Где-то вдалеке кто-то продолжает плакать.
***
Вокруг только пепел, зола и копоть, искорёженное железо, руины зданий. Обломки сотен жизней. На километры вокруг ничего больше нет.
Сухой ветер сбивает с ног. Тяжёлые облака над головой, молнии и раскаты грома. Но дождь никогда не начнётся.
Горло сдавливает удушьем. Сделать бы вдох, хоть одним глотком мёртвого воздуха опалить лёгкие, но не выходит. Тело колотит крупной дрожью, точно в лихорадке. Режет глаза, но они остаются сухими.
Где-то вдали раздаётся чей-то отчаянный, разрывающий звенящую тишину крик. Где-то безумно далеко, будто с другого конца света.
Она сидит среди груды обломков, запрокинув голову к небу и что-то беззвучно шепча. Рядом с ней чьё-то тело, но никак не понять чьё. Я кричу её имя, но собственный крик кажется мне шёпотом. Я зову её снова и снова, пытаясь приблизиться, но будто топчусь на месте. Горло сдавливает всё сильнее и сильнее. Иссушенный воздух режет лёгкие.
Она оборачивается медленно, будто в полусне, и смотрит печальными, покрасневшими от слёз глазами. Подойдя ближе, я наконец понимаю, над кем она плачет. И застываю, так и не сделав очередной шаг навстречу.
У её ног лежит моё тело. Израненное, бездыханное, с лужей тёмной крови, растёкшейся под ним, больше похожее на сломанный механизм, чем на то, что когда-то было живым.
— Ты же эгоист! — выкрикивает она. В голове её боль, во взгляде обречённость и горечь. — Ты же сам говорил, что не собираешься рисковать своей шкурой ради других! Сейчас-то чего полез?! Разве сам не понимаешь, насколько твоя жизнь ценнее моей…
Я хочу крикнуть, что это не так, что она ничего не понимает, но не могу. Горло сжимает так сильно, что невозможно произнести и звука.
— Это конец, — шепчет она, на глазах меняясь, превращаясь в кого-то другого, в кого-то столь же знакомого. — Всё вернётся туда, откуда началось. Всё вернётся. Это конец. Конец.
***
Горло сдавливает всё сильнее, я отчаянно борюсь за возможность вдохнуть, но так же отчаянно проигрываю. Что-то — кто-то? — душит меня уверенно и безразлично, не колеблясь в своём решении убить. Знаю, что ещё чуть-чуть, и я умру, удивляет лишь то, что я до сих пор жив.
Пытаюсь очнуться, открыть глаза, сопротивляться, но не хватает сил. Я будто стараюсь всплыть со дна океана, но бесконечная толща воды непосильным грузом давит на плечи. И холод сковывает тело, словно оно покрывается коркой льда.
Я вспоминаю о том, что у меня есть тело. О том, что есть руки, которые до ужаса слабы и почему-то совсем не слушаются, но ими получается ухватить это что-то. Или всё-таки кого-то. Получается ухватить, но не оттянуть от себя.
Сознание вновь начинает заволакивать туманом. Я вижу чёрные руки и белые волосы, падающие мне на лицо, чёрные лица и белые бинты, закрывающие глаза. Или то, что должно быть глазами.
Я вспоминаю о том, что у меня есть сила. И понимаю, что у меня нет сил. Дышать хочется всё больше и больше, а возможности для этого остаётся всё меньше. Руки немеют, но по ним струится тепло, слабое, почти бесполезное, но всё-таки. Сил хватает лишь на короткую вспышку. Получается лишь ослабить хватку чёрных рук. Вырвать у них хотя бы один вдох. Продлить себе жизнь на мгновенье. И тут же рухнуть обратно во мрак.
***
Сердце колотилось с безумной скоростью. Ступеньки всё продолжали мелькать под ногами, а проклятая лестница казалась бесконечной. Поворот за поворотом, на бешеной скорости по спирали вверх. Фрея не помнила, чтобы когда-нибудь бегала так быстро. Не помнила она и как открыла дверь. Кажется, она с размаху вышибла её ногой так, что та мгновенно распахнулась, глухо ударившись о стену.
Оказавшись в комнате, Фрея замерла на пороге от силы на мгновенье, чтобы увидеть двух марионеток, нависающих над Деем, сдавливающих его горло чёрными руками. Там же был и роскатт, он яростно вцепился в одну из рук и что было сил оттягивал её назад.
