Это был не Рай, но дом. Хотя они не могли оставаться в Саду, время от времени они видели проблески Эдема в своей повседневной жизни, и это приносило им надежду.
Они говорили: «надежда мимолетна». Она не может длиться вечно.
Для Адама и Евы это продолжалось почти двадцать два года. Восемь тысяч жизненных циклов майских мух. Достаточное количество времени для двух братьев, чтобы вырасти из мальчиков в мужчин. Достаточное количество времени, чтобы два родителя были охвачены обожанием к своему потомству. Достаточное количество времени, чтобы любовь проникла в них и их сердца были разбиты.
День начался так же, как и многие из них. Теплое солнце висело над ними в безоблачном небе. Один сын пошел возделывать землю. Другой — следить за стадами. Все было хорошо. Только когда солнце начало опускаться на небо, Каин присоединился к своему брату Авелю в поле.
То, что было сказано между этими братьями в последующие мгновения, не имеет значения. В тот роковой день Авель ничего не мог сказать или сделать, чтобы изменить ход истории, ибо Каин уже решил в своем сердце, что должно произойти.
Неважно, что было сказано. Не имело значения, каким инструментом решил воспользоваться Каин — камнем, копьем или веревкой. В любом случае, в конце дня, Авель был мертв, Каин убил его.
Когда алая кровь впиталась в пыльную землю, нечто начало сдвигаться, меняться. Пускать корни. Расти.
Продолжительность жизни поденок составляет двадцать четыре часа. Муравьев — всего несколько недель. Мыши могут жить до года. Кролику может повезти прожить десять. Как бы ни крутилась эта история, смерть не была чем-то новым для Земли. Это было частью ее жизни с тех пор, как люди покинули Эдем.
Эта смерть была другой. Все творение чувствовало эту боль, эту печаль. Адам и Ева чувствовали ее. Каин чувствовал ее. Чувствовали дети.
И самое главное, Он это чувствовал.
Человеческая кровь впиталась в сухую песчаную почву, и когда наступила ночь, земля начала подниматься. Она двигалась, формировалась и исчезала, пока не появилась фигура, одиноко стоящая под звездным светом.
Фигура моргнула пронзительными голубыми глазами, впервые оглядывая пустошь. Он был здесь с начала времен, но до этого момента так и не сформировался полностью. До сих пор, пока не была уничтожена первая человеческая жизнь.
Моргнув еще раз, фигура начала двигаться, расправляя свои черные как ночь крылья и скользя по пустоши. Каин уже скрылся с места преступления, и он знал, что это будет лишь вопросом времени, когда ангелы начнут роиться вокруг, желая даровать свое божественное возмездие за зло, которое произошло здесь сегодня. Он должен был действовать до того, как это произойдет.
Когда он приблизился, фигура заметила молодого человека, очерченного на фоне горизонта. Он стоял, запрокинув голову к звездам, с озадаченным выражением лица.
Словно почувствовав приближение фигуры, юноша повернулся налево, и глаза его слегка расширились при виде черных крыльев — но не от страха, а от изумления.
Это — первый и единственный раз, когда его встретили таким образом. В первый и единственный раз человечество не узнало Смерть, когда Она пришла за ними.
— Кто вы такой? — спросил молодой человек, и голос его прозвучал глухо и отстраненно, как и подобает голосу, отделившемуся от тела.
АЗРАЭЛЬ, ответила фигура, широко распахнув крылья, чтобы молодой человек мог их видеть. Я — АРХАНГЕЛ СМЕРТИ.
Молодой человек нахмурился.
— Смерть, — он задумался над этим словом, затем перевел взгляд вдаль, чтобы посмотреть на тело, которое его брат бросил в страхе и стыде. Авель медленно поднял голову. — А что будет дальше?
ПОДОЖДЕМ.
Вдалеке прогремел гром. В знак, что в очередной раз, изменился подход к миру. Азраэль почувствовал, как он отдается эхом в самой его сердцевине. Он улыбнулся.
— Чего же мы ждем? — спросил Авель через некоторое время, его глаза снова вернулись к звездам. Сегодня они ярко сияли. Ярче, чем Азраэль когда-либо видел. Он всегда знал, что они были, но увидеть их своими глазами в первый раз было совершенно новым опытом. Возможность впервые ходить по земле среди людей была совершенно новым опытом. Он обнаружил, что ему очень нравится это ощущение.
ТВОЕГО ОПЕКУНА.
Прежде чем Авель успел задать следующий вопрос, одна из звезд засветилась ярче. Азраэль поднял голову, чтобы посмотреть, как она приближается. Он знал ее, но, подобно звездам и земле, ощущая ее приближение и зная, что может видеть ее собственными глазами, испытывал огромное удовлетворение.
— Азраэль, — маленький ангел с темными волосами и нежными карими глазами приземлился перед ними. Ее взгляд тут же упал на Авеля, печальная улыбка появилась на ее безупречном лице.
РЕМИЭЛЬ, он приветствовал ее нежным голосом. Боль в сердце другого архангела накатила волнами, и она подумала, что это из-за человека, стоящего перед ней, или из-за ангела, которого она потеряла и все еще не может найти. ТВОЯ РАБОТА НАЧАЛАСЬ.
Сестра посмотрела на него со слезами на глазах. Гром становился все громче, и по небу ударила молния. Азраэль на мгновение представил себе Каина, съежившегося на склоне горы, ищущего укрытия, молящего о пощаде. Судя по тому, что он мог сказать, Габриэль и Михаил были не в настроении его давать.
— Кто вы такая? — спросил Авель Ремиэль, его карие глаза были так же благоговейны, как и раньше.
Она улыбнулась ему, но улыбка была вымученной. Азраэль практически видел боль ее сердца, проступающую сквозь каждую морщинку на лице.
— Меня зовут Ремиэль. Я — ангел. Я здесь, чтобы забрать тебя на Небеса. Где ты проживешь остаток вечности в Раю с той, кто создал тебя.
Авель улыбнулся в ответ, закрыв глаза, когда архангел наклонилась к нему и поцеловала в лоб. Человеческий дух мягко начал подниматься в воздух, паря в нескольких футах от них с выражением абсолютного восторга в глазах. Только когда он оказался вне пределов слышимости, Ремиэль снова повернулась к Азраэлю.
— Неужели они все будут такими ужасными? — спросила она дрожащим от волнения голосом. Азраэль посмотрел на нее сверху вниз холодными голубыми глазами, выражение его лица было непоколебимым, черные крылья все еще полностью расправлены за его спиной. — Это то, чего я должна ждать с нетерпением? Вечность — с этим?
Азраэль понимал ее боль. Всемогущая никогда не упоминала об этом, когда говорила с Ремиэль об ее долге сопровождать человеческие души в загробную жизнь. Она вообще почти ничего не говорила о природе смерти.
СМЕРТЬ НЕ ВСЕГДА БЫВАЕТ ТАКОЙ ВНЕЗАПНОЙ, ответил он как можно мягче. Ремиэль не виновата, что она не понимает. ОНА НЕ ВСЕГДА БУДЕТ ТАКОЙ ЖЕСТОКОЙ. НО ОНА ВСЕГДА БУДЕТ НАПОЛНЕНА БОЛЬЮ И ПЕЧАЛЬЮ.
Слезы текли по ее лицу.
— Как ты это выдерживаешь? — и хотя именно эти слова слетели с ее губ, Азраэль отчетливо услышал ее невысказанный вопрос.
Как я это выдержу? Как я переживу это, когда мое сердце уже разбито безвозвратно?
ТЫ УВИДИШЬ, выдохнул он в ночной воздух, уже начинающий холодеть вокруг них, ЧТО ВСЕ ВОСПОМИНАНИЯ ИСЧЕЗАЮТ СО ВРЕМЕНЕМ. ТАК ЖЕ, КАК И БОЛЬ.
Ремиэль посмотрела на него в этот момент так, словно он ударил ее, словно он был причиной первого в мире убийства, а не старший человеческий брат. Она не могла представить себе существование, подобное этому, где воспоминания исчезают вместе с болью. Для нее каждая рана была свежей, каждое новое горе резало ее, как нож, оставляя ее разбитой и истекающей кровью на земле.
Не говоря больше ни слова, архангел взлетела, быстро догнав дух Авеля, прежде чем проводить его с этого полета на следующий. Она ни разу не оглянулась назад, когда исчезала из виду.
Одним из преимуществ рождения Смертью было то, что Азраэль понимал фундаментальную истину человеческой жизни больше, чем кто-либо другой. Он понимал, что, хотя Ремиэль и верила в то, что она сказала Авелю, это была чистая правда. Азраэль знал, что Авель не будет вечно жить на Небесах — в Раю со Всевышней. Он точно знал, что произойдет с душой Авеля. Что, в конце концов, случится со всеми человеческими душами.
