— Дей, — тихо позвала меня Фрея. Я обернулся на её голос, и это заставило руку Фреи замереть на полпути к моему плечу. — Это ведь ты, да?
В её голосе прозвучало столько неуверенности, что я наконец вырвался из эмоционального вакуума. Страх — не знаю, чужой или собственный — окатил ледяной волной. Я почувствовал, что меня снова начинает знобить и трясти. Только рукам было всё так же тепло.
— Конечно, я. Что за странные вопросы? Разве меня можно с кем-то спутать? — я усмехнулся, кажется, это вышло вполне естественно. По крайней мере Фрея ощутимо расслабилась. А вот я нет.
Меня всё так же продолжала бить крупная дрожь, и я прилагал все силы, чтобы сделать это максимально незаметным. Руки я спрятал в карманы толстовки. Так, на всякий случай.
— Прости, просто… — Фрея замялась, внимательно вглядываясь в моё лицо, словно я действительно успел настолько изменится, что ей было сложно меня узнать. — Просто у тебя опять глаза светятся и… ну… не знаю, что-то ещё не так. Не понимаю.
Я тоже не понимал, да и не горел желанием понимать. Просто хотелось, чтобы этот странный защитный режим, похоже, спасший мне жизнь, выключился уже наконец. Повеселились и хватит. Беда состояла лишь в том, что я не знал, где у моей способности кнопка дезактивации.
— Да всё со мной в порядке. Жив, цел. Даже не ранен. Так что можешь не переживать, — затараторил я.
— Дей… — голос Фреи вновь стал испуганным.
— Говорю же, всё нормально. Отлично просто.
— Дей…
— Подумаешь, глаза светятся…
— Дей! — воскликнула Фрея со смесью негодования и шока. — Карманы!
Я быстро опустил взгляд на карманы, которых… которых уже почти и не было. Вместо них были прожжённые дыры. Причём ткань не горела, даже не пахла гарью, просто распадалась пеплом, там, где её касалась кожа. Я быстро выдернул руки, и остатки ткани разлетелись облачками пепла. Похоже, теперь у меня будет толстовка без карманов.
— Дей, стой! — только эта фраза заставила понять, что я медленно отхожу назад от Фреи.
Она вновь потянулась ко мне, желая схватить за плечо, но, когда до её пальцев оставалась всего пара сантиметров, резко отдёрнула руку. Обожглась.
— Не подходи, — сам ужаснулся тому, как дрогнул мой голос.
Фрея смотрела на меня со смесью страха и жалости, а я не выдержал этого взгляда, развернулся и бросился бежать, сам не понимая, что вообще делаю.
***
Не знаю, как долго я бежал и куда. Ноги несли меня по сырым, лоснящимся от дождя улицам неизвестного города. Единственное, чего мне сейчас хотелось — раствориться, исчезнуть без следа, провалиться в ближайший разлом, хоть что-нибудь. Чувство несоответствия раздирало меня на части. Всё должно было быть не так. Совсем не так.
Светлая магия не пугает людей, не заставляет глаза твоего друга наполняться ужасом, когда он смотрит на тебя. Светлая магия не берёт тебя под контроль, не вредит людям. Всё это делает тёмная магия. Светлая не должна вытворять ничего подобного, это неправильно.
Остановился я только когда понял, что бежать — или даже идти — дальше уже не смогу. Ноги налились тяжестью и вот-вот грозили подкоситься. Я съехал вниз по стене, опустившись на брусчатку. Она оказалась холодной и влажной, и было что-то невероятно приятное в том, чтобы касаться её горящими пальцами. Правда, под ними она быстро высохла, так что удовольствие продлилось недолго.
Моим пристанищем оказалась совсем узенькая улочка, притаившаяся между двумя высокими каменными домами. В ширину она была от силы метра два, зато из-за выступов в домах, на ней имелась пара мест, совсем не просматривающихся с других прилегающих улиц. Устраиваться прямо за одним из таких выступов было глупостью, ведь это явно затруднило бы поиск меня. А меня должны были найти, отчитать, привести в чувства. Так должно было случиться, но отчего-то я хотел максимально отсрочить этот момент.
Как я сейчас выгляжу? На кого я похож? Уж явно не на спасителя мира. Особенно не на того спасителя, образ которого Фрея носит в своей голове. Скорее всего, по её мнению, я больше подхожу на место антигероя.
