Вспомни, Уриэль.

Если бы у него все еще были глаза, они бы широко распахнулись от шока. Остальные воспоминания хлынули в него, как поток океанских вод. Как он мог так легко все забыть?

Ты просила нас любить их больше, чем Тебя.

С этого все и началось. Последняя просьба Всевышней потрясла их всех. Они знали, что Она оставляет их присматривать за людьми ради Нее. Все ангелы почувствовали скрытое «Прощайте» в Ее словах, хотя и не понимали тогда, что это значит.

На седьмой день Всемогущая ушла, и мир был объят пламенем.

Некоторые из них восприняли Ее последнюю просьбу как испытание, имеющее только одно решение. Две противоборствующие стороны: сделать то, о чем их просила Всевышняя, или любить только Ее всей душой. Другие считали приказ невозможным, ибо как они могли любить кого-то, кроме Нее? Ту, кто их создала. Ангел отвернулся от ангела, борясь за то, чтобы его голос был услышан. Борясь, чтобы решить, как все будет теперь, когда Она ушла. Борясь, чтобы попытаться вернуть Ее.

В тот день они Пали. Уриэль вспомнил золотое пламя. Дыры в пространстве вокруг него. Вонь от горящих перьев и обугленных крыльев. Всемогущая оставила их, и половина ангелов Пала, даже не поняв, почему. Они пришли к своим собственным выводам — те, кто восстал, заслуживали наказания.

Лучше не задавать вопросов. Просто делать, что говорят.

Он искал некоторых из них после того, как дым рассеялся. Рафаэль пропал без вести. Как он мог забыть Рафаэля? Его собственного брата? И любовь Ремиэль, и Адриэль — тоже. Они искали и искали, но ничего не нашли. Новообразованные демоны были неузнаваемы, и ни один из них не вышел вперед, чтобы добровольно назвать себя.

Ремиэль была убеждена, что они будут искать вечно, если понадобится, и, как ее брат, Уриэль был рядом с ней до тех пор… до тех пор, пока память о тех, кто Пал, не выскользнула из их сознаний, и у них не осталось причин искать. У них не осталось причин оставаться. Итак, они вернулись на Небеса, чтобы наблюдать за всем издалека.

Что же случилось? Почему они забыли? Почему они перестали пытаться исцелить причиненную им боль? Где же была Всемогущая? Почему Она не пришла им на помощь?

Почему? Снова спросил Уриэль. Прошу тебя, скажи. Что я упускаю? Я хочу понять.

Последовала пауза, прежде чем Всемогущая заговорила снова. На этот раз Ее голос не был нежным. На этот раз он отразился с силой. Той же самой силой, которая создала ангелов, пространство, время и всю вечность.

Я создала ваш мир как место для их улучшения, начала Она, и Уриэль понял, что она говорит о людях. Точно так же, как мать формирует и лепит своих отпрысков в своем утробе, Я создала их в безопасности Сада. Я благословила их частицами себя — ангелами, чтобы они жили с ними и помогали направлять их. Помогали им повзрослеть, чтобы однажды они смогли занять свое место рядом со мной.

Уриэль помолчал. Ему казалось, что он парит над пропастью. Было бы слишком легко замереть здесь. Вопросы не должны были продолжать приходить. У него были силы остановить их, силы погрузиться в тишину и наслаждаться тем, что он снова связан со своей Создательницей.

Часть Уриэля жаждала этого утешения. Другая его часть должна была понять. Он полагал, что в каждом из них есть частичка, которая жаждет знаний превыше всего остального.

Ты знала, что они уйдут из Сада? Это было непостижимо, и все же это было единственное, что имело смысл. Ты знала, что они поддадутся искушению? И все же Ты вырастила перед ними те фрукты?

Ребенок не может вечно оставаться внутри своей матери. Ее голос эхом отдавался в окружающем их пространстве, пронизывая Уриэля до глубины души. Они никогда не учились сопротивляться искушению, Уриэль. Это всегда было тем, как они учились расти. Созревать. Испытывать все, что может предложить жизнь, чтобы однажды они могли стать такими, как Я.

Жизнь состоит из искушения, продолжала Она с новой мягкостью в голосе. И сопротивлению ему, и уступкам. Жизнь состоит из радости и печали, мира и боли. Тоски, мучения, возбуждения, страха, любви. Жизнь — это все, что есть, и Я хотела, чтобы они познали ее целиком и полностью.

