— Как куда? — глаза парня от удивления стали ещё больше. — К служанкам, конечно. Тебе же нужно переодеться, холодно же, наверное, в мокром платье.

Мысленно Аин отметила, что ему вообще-то тоже не мешало бы переодеться, а ещё поняла, что ей действительно холодно. От удивления она и не замечала этого.

До комнаты прислуги они дошли достаточно быстро, Аин даже не успела окончательно закоченеть. Она думала, что этот странноватый парень сразу же ворвётся в комнату, и в этот раз презрев все правила приличия, но нет. Он осторожно постучал, спросив можно ли войти. Дверь тут же распахнулась и вокруг них засуетились встревоженные девушки. Одна из них, не девушка, а уже женщина, принялась отчитывать его за неподобающий вид, называя его при этом юным господином. Только тогда Аин всерьёз задумалась, с кем она вообще связалась.

Додумать эту мысль ей не дали. Стайка девушек уволокла её в комнату, умыла, переодела и заплела волосы. Аин была этим настолько шокирована, что впала в состояние ступора, и покорно сносила всё, что с ней вытворяли. Тогда для неё было дикостью, что кто-то должен помогать тебе переодеваться, да и сейчас, по правде говоря, тоже.

Со странным парнем они встретились только где-то через полчаса. Он тоже был причёсан, вымыт и переодет в чистую, целую и явно дорогую одежду. Спросив, не хочет ли она есть, он, даже не дождавшись ответа, поволок её в сторону кухни. Именно кухни, а не обеденного зала. Так что Аин вновь осталось лишь теряться в догадках о его положении в замке. Спросить она стеснялась. Она толком не понимала, зачем он ждал её и вообще решил уделить ей столько внимания, но спрашивать не стала. Снова постеснялась и побоялась, что её могу счесть бестактной и бросить. А в компании его ей даже нравилось.

По дороге он рассказал, что делал в саду: увидел, что сорняки оплели какое-то растение, подумал, что Уртика расстроится и вырвал их. Кто такая Уртика, и почему она должна была расстроиться, он не объяснил. Зато наконец удосужился представиться. Оказалось, что его зовут Райн. Он назвал просто имя без каких-либо титулов и даже без фамилии, так что Аин так и не смогла определиться, как ей следует себя с ним вести.

До кухни путь оказался дольше, но Аин этого не заметила. Она всё же набралась храбрости и спросила, кто такая эта озёрная дева, и Райн рассказал ей красивую легенду об основании Рейнгарда. Она тогда ещё сказала, что его имя созвучно с именем озёрной девы и названием города.

— Ну да, — ответил Райн будто это было чем-то само собой разумеющимся, — оба этих имени означают «дождь» просто на разных наречиях. А Рейнгард, наверное, можно перевести, как «город дождя».

— Получается так, будто бы это твой город, — улыбнулась Аин.

— Получается, — отрешённо повторил Райн, открывая дверь кухни.

Аин до сих пор помнит, как там пахло — огнём, свежим хлебом, жарящимся мясом и щекочущими нос специями. И воздух был тёплый и тяжёлый от всех этих запахов. Она тогда подумала: «зачем им эти обеденные залы, когда есть такие вот кухни?»

На кухне их встретили примерно так же, как и в комнате служанок: взволнованно, радостно, но с нотками лёгкого полу-насмешливого осуждения. Полноватая сердобольная повариха всё суетилась вокруг них, причитая, что Райн, к которому она обращалась на «вы», совершенно неправильно питается, а Аин такая худенькая, голодом её что ли морят в Сторграде этом. Она хотела бы возразить, что в Сторграде её голодом не морили, но говорить с набитым ртом было неприлично, а держать рот не набитым — выше её сил.

— Вы уж не серчайте на нашего господина, если он вас с приёма утащил, — в очередной раз извинилась повариха перед Аин, а потом продолжила, обращаясь уже к Райну, — я, конечно, понимаю, что на этих приёмах по-людски-то не поешь, а организм молодой требует, но не пристало будущему лорду…

Что там будущему лорду не пристало, Аин уже не услышала, ведь от удивления чуть не подавилась только что откушенным куском утки. Или курицы. Она тогда в этом не слишком разбиралась.

