Когда всё закончилось Фрея расплакалась. От облегчения, от страха, от собственной беспомощности — она не знала. Она просто плакала, долго, навзрыд, а Уртика гладила её по спине и сжимала в объятьях. Сейчас, вспоминая, Фрея думала, что впервые заплакала после смерти мамы.

Вынырнув из своих мыслей, Фрея поймала себя на том, что перебирает волосы Дея. Её рука как раз замерла, отведя чёлку, закрывшую ему левый глаз. Он и сам постоянно её поправлял, потому что она явно мешалась, это уже превратилась в один из тех механических жестов, которые совершаешь, не замечая. Почему бы просто её не подстричь? Или у них в мире мода такая? А ещё он ведь ей так и не ответил, что такого плохого в веснушках, которых сейчас на сильно побледневшей и даже посеревшей коже было почти не видно. Может, тоже какая-то мода виновата? В каком же странном мире он жил!

— Вот очнёшься и всё-всё мне расскажешь, — тихо пробормотала Фрея себе под нос. — И о веснушках, и о семье, и ещё о чём-нибудь… ты только очнись, ладно?

Но ей, увы, никто не ответил.

Пропустив между пальцами рыжие пряди, рука Фреи опустилась на лицо, едва касаясь прохладной кожи, провела по скуле. Мысленно Фрея отметила, что раньше скулы у Дея не были такими острыми. И теней под глазами не было. И…

Фрея резко отдёрнула руку, почувствовав, что та вновь начинает дрожать. В глазах защипало, и Фрея обессиленно уткнулась лицом в мягкую ткань простыни.

Сейчас она ненавидела себя за своё бессилие и много за что ещё. Уртика и мама умели лечить. Могли унять боль заклинанием или зельем, могли поставить на ноги безнадёжно больного, могли спасать жизни. А она умела только сражаться. И то, оказалось, недостаточно хорошо, чтобы защитить того… того, от кого зависела судьба всего мира.

— Ты же эгоист! — выкрикнула Фрея, одним рывком садясь на кровати и резким движением вытирая наворачивающиеся слёзы. — Ты же сам говорил, что не собираешься рисковать своей шкурой ради других! Сейчас-то чего полез?! Разве сам не понимаешь, насколько твоя жизнь ценнее моей…

Роскатт вновь поднял мордочку, повернувшись к Фрее. Две золотые монетки глаз посмотрели на неё, казалось, осуждающе.

— Да знаю я, что сама говорила ему вести себя более… по-геройски, что ли, — вздохнула Фрея, — но я же не ожидала, что он возьмёт и послушает… ещё и вот так.

Роскатт фыркнул. Фрея возвела глаза к потолку. Дожили. Уже со зверями беседы ведёт. Не с простыми, конечно, а с магическими, но сам факт.

И «беседа» бы продолжилась, Фрея даже всерьёз вознамерилась что-то сказать, но вместо слов с губ сорвался глухой стон. Тупая резкая боль ввинтилась в висок, заставив согнуться пополам. Сжав руками голову, Фрея пыталась понять, чем вызван приступ, но думать с такой болью было сложновато.

Осознание пришло не сразу, но всё же пришло. Нахлынуло с новой волной боли и страха. Не её — чужого. Такая боль возникает, когда в твоё сознание врываются, ломая все щиты и блоки. Ломились не просто так, а с целью.

Сообщение. От Аин. В этом сообщение не было слов, только эмоциональный посыл, который Фрея перевела в «найди меня, мне страшно».

Как только боль улеглась, став терпимой, Фрея, покачнувшись, поднялась и схватила лежащий у кровати меч. Всё же хорошо, что она притащила его с собой.

Ненадолго замерев на пороге комнаты, Фрея обернулась и, встретившись взглядом с роскаттом, приказала:

— Охраняй его, понял!

Роскатт коротко кивнул. Фрея решила ничему больше не удивляться и выскочила за дверь, бросившись в бесконечный лабиринт коридоров, в поисках Аин, чувствуя, как тьма ступает за ней след в след.

***

От одного небольшого глотка зелья, сделанного ещё перед выходом из сада, стало ощутимо лучше. В голове прояснилось, мысли перестали путаться и сбиваться. Жаль, что эффект кратковременный, ведь зелье не придаёт новых сил, а лишь задействует те, что у тебя ещё имеются. Через пару часов наступит откат, который свалит Аин мертвецким сном, но сейчас ей казалось, что это даже к лучшему.

