Её футболка была влажной. Её ресницы, промокшие от слёз. Её пальцы, которыми она ласкала себя, думая о мягких чёрных волосах, которые перебирала когда-то.

А летняя гроза всё бушевала за окном, внося ещё большее смятение в её и без того запутанные эмоции.

И земля тоже была влажной, мягкой, тёплой.

Комментарий к 11. Влажность

* Очевидное не нуждается в доказательстве.

========== 12. Царство гнева ==========

***

Любовь моя! Ты нож в руке зажала,

Но от тебя мне даже смерть сладка,

И я умру, целуя сталь кинжала.

(Хоакин Лоренсо Луасес)

***

Гордые оба — знаю.

Вместе — как на войне.

Только — усмешка злая —

выбора просто нет:

С новыми — не забыться,

Новых — не полюбить.

Мне без тебя не сбыться.

Мне без тебя не быть.

Сколько ни будь с другими

Да ни дразни судьбу —

Вот оно — твое имя,

Словно клеймо на лбу.

(Вера Полозкова)

Наутилус Помпилиус — Зверь

Перекрёсток — Пожары и дожди

Би-2 — Её глаза

***

— Кто учил тебя так сражаться? Своей горячностью ты только даёшь сопернику преимущество! А ведь это всего лишь морок!

Глеб, тяжело дыша, поднялся на ноги. В голове что-то неприятно пульсировало, ушибленные рёбра саднили, наливаясь синяками. «Всего лишь морок», выглядевший, как здоровенный детина, уже принял боевую стойку, сжимая в руках огромный двуручный меч, и явно готовился вновь напасть на бывшего некромага.

Эта тренировка оказалась самой выматывающей за последнюю неделю. Они находились в Битвенном зале уже больше четырёх часов, где Сарданапал учил его тому, что полагаться на одно лишь кольцо — значит заведомо проиграть битву. Глеб прежде немного владел холодным оружием, однако ему никогда прежде не приходилось применять его наравне с заклинаниями.

— Давай ещё раз! — непоколебимо изрёк академик. — Представь, что защищаешь не себя, представь, что опасность грозит кому-то другому.

Подняв голову, чтобы размять затёкшую шею, Глеб увидел потемневшие от времени деревянные балки потолка, терявшегося в вышине. По спине и вискам ручьями струился пот, разбитая губа ныла. Глубоко вдохнув, мужчина собрался с мыслями и сжал длинный кинжал с широким, острым лезвием. Он воскресил в себе ярость всех драк и битв, в которых ему довелось побывать. Зазвенели напряжённые, усталые мышцы, исчезла из глаз пелена боли.

Морок напротив поиграл огромными бицепсами. Бейбарсов подобрался, когда детина бросился на него. Резко поднырнув под руку со вскинутым мечом, он ушёл от прямого удара и, отступив, полоснул противника по спине. Тот развернулся, открыв рот в беззвучном крике, и вновь атаковал.

Глеб ещё не успел достаточно разорвать дистанцию. Поняв, что морок слишком близко и неудачно стоит для того, чтобы моментально нанести ему удар, он прокрутился, уходя вниз и влево, подрезая сухожилие на ноге противника. Тот рухнул на одно колено. Бейбарсов хотел добить его коротким колющим ударом, однако заметил, что руки детины пусты. Инстинкты управляли его реакцией гораздо быстрее, поэтому он резко обернулся. Выпущенный заклинанием огромный меч, вращаясь, летел к нему. Ещё пара секунд — и голова бывшего некромага слетела бы с плеч. Однако за мгновение до этого произошло сразу две вещи. Вскинув руку, Глеб выкрикнул:

— Искрис фронтис максимус! — выпуская из перстня яркую тёмную искру.

И одновременно обратным хватом нанёс уже поднимавшемуся сопернику огромную рваную рану напротив сердца. Уже почти коснувшаяся Глеба сталь клинка встретилась с заклинанием и рассыпалась прахом. Детина с грохотом упал на каменный пол, разделённый на три части чёрными и белыми плитами.

Повернувшись, Бейбарсов встретился с одобрительным взглядом Сарданапала. Его белоснежная борода обвилась вокруг шеи, подобно меховому воротнику.

