергамент. Силуэты людей стояли в центре круга, образованного подковообразными глыбами, которые вырисовывались в нечто смутно знакомое…

— Стоунхендж! — воскликнул он. — Ну конечно!

Таня победно засмеялась и чмокнула его в щёку. Голова Глеба всё ещё раскалывалась от боли, но он заставил себя улыбнуться и вернул поцелуй.

Они провели в погребе ещё часа два, тщательно обыскивая каждый закуток. Однако больше ничего, что могло бы стать подсказкой в поисках, отыскать не удалось, и усталые, покрытые пылью и потом, они вскарабкались наверх, прихватив с собой ларчик с рисунком.

За это время обжигающий диск солнца закатился за горизонт, сгустились сумерки. Через приоткрытую дверь из находившегося неподалёку леса проникал пряный запах хвои. Стоило молодым людям показаться из погреба, как факелы внизу погасли, зато очаг в середине комнаты вспыхнул ярким светом.

Подойдя к котлу, Глеб задумчиво уставился на него, а потом постучал согнутым пальцем, прислушиваясь к гулкому эху, отразившемуся от толстых чугунных стенок. Взглянув на стоявшую рядом Таню, мужчина устало кивнул:

— В этом чане, в крови семи мертвецов, я увидел тебя когда-то. Увидел и полюбил навсегда. И сразу чуть не поплатился за это чувство, почти захлебнувшись в этой самой крови. Сколько я потом ещё её пролил — одному Творцу известно. И сколько ещё пролью…

Таня внезапно прервала его, накрыв прохладными пальцами рот.

— Перестань. Если не ради себя, то ради меня — ради нас и нашего будущего — перестань корить себя за то, что было, и за то, кто ты есть. Как бы ты ни пытался убедить меня там, внизу, что ты плохой — я знаю правду. Я собрала её из крошечных фактов, из кирпичиков и обломков, которыми ты завалил мою жизнь. Ты изломанный, измученный. Ты самоуверенный и упрямый. Наглый и резкий. Ты какой угодно — но не плохой. Ты не был плохим человеком раньше, и не являешься им теперь, когда трансформация в тебе настолько очевидна, что это признаёт сам Сарданапал. Он выбрал тебя на эту миссию не потому, что хотел воспользоваться, а потому, что верит в тебя.

— Он сам тебе это сказал? — недоверчиво спросил Бейбарсов.

— Именно. Академик, как никто другой, понимает, что тебе никогда не стать полностью светлым магом — и не нужно. Твоя сила, твоя особенность именно в балансе. Но чтобы соблюдать его, ты должен прилагать все имеющиеся у тебя силы.

Бывший некромаг всё ещё сверлил её недоверчивым взглядом.

— А если… если я сорвусь?

— Я буду рядом, — покачала головой Таня. — Я буду рядом с тобой и не позволю этому случиться.

— Ты же понимаешь, что мне всегда придётся идти по краю? — его низкий голос превратился в шёпот.

— Значит, пойдём вместе.

Глеб какое-то время разглядывал своё отражение в её увеличившихся зрачках, а потом осторожно высвободился из объятий и обошёл котёл.

— Тогда, много лет назад, старуха, поняв, что я влюбился, сначала хотела убить меня. Но потом передумала. Я многие годы задавался вопросом, в чём же была причина. Теперь мы знаем её. Однако я до сих пор не понимаю, почему она позволила мне любить тебя. Так и сказала: «Дарю тебе право любить Таню Гроттер!». Я столько лет думал над этим, над её словами, над тем, что она сотворила с моей жизнью, и знаешь что?…

Он помедлил буквально секунду, а потом оттеснил Таню в сторону и выкрикнул заклинание, вложив в него всю свою боль и ненависть:

— Пепелис кремацио некро гродис!

Дрогнули стены избушки. Гигантский чан в одну секунду осыпался в костёр очага горсткой пепла, и стальной обруч, всё это время сжимавший грудь Глеба, лопнул. Но Бейбарсов уже не мог остановиться.

Он крушил и громил всё вокруг, держа Таню рядом, в безопасном кольце, которое образовывало защиту вокруг их тел. По тесной избушке метались снопы искр, и бывший некромаг не сразу заметил, когда к его тёмным примешались яркие зелёные, выпускаемые Таниным перстнем.

Только когда всё убогое убранство землянки уже валялось вокруг покорёженным хламом, Глеб остановился и вытер лоб. А затем повернулся к Тане и заглянул ей в глаза.

— Я хочу попросить тебя кое о чём.

— Что угодно, — улыбнулась она. Её лицо, как и его, было покрыто грязью и блестело от пота.

— Позволь мне любить тебя.

По выражению её лица он сразу понял, что она потрясена. Однако, взяв себя в руки, девушка мягко сказала: