Теперь, когда он подумал об этом, то… если люди остаются здесь вечно, почему население Ада не растет? Почему казалось, что демонов всегда достаточно, чтобы их мучить? За всю историю человечества на Земле жило более ста миллиардов человек. Если предположить, что Ад добрался до половины из них, и каждый демон работал над пытками постоянно, не останавливаясь, чтобы заполнить какие-либо документы, это позволит им сосредоточиться на пяти тысячах каждый.

Данталион когда-либо пытал только несколько десятков одновременно. Не пять тысяч, никогда и близко к этому числу. И он точно знал, что на бумажной работе было столько же демонов, сколько и на пытках. Ад не казался переполненным, так что, возможно, это имело смысл, что некоторые души покинули свою юрисдикцию. Может быть, человеческие души действительно проходили через эту арку. Но куда она вела? Куда они делись?

Был только один способ узнать это. Когда он подошел ближе, два других демона вскарабкались и отступили на несколько шагов, широко раскрыв глаза. В страхе или восхищении, он не мог сказать. Данталион подошел ближе, и тонкая туманная пелена начала сгущаться в центре арки, закрывая ему обзор на другую сторону комнаты.

Демон неуверенно протянул руку, наблюдая, как она исчезает в тумане. Теперь он чувствовал, что это чувство становится все сильнее, оно сжимало его сердце, вызывая слезы на глазах. Непреодолимое желание наполнило все его существо, и Данталион понял, что у него нет выбора. Было только одно место, где он должен был быть сейчас.

Не колеблясь, он шагнул внутрь.

***

Дверь вела в большую открытую комнату с ослепительно белыми стенами, которые поднимались на несколько этажей, поддерживая куполообразный потолок. Снаружи комнаты были десятки одинаковых дверей, все из того же побеленного дерева, за исключением ручек. У каждого из них была немного другая вариация. Одни были черными, другие серебряными, золотыми или бронзовыми. Некоторые из них были совершенно круглой формы, а другие овальной или даже квадратной. У каждой двери была своя уникальная ручка, ведущая в другой уголок рая. Десятки тропинок, и все они ведут сюда, к центру всего этого. К широкой золотой арке, стоявшей в центре комнаты, покрытой тонким слоем серебристого тумана.

Она знала это место. Ремиэль узнала его, как только открыла дверь. Это было место высадки. Именно сюда она забирала все праведные человеческие души после того, как они уходили. После того, как их тела умирали, она приводила их небесные формы сюда, в эту комнату. Затем она наблюдала, как один за другим они входили через золотую арку через зал. Наблюдала, как их формы исчезают в эфире, наблюдала, как они занимают свое место в Раю.

Ремиэль никогда не была по ту сторону арки. Ее долгом было доставить души в Рай, а не войти в него самой. Но теперь, когда она стояла здесь одна, архангел почувствовала сильное притяжение, которое вело ее к нему. Это чувство, она знала это, глубоко в ее душе. Она хотела быть рядом с ним, она хотела, чтобы он обнял ее, как теплые материнские руки.

Здесь не было никаких правил. Никаких полезных указаний, которые бы сказали ей, что было правильно и что было неправильно. Ничто не мешало ей войти в арку. Но разве сам факт, что она хотела подписать контракт, не был достаточным? Разве всепоглощающее желание не говорило ей, что она не должна этого делать?

Или, возможно, это чувство было знаком того, что она должна это сделать. В конце концов, она зашла так далеко, и никто не пытался ее остановить. Никто не предупреждал ее о последствиях. Возможно, она должна была войти. В конце концов, она была опекуншей душ. Разве она не должна по крайней мере знать, где все человеческие души обречены были оказаться?

Это все решило. У нее действительно не было выбора. Глубоко вздохнув, Ремиэль шагнула внутрь.

Ее встретила лишь тишина. Пустота из ничего. Ни светлого, ни темного. Ни белого, ни черного. Всех цветов и ни одного из них. Там, где она ожидала увидеть миллиарды человеческих душ — которые были созданы и рождены, которые жили и умерли, которые попали на Небеса, — не было ничего. Она приводила их сюда, к этой самой двери, и смотрела, как они входят. Смотрела, как они исчезают в пустоте, чтобы занять свое место в Раю. Но теперь, когда она была внутри, когда дверь за ней закрылась, Ремиэль увидела это место таким, каким оно было на самом деле.