По телу прошлась волна тепла, отдавшись в голове глухой болью. Кажется, у меня начался жар. Кожу на руках жгло так, будто она обгорела на солнце.
Совершенно некстати вспомнилось, как в детстве мама мазала мою обгоревшую кожу сметаной и жирным кремом. В детстве, когда ещё жил на юге, я вечно обгорал. И даже пару раз получал солнечные удары.
Маг света с солнечным ударом, звучит так тупо, что даже не смешно.
Могла ли Эрна всё-таки ошибиться? Может, эта сила таким образом сопротивляется, показывает, что была предназначена не мне? Могло ли что-то пойти не так с самого начала? Что если единственное, что здесь неправильно — это я сам?
В конце концов они все слишком многого от меня ждут. Ждут, что я стану идеальным, правильным избранным. А я не смогу. Знаю, что не смогу.
Всю жизнь я только и делал, что не оправдывал чьи-то ожидания. А их всегда так обильно на меня возлагали. Вручали, как знамя, взваливали на плечи — неси и не вздумай уронить! Но я ронял, иногда случайно, потому что не мог вынести тяжести груза, иногда специально почти с наслаждением втаптывая в грязь, ощущая наконец свободу. И всё это лишь затем, чтобы потом снова быть пригвождённым к земле грузом из ожиданий.
Голова раскалывалась, камень больше не холодил спину, брусчатка под пальцами стала сухой и горячей. Сила, всё никак не находившая покоя, явно решила, что мне пора устроить самосожжение. Серое небо готово было вот-вот обрушиться мне на голову, увлекая за собой высокие стены, подпиравшие его. Я ждал, когда оно наконец рухнет, погребёт меня под обломками, и тогда я смогу забыться, провалиться куда-то. Куда-то туда, где никто от меня ничего не ждёт.
Очередная волна жара и ещё чего-то непонятного, чужого накрыли сознание. Я не стал сопротивляться. В конце-концов, если эта проклятая магия хочет заполучить моё тело, то пусть забирает. Хоть одно ожидание я смогу оправдать.
***
Город пах водой, мокрой пылью, людьми, лошадьми и немного едой. Последний запах был приятным. Почти таким же приятным, как запах солнца. Но отвлекаться нельзя. Солнце явно притаилось где-то на улицах этого беспокойного города, и нужно было его найти!
Держась подальше от шумных людей и тяжёлых лошадиных копыт, зверёк продвигался вглубь города. Улица за улицей, переулок за переулком. Он бежал вперёд, надеясь, что не заплутает на обратной дороге, а может быть, даже сможет стащить что-нибудь съестное у торговцев.
Ещё несколько улиц остались позади, и зверёк замер, принюхиваясь. Запах солнца слабел. Понадобилось какое-то время, чтобы разобрать, что запах исходит из широкого проёма между двумя домами. Шмыгнув в него, и попетляв между изгибами стен, зверёк удивлённо замер, ведь перед ним сидело солнце.
Солнце оказалось вовсе не таким, каким он его обычно видел. Оно выглядело, как человек, даже пахло человеком, но было таким же огненно-рыжим, каким солнце становится на закате. Это показалось странным, но интересным.
Человек, пахнущий солнцем, насколько мог судить зверёк, был совсем молод, скорее всего, не так давно перестал считаться детёнышем. Хотя у людей и молодняк был опасен. Но этот спал. Или не спал. Зверёк не мог разобрать толком. Лицо этого человека то хмурилось, то вновь становилось безмятежным, но от него не пахло снами. К запаху солнца и обычному человеческому запаху примешивалось что-то ещё, но зверёк никак не мог разобрать что.
И он подошёл чуть ближе, а потом ещё чуть-чуть и ещё. Оказавшись уже почти вплотную, он ощутил исходящее от человека тепло.
Зверёк никогда не любил людей. Они шумные, навязчивые, злые и жадные. Понятно, что многие будут злыми если ты крадёшь их еду или кусаешь их за пальцы, но вот люди с гончими были злыми просто так.
Люди опасны — это то, что знает каждый, живущий среди древесных крон. Опаснее их разве что бесконечная тьма, разрывающая землю тут и там. Но человек, пахнущий солнцем, не казался опасным. И зверёк позволил себе подойти совсем близко, веря, что в любой момент сможет сбежать.
