– Робеспьер знает, о чем пойдет речь сегодня? – спросил он у Барера, и тот услышал осуждающие нотки в его голосе. – Насколько я понимаю, ты последним видел его.
– Я говорил ему о заседании… – начал Барер почему-то извиняющимся тоном.
– И?
– Он обещал быть.
– Он придет, – заверил Бийо, высокий и худощавый человек тридцати восьми лет с острым носом и хитрым взглядом лисицы. – Вот увидишь. В его же интересах присутствовать при обсуждении нашей политики по отношению к его друзьям-дантонистам.
Сен-Жюст посмотрел на каминные часы, показывавшие без десяти минут девять, и с сомнением покачал головой.
– Как продвигается твоя речь? – сменил тему Бийо. – Колло с таким восторгом расхваливал идею с имуществом подозрительных. Я поддержу ее, если потребуется. Это ровно то, что нам сейчас нужно!
– Именно, – согласно кивнул Сен-Жюст. – Если мы станем в глазах санкюлотов большими радикалами, чем Эбер и его клика, они потеряют свою популярность, – он помолчал немного и добавил, не спуская с Бийо цепкого взгляда: – Мы должны также убедить Робеспьера пожертвовать Демуленом. В этом я тоже могу на тебя рассчитывать?
– Бийо придерживается того же мнения, что и мы с тобой, – ответил за коллегу Барер. – Ударить по обеим фракциям, иначе… – он осекся и уставился на дверь.
– А вот и Робеспьер! – воскликнул Бийо, оборачиваясь в том же направлении. – Я же говорил!
Максимилиан Робеспьер с портфелем подмышкой, в старомодном накрахмаленном парике, щегольском темно-синем сюртуке, бежевых, чуть ниже колен панталонах, белоснежных шелковых чулках и туфлях с начищенными до блеска пряжками, возник на пороге Зеленой комнаты, встреченный шумными приветствиями. Скромный и даже как будто застенчивый тридцатишестилетний адвокат из Арраса с тихим голосом, бесцветными глазами и землистым цветом лица был кумиром парижан и одним из лидеров Якобинского клуба, самого посещаемого из всех клубов республики.
– Прекрасно, – довольно пробормотал Сен-Жюст. – Теперь все в сборе. Я оставлю вас, – обратился он к собеседникам. – Рад, что мы поняли друг друга.
Подойдя к окруженному коллегами Робеспьеру, принимавшему поздравления с выздоровлением, Сен-Жюст приветливо кивнул ему.
– Рад тебя видеть, – только и сказал он.
– Слышал о твоем избрании председателем Конвента, – ответил Робеспьер, слегка улыбнувшись. – Мои поздравления.
Больше ни слова при посторонних. Сен-Жюст, помедлив, едва заметно мотнул головой в сторону, приглашая Робеспьера присоединиться к нему, и направился к самому дальнему окну, возле которого за столом расположились три секретаря Комитета общей безопасности.
Робеспьер поблагодарил коллег за радушный прием и последовал за ним.
– Граждане, – обратился Сен-Жюст к секретарям, – оставьте нас на пару минут.
Те послушно встали и отошли к соседнему столу.
– Я уже думал, что ты не придешь, – заговорил Сен-Жюст, понизив голос.
– Я встретил Вадье и Амара на лестнице. О чем это они там шепчутся? – Робеспьер сделал вид, что не расслышал замечания собеседника.
– Понятия не имею, – небрежно бросил Сен-Жюст. – Их секреты меня не интересуют. Куда больше меня заботит, чью сторону ты намерен принять сегодня.
– Опасаешься, что мы окажемся по разные стороны барьера, Антуан? – прищурившись, спросил Робеспьер.
– Надеюсь, ты в курсе, о чем пойдет речь?
– Я знаю, что тебе нужно, – Робеспьер положил портфель на стол и поправил очки. – Ты хочешь голову Демулена. Я уже говорил тебе, что не готов жертвовать друзьями. У меня их почти не осталось. Мы с Камиллом слишком долго знаем друг друга, чтобы я мог сомневаться в его патриотизме.
– Ты читал его газету, – зашипел Сен-Жюст, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать. – По-твоему, это мысли патриота?!
– Он уже несколько недель ничего не пишет. И не напишет, можешь мне поверить, – заверил Робеспьер. – Камилл не опасен для республики.
– А Дантон? – возразил молодой человек. – Он тоже безобиден?