Оно было пустым. Ни единого духа или души в поле зрения. Пустым, если не считать до боли знакомого присутствия, которого она не чувствовала с самого начала.

***

Данталион шагнул внутрь. Его встретило лишь молчание. Пустота из ничего. Ни светлого, ни темного. Ни белого, ни черного. Всех цветов и ни одного из них вообще. Там, где он ожидал увидеть миллиарды и миллиарды человеческих душ — созданных, рожденных, живущих, умерших и принесенных в Ад для пыток, — не было ничего. Демоны видели, как они входили. Смотрели, как они исчезают в небытии, вероятно, к вечным мучениям, которые их ожидали. Но теперь, когда он был внутри, когда дверь за ним закрылась, Данталион увидел это место таким, каким оно было на самом деле.

Оно было пустым. Ни единого духа или души в поле зрения. Пустым, если не считать до боли знакомого присутствия, которого он не ощущал с самого начала.

***

Ни в Раю, ни в Аду не осталось человеческих душ.

Все они до единой исчезли.

***

========== Глава двадцать восьмая ==========

***

— Что именно мы ищем здесь, ангел? — Азирафаэль услышал, как Кроули спросил это, стоя у него за спиной, когда ангел переступил порог своего любимого книжного магазина. Вздох облегчения сорвался с его губ, когда его голубые глаза осмотрели комнату в поисках каких-либо признаков беспокойства. Все было по-прежнему здесь. Здесь не было ни одной неуместной книги.

Азирафаэль был так обеспокоен, что что-то случилось с его книгами во время его отсутствия. Последнее, что он помнил до того, как хаос овладел его жизнью, было то, как он сидел здесь, в книжном магазине, с Томасом. С тех пор прошло уже несколько дней, и могло случиться все что угодно. Ангел с облегчением обнаружил, что его опасения напрасны.

— Что? — рассеянно пробормотал Азирафаэль, подходя к письменному столу и начиная рыться в ящиках. Казалось, ничего не было украдено, но не помешало бы перестраховаться.

Кроули шагнул вперед, его внезапная близость заставила сердце Азирафаэля заплясать в груди. Ангел перестал рыться и выпрямился во весь рост. Он взглянул на Кроули, сияя от уха до уха, отчего лицо демона приобрело яростный розовый оттенок, когда он протянул руку, чтобы потереть основание шеи.

На мгновение Азирафаэль просто уставился на демона, мягкая улыбка все еще оставалась на губах ангела. Здесь, в книжном магазине, где тусклый свет ламп Сохо просачивался сквозь открытое окно, превращая волосы Кроули в огонь, он был самым прекрасным созданием, которое Азирафаэль когда-либо видел. Чего бы он только не отдал за возможность наклониться и поцеловать демона прямо сейчас.

Я могу это сделать. У ангела вдруг закружилась голова от восторга. Он мог сделать шаг вперед, сократить расстояние между ними, прижаться губами к губам Кроули и просто наслаждаться моментом. Ему больше не нужно было бояться. Ему не нужно было бояться ни Рая, ни Ада. Ему не нужно было бояться того, что может сделать Кроули.

Он любил демона, и Кроули отвечал ему взаимностью. Это было все, что имело значение во всем мире.

— Азирафаэль, чт…? — вопрос Кроули был прерван, когда ангел исполнил свое желание. Азирафаэль сделал шаг вперед и без колебаний поцеловал Кроули, его голубые глаза затрепетали, когда звук внезапного порыва дыхания Кроули достиг его ушей. Демон замер лишь на мгновение, прежде чем наклонился в поцелуе, подняв руки к лицу Азирафаэля, поглаживая его так, словно он был самой важной вещью во всем творении.

Возможно, для Кроули так оно и было.

— Ангел, — выдохнул Кроули чуть позже, наконец оторвавшись от поцелуя и прижавшись лбом к лбу Азирафаэля, — как бы мне ни нравилось целовать тебя, и как бы я ни был счастлив делать это всю ночь напролет, ты пришел сюда не просто так, да?