Одним быстрым, плавным движением Фрея выхватила меч из ножен. Что-то коротко вспыхнуло. Марионетки отстранились, словно опалённые вспышкой. И это послужило Фрее сигналом к атаке.
Камень на рукояти блеснул зеленью. Несколько быстрых шагов вперёд, почти мгновенный замах. Резкий выпад прошиб марионеток насквозь, словно они были лишь видением, иллюзией. Уже становясь прозрачней, тая, словно туман, они всё продолжали тянуть руки к Дею.
Ещё один взмах мечом, и ещё. Они не сопротивлялись, Аин всё же смогла скрутить их. Фрея знала, что они не исчезли насовсем, просто уползли туда, откуда вылезли.
Роскатт соскочил с кровати и принялся носиться по комнате, рыча то на один угол, то на другой. Они не ушли. Бродят где-то, бесплотные, незримые. Фрея знала, что больше они не нападут, не хватит сил, но от одного их присутствия делалось не по себе. Оставалось только ждать, пока Аин сможет окончательно скрутить их нитями.
Боковым зрением заметив какое-то движение, Фрея резко взмахнула мечом. Роскатт вздыбил шерсть и глухо зарычал, уставившись в пустоту.
— Убирайтесь! — зло выкрикнула Фрея, крепче сжимая меч. — Я вам его не отдам, так что исчезните!
Она не знала, сколько простояла так, в боевой позиции, напряжённая, настороженная. Вглядываясь в пустоту, Фрея видела призрачные очертания марионеток. Видела их руки, тянущиеся к Дею, безразличные выражения их мёртвых лиц.
Расслабилась она только тогда, когда почувствовала, что в комнате будто потеплело и дышать стало легче. Роскатт потёрся о её ногу, и Фрея убрала меч в ножны. Сердце всё ещё бешено колотилось, но интуиция подсказывала, что бояться больше нечего.
Повернувшись на негнущихся ногах, Фрея наткнулась взглядом на большое пятно золотистого света на полу и кровати. И откуда бы ему здесь взяться?
Мысли ползали в голове медленно, неохотно. Хотелось просто лечь где-нибудь и уснуть. Только сейчас Фрея поняла, что ужасно устала, и её трясёт. Обессиленно опустившись на кровать, она вновь посмотрела на золотистое пятно.
Солнце.
Эта мысль почему-то заставила Фрею встряхнуться, вырваться из сонного оцепенения. Она подняла взгляд на окно. Ещё с полчаса назад солнце было лишь грязно-жёлтым смазанным пятном в серых облаках. Но теперь в окне синело чистое небо, а солнце заливало комнату мягким, тёплым светом.
В последнее время было уж слишком много дождей, даже для этого уже до боли надоевшего ей города. Здесь, казалось, уже наступила осень, хотя до неё оставался ещё месяц. Или полмесяца? Какое вообще сегодня число? День недели? Имеет ли это сейчас хоть какое-то значение?
Фрея перевела взгляд на Дея, на его лицо падал солнечный луч, и ему это, судя по всему, не нравилось. Веки его чуть подрагивали, словно глаза раздражал свет. Фрее вновь показалось, что Дей вот-вот проснётся, но она отогнала эти мысли. Пустыми надеждами делу не поможешь. Надежда — удел тех, кто не может справится с трудностями самостоятельно — так однажды сказал лорд Руэйдхри, и эти слова сейчас вертелись у Фреи в голове.
Но нашлось то, что вырвало её из грустных мыслей. Приглядевшись, она заметила на шее Дея следы от рук марионеток, и тут же отругала себя за то, что раньше не обратила на это внимания. Вдруг они успели нанести какие-то раны? Как можно было вести себя столь беспечно и даже не подумать об этом?
Мысленно продолжая ругать себя, Фрея придвинулась ближе к Дею и аккуратно оттянула воротник рубашки, чтобы осмотреть шею. Красные пятна на бледной коже сильно выделялись, но, кажется, серьёзной опасности не представляли. Хотя Уртику в любом случае стоило позвать.
И только Фрея собралась встать и уйти, у неё появилось странное ощущение, словно на неё смотрят. Она настороженно перевела взгляд вверх. Золотые глаза смотрели на неё внимательно и удивлённо, даже ошарашено, в них явно читалось полное непонимание происходящего. Фрея собралась было что-то сказать, но слова так и застряли в горле.
— Я… ведь жив, да? — вопрос прозвучал очень неуверенно, словно Дей никак не мог понять, реально происходящее или нет.
