— Раньше ты не просил разрешения даже на поцелуй.

— Раньше я был мертв. Я был не я. А сейчас я прошу у тебя гораздо больше. Позволь мне… позволь любить тебя. Просто любить, я ничего не попрошу взамен.

В ответ Таня приблизилась к нему и прошептала:

— Не проси, я всё равно отдам. Люби меня. Люби так сильно, как можешь только ты. Люби сердцем, люби телом…

Не дав ей договорить, Глеб схватил её за руку, поднял с пола драгоценный ларчик и покинул избушку, уродливые, страшные очертания которой чётко вырисовывались на фоне вечернего неба.

В который раз за день вскинув руку с кольцом, Бейбарсов бросил взгляд на Таню, и та послала ему в ответ дерзкую улыбку, поднимая свою руку. Их сдвоенные искры — тёмная и зелёная — одновременно разрезали свинцовые сумерки и атаковали стоящую на обрыве землянку. Здание дрогнуло, но устояло. Тогда они вновь произнесли заклинание, и ещё, и ещё, до тех пор, пока древние камни с ужасающим грохотом не обрушились в пропасть, оставив после себя лишь голую поляну, которую Глеб выжег Искрисом.

Он стоял на обрыве и долго смотрел вниз — вот оно, прошлое, жуткое и пугающее, породившее монстра, едва не уничтожившего всё, что дорого Глебу — лежало сейчас в руинах у его ног. Он сделал это, после стольких лет, наконец освободившись от груза, что лежал на его плечах с самого детства.

И впервые за долгие годы Глеб Бейбарсов вдохнул полной грудью.

А потом порывисто развернулся и прижался к Тане Гроттер сухими губами. Девушка не сразу ответила, застигнутая врасплох его порывом. Тогда он усилил напор, приоткрывая её рот.

— Что ты делаешь? — сквозь смех и поцелуи спросила Таня.

— Хочу тебя, — пробормотал он.

— Здесь?? Глеб, пожалуйста, не сходи с ума.

— Я уже…

И больше он ничего не смог сказать, и не позволил ей. Скользнув рукой вдоль её спины, Глеб не встретил сопротивления, и его ладонь опустилась ниже, на поясницу и дальше, к ягодицам, которые он обхватил ладонью, прижимая девушку к себе так крепко, что у неё перехватило дыхание. Он любовался ею, её странной робостью, просыпающейся в его объятиях — ему нравилось, что он смущает девушку, потому что знал, что вскоре эта милая реакция сменится нетерпением и бесстыдством.

Слишком долго он этого ждал. Они оба.

Бейбарсов чувствовал, как голова идёт кругом от пережитого совсем недавно потрясения, от взрыва эмоций, прохладного горного воздуха, горячего тела Тани. Беспорядочно целуя её лицо, он сбросил свою куртку и мягко, но настойчиво нажал на плечи девушки, вынуждая их обоих опуститься на землю.

Место, на котором ещё совсем недавно стояла проклятая землянка, было покрыто пеплом. Глеб ощущал его между пальцами, когда накрыл Танино тело своим, запуская руки под её тонкую рубашку. Девушка втянула в себя воздух и напряглась. Бывший некромаг остановился на мгновение, заглядывая ей в глаза.

— Всё в порядке?

Девушка робко улыбнулась:

— Да, я просто… Как будто всё это происходит не с нами.

Глеб усмехнулся. Его тоже не покидало ощущение нереальности. Как давно он мечтал об этом? Сколько часов, дней, лет провёл, представляя под собой это худое, гибкое тело?

— А ещё я… кхм… — продолжила она, и в сгустившихся сумерках он с трудом смог различить румянец, выступивший на её щеках, — понимаешь, у меня не так много опыта, как у тебя. И я боюсь, что…

— Таня, — хрипло прервал он, — твоя неопытность — последнее, что меня волнует, поверь…

Глеб больше не спускал с неё глаз, пока его ладонь продолжала свой путь под хлопковой тканью, и когда он накрыл и слегка сжал её правую грудь, девушка не смогла сдержать тонкий вздох. Глеб замер. Ощущения, которые он при этом испытывал, не были похожи на всё то, что ему прежде довелось испытать в постели. Когда ты держишь в объятиях свою мечту, всё, на что хватает сил — это постараться не сойти с ума от противоречивого желания сжать крепче и при этом не навредить.