– Дантон – другое дело. Но Дантон нам сейчас крайне необходим. Эбер с его экстремистскими требованиями – вот наш главный враг. Дантон и Камилл действуют в наших интересах, взяв борьбу с ним на себя. Разобьем Эбера – тогда посмотрим.
– Тогда будет слишком поздно, – ответил Сен-Жюст. – Надо решать сейчас, сегодня. Для этого мы и собрались.
– Видно будет, – холодно заключил Робеспьер и потянулся к портфелю.
– Комитет безопасности встанет на мою сторону, – заверил Сен-Жюст. – Половина Комитета спасения тоже. Ты останешься в меньшинстве.
– Не уверен, – бросил Робеспьер и, желая покончить с тяготившим его разговором, посмотрел на часы. – Четверть десятого. Пора бы начинать.
Он направился к своему месту, призывая собравшихся последовать его примеру.
Вадье и Амар вошли в Зеленую комнату в сопровождении еще нескольких членов Комитета безопасности, прибывших только что.
Сен-Жюст занял место между Барером и Бийо-Варенном, рядом с последним примостился его товарищ Колло д’Эрбуа. Члены Комитета общей безопасности расположились вокруг своего председателя Вадье. Секретари уселись за дальними столами.
– Удалось чего-нибудь добиться от Робеспьера? – шепнул Барер на ухо Сен-Жюсту.
Тот лишь покачал головой.
– Дорогие коллеги! – Бийо-Варенн возвысил голос, стараясь перекричать громкую тишину, воцарившуюся в Зеленой комнате и составившуюся из перешептываний двух десятков человек.
Члены Комитетов замолчали и поcмотрели на говорившего.
– Чтобы резюмировать цель чрезвычайного заседания двух правительственных Комитетов, о которой вы уже, безусловно, догадываетесь, предлагаю предоставить слово Сен-Жюсту, приготовившему несколько интересных предложений, которые будут вынесены на обсуждение Комитетов.
Сен-Жюст кинул Бийо благодарный взгляд. Тот ответил ему ободряющей улыбкой. Они поняли, что в этой партии играют на одной стороне.
Молодой человек поднялся и заговорил строгим и несколько высокомерным тоном, каким учитель обычно объясняет урок ученикам:
– Дорогие коллеги, ситуация, в которой находится республика, крайне тяжела. После первых побед французские армии с трудом удерживают отвоеванные позиции, солдаты нуждаются в самом необходимом – обуви, продовольствии, оружии. Но главным нашим врагом является вовсе не неприятельская армия. Враги, действующие внутри страны, куда опаснее врагов внешних. Именно они распространяют ложные слухи, порочащие республику, плетут интриги с целью уничтожить революционное правительство и настраивают население против Конвента и его Комитетов. Франция наводнена шпионами Англии, английское золото подрывает курс ассигнатов, подкупает чиновников и даже депутатов Национального конвента. Продовольственная проблема в городах порождает недовольство, которым пользуются агитаторы-экстремисты, настраивая народ против правительственных Комитетов.
Он сделал паузу и окинул внимательным взглядом собравшихся, словно выискивая, не скрываются ли продажные слуги народа и среди членов Комитетов.
– Но, – продолжил Сен-Жюст, возвышая голос, – еще опаснее этих шпионов те, кто называют себя революционерами, пряча под маской патриотизма и любви к отечеству планы по уничтожению свободы; те, кто сеет раздор в Конвенте и издает газеты, призывая сменить правительство, – быстрый взгляд в сторону Робеспьера. – И неважно, исходит этот призыв от тех, кто, вместе с Эбером, требует усилить террор и заставить гильотину работать с удвоенной силой, или от тех, кто, подобно Дантону, ратует за разрушение тюрем и освобождение подозрительных, оказавшихся там в результате бдительности Комитета общей безопасности, – короткий кивок в сторону Вадье, тонко улыбнувшегося комплименту. – Именно эти две фракции, две преступные клики, одна из которых заседает среди вас в Конвенте, а другая оккупировала Парижский муниципалитет, представляют самую серьезную угрозу для республики и торжества свободы. Уже несколько месяцев в прессе и на трибунах революционных клубов мы наблюдаем дуэль эбертистов и дантонистов. Наблюдаем молча, снисходительно, проявляя тем самым слабость к друзьям и коллегам, примыкающим к этим группировкам.