Вот так она наследников правящих династий точно не представляла. Хотя Фригг тоже была той ещё… леди, но Аин-то думала, что такая только Фригг. Может, в этой стране все будущие правители со странностями? Может, их особое положение разрешает хотя бы им не оглядываться постоянно на эти проклятые правила?

Как оказалось, нет, но это Аин узнала уже гораздо позже. А после кухни её потащили не в праздничный зал, к колким и неуютным взглядам, а обратно в сад, только в другую его часть. Это был «сад Уртики», как сказал сам Райн и попросил быть осторожной, чтобы ничего тут случайно не затоптать.

Он водил её по узким посыпанным мелкими камушками дорожкам и рассказывал о растениях, которые им попадались. Почти все они были либо лекарственными, либо ядовитыми, и Аин тогда казалось, что Райн знает о них абсолютно всё. Ей нравилось просто ходить за ним и слушать, иногда даже осмеливаться на вопросы, а Райну, наверное, нравилось, что кто-то слушает его так внимательно.

А вечером им попало. Потому что их потеряли, да и вообще нехорошо уходить вот так, не по правилам, не по этикету и что-то там ещё. Аин тогда было всё равно, слишком тёплые воспоминания оставил о себе прошедший день.

Даже сейчас от этих воспоминаний щемило сердце, но Аин усилием воли оборвала это чувство. Жаль, что она не могла вырвать эти воспоминания из себя, словно сорняк. Жить стало бы намного легче.

Мокрое пятно всё сильнее расползалось по подолу, делаясь всё заметнее, ноги немели от холода, но Аин этого не замечала. Она бы и не такое сейчас не заметила. Её слишком занимало то, как тонкие серебряные проволочки травы приминаются под её шагами, иногда ей даже казалось, что она слышит, как они тихонечко звенят. И кроме этого несуществующего звона в голове не осталось совсем ничего, Аин силой прогнала все мысли из головы, оборвала все чувства, блокировав их ментальной магией. Она отлично знала, какой сильный бывает отдача после столь жёстких манипуляций с эмоциями, но ей было плевать. Теперь ей на всё было плевать.

Почти на всё.

Аин непонятным для себя самой образом, почти добрела до пруда, но замерла около стены из декоративного кустарника, так и не вывернув из-за неё. На берегу стоял Райн, задумчивый, напряжённый, смотрящий будто бы не на водную гладь, а куда-то внутрь себя. Он оставался настолько прямым и недвижным, что его можно было бы принять за одну из садовых скульптур, если бы не едва заметные движения облачённых в чёрные перчатки рук, будто что-то перебравших одними лишь пальцами.

Эти чёрные перчатки. Аин казалось, что она никогда и не видела Райна без них. Он везде появлялся в перчатках и никогда их не снимал, будто открыть кожу на ладонях и запястьях было чем-то непростительным. Неужели так боится испачкаться? Того Райна, которого она помнила, такие мелочи совершенно не волновали. Но тот Райн умер почти пять лет назад.

— Добрый день, леди Аин.

Этот спокойный негромкий голос заставил Аин чуть ли не подскочить на месте так, будто её резко толкнули в спину.

Райн к ней не обернулся, лишь скрестил руки на груди.

— Утро. Мне сказали, что сейчас утро, — сдержанно-вежливым тоном ответила Аин, с неохотой выходя из своего укрытия: больше в нём не было нужды.

Чуть нахмурившись, Райн посмотрел на небо, попытался отыскать среди плотного покрывала облаков солнце и, очевидно, не найдя, хмыкнул и примирительно согласился:

— Хорошо, утро, так утро.

Что-то в этой подчёркнутой миролюбивости казалось Аин странным. Странно было то, что Райн… то есть лорд Рейгардский не окинул её сдержанно-презрительным взглядом и, кинув какую-нибудь условно-вежливую фразу, не скрылся, будто существование с ней в одном пространстве было оскорбительно. А тут лорд не то что не спешил удалиться, так ещё и подобие диалога завёл. Или он так погрузился в свои размышления, что позабыл изображать из себя высокомерного придурка?

— Не стоит ходить босиком, леди Аин, — вдруг сказал лорд, так и продолжая смотреть на воду, — так очень легко простудиться, местный климат весьма коварен.