— Недурно, — произнёс старый маг, и из его уст это была наивысшая похвала. — Итак, сегодня ты наглядно убедился в том, какие преимущества даёт спаренное ведение боя. Разумеется, подобная тактика требует опыта, навыков и незаурядных умений, но при этом она безусловно эффективна. Ты всё ещё изучаешь теорию ратной магии?

Глеб кивнул, пытаясь отдышаться.

— Что ж, думаю, на этом академических знаний пока достаточно. В следующие несколько дней я предлагаю тебе немного отдохнуть от книг и сосредоточиться на практической стороне вопроса: наши занятия теперь будут носить исключительно прикладной характер, что потребует очень много сил. Поэтому мы закончим на сегодня. Отдохни, — Сарданапал улыбнулся, — сходи на свидание с девушкой — наш парк прекрасен в это время года. Главное, не забрести в болота, хмыри навряд ли будут оценены как романтическая составляющая.

Глеб усмехнулся, подбирая с пола рубашку и натягивая её на вспотевшее тело:

— Романтике, даже самой неординарной, я сейчас предпочитаю сон.

Академик щёлкнул пальцами, и лежащий на полу морок исчез.

— Должен сказать, я тебя хорошо понимаю. И одобряю. Лучше сосредоточить всю энергию на то, чтобы выиграть в предстоящей схватке.

Уж взявшись за ручку двери, Бейбарсов с сомнением поинтересовался:

— Думаете, в случае победы прекратятся попытки тёмных магов одержать верх?

Сарданапал нахмурился, а потом загадочно улыбнулся:

— Нет, разумеется. Но, возможно, тебе станет легче, потому что ты будешь уже не один.

***

Ночью Тибидохс напоминал одновременно терем богатого купца и таинственную крепость с сокровищами. Глеб неспешно шагал по гулким коридорам, вспоминая, как любил гулять здесь ещё в бытность студентом. Навстречу ему не попадалось ни живой души, ни мёртвой. Призраки и нежить давно изучили характер Бейбарсова и не желали попасть под Дрыгус-брыгус.

Ночь по-прежнему оставалась его стихией: он упивался, дышал ею, подпитывался её загадочной и опасной сущностью. Ночь ласкала его, как любовница, обнимала своими тенями. Двойственная природа Бейбарсова в это время суток расцветала во всей красе.

Как и рискованные мысли. Мысли о том, как непросто вновь погружаться в некромагическое прошлое, окунаться в разложение и тлен, пытаясь отыскать там крупицы надежды на победу. Мысли о том, как выматывают его бесконечные тренировки, когда его жестокая сущность вырывается наружу, рождая ярость, ослепляя и заставляя терять разум, с горячностью кидаясь в бой.

Мысли о ней.

Таня была центром его усталости, страсти, гнева.

От неё теперь нигде не было спасения, в замке больше не осталось безопасных мест.

Она была слишком близко, провоцируя его сорваться — он уже сорвался, тогда, в библиотеке. При воспоминании о том, что он готов был плюнуть на всё и взять её прямо там, готов был умолять её позволить — при мысли об этом у Глеба сжимались кулаки. Каким жалким дураком он был!

Но всё же кое-что не давало бывшему некромагу покоя, а именно: Таня отвечала ему. Она ласкала его губы с не меньшим пылом, она подавалась навстречу его неконтролируемым толчкам, она хотела его. Возможно ли, что это желание относилось не только к его телу?… Возможно ли раздуть эту искру до пламени?

Мысленно он вернулся на несколько дней назад, когда, выбравшись на редкую прогулку, заметил летающие над драконбольным полем фигуры. Команда готовилась к предстоящему матчу со сборной Магфорда. Ноги сами понесли Глеба туда, к нагретому белому песку.

Он остановился в тени ангаров. Метрах в ста от него Соловей хрипло отдавал распоряжения, перемежая их руганью. Глеб запрокинул голову и сощурился. Худую фигурку на контрабасе он увидел почти сразу, и его сердце моментально ускорило ритм. Объективно или нет — в воздухе Таня была прекрасна.

Резкая, порывистая, гибкая, как натянутая тетива, она разрезала воздух, почти не держась за гриф инструмента, уходила в глубокий крен, старая обойти соперника, или, завладев мячом, резко проворачивалась на контрабасе и забрасывала мяч в глотку дракона, продолжая лететь спиной вперёд — знаменитый приём, который Таня не раз исполняла на его глазах.