Склонившись, Бейбарсов пылко прижался к её губам. Их тела касались друг друга так плотно, как это было возможно при наличии одежды. Напряжение между ними было так велико, что воздух вокруг гудел: их мысли, страхи, эмоции — всё соединилось в искрящееся возбуждение. Они оба желали друг друга до дрожи.

Алтайская ночь всё больше вступала в свои права. Она окутала таинственными тенями лес, который оканчивался обрывом, украсила небеса сотнями мигающих звёзд и разогнала облака, выпуская на сцену почти полную луну, которая залила всё вокруг призрачным сиянием и осветила высокий уступ, на котором двое срывали друг с друга одежду, позабыв об окружающем мире.

Глеб изучал Таню, наслаждался ею, не уставая восхищаться тем, какой отзывчивой и страстной она оказалась. Нежные поцелуи и ласки постепенно перерастали в более долгие и неистовые, когда их языки тесно сплетались, а они сами почти душили друг друга в объятиях.

Разорвав жадный поцелуй, Бейбарсов подтянул Таню вверх, склонил голову и коснулся языком её левой груди и напряжённого соска прямо через ткань рубашки. Девушка вздрогнула под ним и тихонько застонала, подаваясь вперёд, подставляя себя под его настойчивые, бесстыдные ласки.

Он внимательно следил за сигналами, которые подавало её тело, слышал, как её дыхание стало чаще и прерывистей, ощутил, как она слегка потирается об его затянутую в чёрные брюки ногу. Приподнявшись, он бросил на Таню хитрый взгляд и потянулся к высокой шнуровке ботинок, однако тонкие пальчики остановили его.

— Дай мне, — прошептала Таня, принимаясь распутывать длинные шнурки.

Он сидел, широко расставив ноги, и наблюдал за её действиями. Рубашка девушки в тех местах, где он ласкал её грудь, была украшена двумя влажными пятнами, и у Глеба пересохло во рту. Он знал, что Таня видит явное доказательство его возбуждения, и наслаждался восторгом, который отражался на её освещённом луной лице.

Расправившись с обувью, девушка подползла к нему, сама целуя его раскрытые губы, надавливая на плечи и заставляя опуститься на спину. Оседлав его бёдра, Таня резко дёрнула пряжку ремня на брюках, но затем остановилась и через грубую ткань накрыла рукой его член, слегка сжав. Глеб выдохнул, запрокидывая голову и обхватывая мягкие полушария Таниных ягодиц.

Так не пойдёт! Рывком поднявшись и не выпуская девушку из объятий, он ловко поменялся с ней местами — она успела только вскрикнуть, перебивая этот возглас собственным тихим смехом. Разжав на мгновение руки, бывший некромаг стянул футболку и отбросил её в сторону.

— Я хотела сама, — пробормотала Таня, но Глеб покачал головой, не в силах вымолвить не слова.

Он перевернул её на живот, задрал рубашку, слыша, как трещит натянутая ткань и игнорируя недовольное восклицание девушки.

— Я всё ещё помню ту родинку на лопатке, — прошептал он, наклоняясь к её уху, а потом сделал то, о чём мечтал много раз: осторожно лизнул небольшое тёмное пятнышко.

Таня дёрнулась под ним, ещё больше усиливая трение между их вспотевшими телами. Он нагнулся, скользнул рукой под её живот, нащупывая пуговицу джинсов и продолжая покрывать поцелуями голую спину. Таня попыталась остановить его тихим и неуверенным «Не надо», но это было скорее от робости. Глеб запустил пальцы под грубую ткань, и дальше, за резинку трусиков, между её бёдер.

От первых настойчивых прикосновений Таня заскулила, вжимаясь в него всем телом, бормоча что-то едва слышно. Бейбарсов потерял себя в звуках, которые издавала девушка. Сам он с трудом сохранял молчание, стараясь не пропустить ни единого стона, срывавшего с губ Тани, но его дыхание становилось всё более затруднённым.

— Глеб, пожалуйста…

Он с восторгом и каким-то странным смущением понял, что эта тихая мольба возбудила его даже больше, чем вид её обнажённой груди. Перевернув Таню на спину, он быстро расстегнул пуговицы её рубашки, помогая высвободить руки, опустился ниже, проводя губами по краю джинсов и посылая ей исподлобья нахальный, затуманенный взгляд. Девушка бессильно покачала головой и прикрыла ладонями пылающее лицо.