К лучшему, ведь совсем скоро эмоциональные блоки нужно будет снять, и всё, что до этого сдерживалось хлынет на неё удушливой волной. А так… А так, может, она уснёт. Провалиться во тьму без сновидений или, в худшем случае, помучаться кошмарами. Это хотя бы поможет убить время. Сделать бесконечность бессильного ожидания немного короче. Аин уже почти хотелось, чтобы откат накрыл её побыстрей.

Коридоры замка вдруг начали казаться странными. Более светлыми, просторными и воздушными, не такими, как раньше, пять лет назад, но куда лучше, чем когда она была здесь в последний раз. Тогда весь замок больше походил на затхлый склеп, а теперь будто вдруг начал оживать. Хотя, скорее всего, это тоже был лишь эффект от зелья. Но Аин поняла, что ей бы очень хотелось вновь увидеть тот самый Рейнгардский замок пятилетней давности — странноватое здание, немного мрачное снаружи со своими вытянутыми вверх башнями и тёмным камнем стен, и неожиданно просторное и светлое внутри. Аин хотелось, чтобы этих проклятых башен снова было четыре, и ни с одной из них никто никогда не прыгал.

Она резко тряхнула головой, отгоняя эти бессмысленные мечты, так что волосы, кое-как уложенные в причёску, чуть не распались, и ускорила шаг. Чувство беспокойства снова усилилось, и хотелось как можно скорее вернуться к Ансу. Она и так гуляла в саду достаточно долго, даже дольше, чем нужно было. Но вдруг Аин сбилась с шагу, словно наткнувшись на что-то невидимое. Что-то было не так.

То самое чувство, которое всегда предупреждало Аин об опасности, тихо ударилось в груди. Такое можно было спокойно проигнорировать и продолжить путь, но Аин не имела привычки пропускать даже столь тонких намёков.

Она замерла прислушиваясь, приглядываясь, пытаясь уловить непонятное, но беспокоившее её противоречие. Лёгкий призрак опасности.

Вытянутые окна. Витражные стёкла. Холодный тусклый синеватый свет, проходящий сквозь них. Влажный и свежий воздух. И ощущение духоты. Но душил не воздух, а то, что витало вместе с ним по коридорам замка. И это удушливое тёмное нечто приближалось.

Аин почувствовала это ещё за несколько минут до того, как услышала ровный перестук каблуков и отдалённые голоса. Ещё даже не разобрав слов, она поняла, что непременно хочет узнать, о чём идёт речь. Но коридор был совсем прямым, ни выемок в стенах, ни дверей пустующих комнат, ни даже портьер на окнах, хоть как-то смахивающих на укрытие. Ничего.

Мерный стук каблуков и голоса приближались. Мужчина и женщина. Идут медленно. Говорят тихо, но не шепчутся. Скорее всего, в разговоре и не было ничего важного, но в Аин вновь взыграло желание узнать то, чего ей знать не следовало.

Она раздражённо фыркнула, скинула туфли с проклятыми каблуками и, схватив в одну руку их, а другой подобрав платье, бросилась туда, где виднелся ближайший поворот коридора, чтобы спрятаться прямо за ним. Не самое лучшее укрытие, но если она будет быстрой, то ещё успеет наложить простенький морок и, может, её не заметят.

При мысли о мороке в голове снова всплыла ехидная фраза Райна, но Аин мысленно приказала Рейнгардскому лорду заткнуться и держать своё мнение при себе.

Босые ноги почти бесшумно касались каменных плит. Ступни обжигало холодом. Что-то удушливое и тёмное приближалось вместе со стуком каблуков, наползая со всех сторон. Но Аин не чувствовала ни холода, ни страха, только азарт.

Она завернула за угол, резко затормозив, как раз в тот момент, когда говорившие вошли в коридор. Теперь оставалось надеяться лишь на то, что они не свернут туда же, где спряталась Аин. И что наспех наложенный морок, сможет её скрыть.

— Да. Их присутствие в замке меня раздражает. Если не сказать оскорбляет, — расслышала Аин женский голос, раздававшийся ещё где-то в самом начале коридора. — Сторградский лорд, видно, не слишком разборчив в своём окружении, но почему мы должны уподобляться ему?

На лице против воли начала расползаться острая злая улыбка. Всё же не зря она решила подслушать. Нехорошо шептаться о ком-то у них за спиной. Огорчало лишь одно — Аин понимала, что точно знает эти голоса, но никак не могла вспомнить кому они принадлежат. Отчего-то ей казалось, что это тоже как-то связано с той мерзкой энергией, что подбиралась всё ближе и ближе.