Было что-то, чего он все еще не понимал. Как человечество должно было полностью познать жизнь? У каждого из них была своя жизнь? У каждого из них были разные переживания, которые были сформированы обстоятельствами их рождения. По выбору, который они делали каждый день. Как мог кто-нибудь из них справиться с такой задачей самостоятельно?

Вот тут ты меня неправильно понял, Уриэль, объяснила Всемогущая, чувствуя вопрошающее сердце архангела. Ты продолжаешь думать о человечестве как об отдельном человеке. Как о миллиардах и миллиардах душ, которые пребудут в Рай или Ад на основе той жизни, которую они прожили.

Но это не так.

Хотя легких у него не было, Уриэль все равно задержал дыхание, ожидая, что будет дальше.

Есть только одно.

Пока архангел ждал этого момента, между ними воцарилось молчание. Момента, когда все сольется воедино, когда все обретет смысл. Конечно, Всемогущая собиралась открыть что-то большое, что-то, что свяжет все, что он итак знал, но его Создательница молчала.

Что?

Ответ последовал незамедлительно, как будто Всемогущая ждала, когда Уриэль будет готов задать вопрос, все еще терзавший его сердце.

Человечество едино, объяснила Она, и Уриэль почувствовал, как энергия вокруг него вибрирует от предвкушения. Это было похоже на крошечные ударные волны, парящие вокруг самого ее существования. Смесь леденящего холода и вспышек огромного тепла — все сразу. Ощущения были настолько сильными, что он едва мог их понять. Одна душа. Один ребенок. Одна жизнь, происходящая снова и снова в бесчисленных различных конфигурациях. Чтобы прожить каждый человеческий опыт. Они — одно целое. И как только они проживут все возможные жизни, они будут готовы.

Готовы к чему? Уриэль поймал себя на том, что спрашивает, хотя в данный момент это был самый далекий вопрос из его мыслей. Как такое могло случиться? Все, во что их заставляли верить, было неверно. Что хорошего в Небесах, если есть только одна душа, которая возрождается снова и снова? Что хорошего в Аду? Как все это может быть правдой?

Готовы стать такими, как я. После того, как они проживут все жизни, они больше не будут детьми. Они будут готовы занять свое место рядом со Мной. Будут готовы иметь собственных детей.

В глубине души Уриэль чувствовал, что это правда, и все же он не понимал. Где же его место во всем этом?

А как же Рай? Спросил он, чувствуя, как отчаяние просачивается в его голос. Архангелу казалось, что его мир разваливается на части и что все его существо в данный момент держится на одних нитях. А как же Ад? Для чего они нужны, если не для того, чтобы вместить души человечества?

Мягкая улыбка эхом отозвалась вокруг архангела. Он почувствовал резкий толчок там, где должно было быть его сердце, когда присутствие Всемогущей снова окутало его.

Рай и Ад — это проявления вашего собственного творения, объяснила Она, как будто это была самая очевидная вещь в мире. Когда вы решили сдерживать себя после моего ухода, когда вы не захотели жить среди них, как Я просила, когда вы не любили человечество больше, чем Меня, вы создали для себя место, отдельное от них. И когда вы боролись за то, каким должен быть их мир, когда вы верили, что поступаете неправильно. Когда вы чувствовали, что не принадлежите этому Небу, которое вы создали, некоторые из вас создали другое место, которое можно было назвать домом. Место, где будут процветать худшие части вас. Ваш гнев и ваша ревность. Ваша обида за то, что, по-вашему, Я сделала с вами. Ваше нежелание прощать — прощать Меня, прощать своих братьев и сестер, а главное, ваше нежелание прощать самих себя.

Он вспомнил, как Уриэль вспомнил. Он вспомнил, как раньше Всемогущая ходила среди них. Тогда еще не было Рая. Никаких девственно белых стен. Никакого холодного пустого пространства. Была только Земля, изобилующая жизнью. Моря, небеса и звезды за ними. Каждый раз, когда они смотрели вниз на сине-зеленую планету, это происходило с их места в Небесах. Места, где любовь была в изобилии, а радость ощущалась в мерцании каждой звезды. Небеса были местом чудес, далеким от теневого неба, которое они создали для себя в Ее отсутствие.